Глава 32

Кэт

Когда я проснулась этим утром, Данте ушел. Он отнес меня обратно в свою кровать после того, как трахнул меня в комнате для гостей, а затем заставил меня кончить так много раз, что я сбилась со счета. Но, несмотря на все, что мы делали прошлой ночью, и на то, как он нежно шептал мне на ухо, он снова ушел, и я чувствую его отсутствие еще острее, чем раньше. Я не могла понять его итальянского бормотания, но все равно чувствовал смысл, стоящий за ними. Мы вернулись в хорошее место.

Может быть, я просто обманываю себя и цепляюсь за то, чего на самом деле никогда не было. Возможно, Данте Моретти не способен испытывать какие–либо чувства ни к кому, кроме самого себя, потому что каждый раз, когда я немного приближаюсь к нему, он, кажется, отдаляется еще дальше. Но я больше не собираюсь стоять в стороне и быть зрителем в своей собственной жизни. Я хочу получить от него ответы, и я полна решимости их получить.

Я принимаю душ, переодеваюсь и направляюсь прямиком в кабинет Данте. Я не могу продолжать жить в этом доме как пленница, ожидая тех крох привязанности, которые он решит мне подарить.

Вооруженный охранник, как обычно, стоит у двери.

– Его нельзя беспокоить, – говорит он, прежде чем я спрашиваю, там ли он.

– Хорошо, ты можешь сказать ему, что это чрезвычайная ситуация и мне нужно срочно с ним поговорить?

– Его нельзя беспокоить, – повторяет он.

– Ну, я не сдвинусь с места, пока ты, по крайней мере, не постучишь в эту чертову дверь и не скажешь ему, что мне нужно поговорить с ним прямо сейчас, - я складываю руки на груди и свирепо смотрю на него.

Он раздраженно закатывает глаза, прежде чем постучать в дверь и просунуть голову в комнату:

 – Это мисс Эвансон, босс, – говорит он.

– Я занят.

– Она говорит, что это срочно.

Наступает пауза в несколько секунд, прежде чем он заговаривает снова:

– Проводи ее, – говорит Данте, и гигант–охранник отступает в сторону, пропуская меня в комнату, прежде чем закрыть за мной дверь и оставить нас наедине.

– В чем дело, Кэт? - со вздохом спрашивает Данте, проводя рукой по волосам.

Я сажусь на стул напротив его стола, сцепляю руки на коленях, чтобы перестать ерзать:

 – Мне нужно с тобой поговорить.

– Это не может подождать? Я вроде как чем–то занят.

– Нет, так не может быть, Данте. Я ждала две недели, чтобы поговорить об этом, а ты постоянно избегаешь меня.

– У меня много чего происходит.

– Я знаю, но ты практически игнорировал меня с тех пор, как мы вышли из больницы.

Он прищуривает глаза, изучая мое лицо:

 – Так говори.

Я сглатываю, пытаясь придумать, что мне нужно сказать, и лучший способ сказать это:

– Что мы здесь делаем, Данте?

Он хмурится, но не отвечает.

– Ты вообще действительно хочешь, чтобы я была здесь с тобой? Ты хочешь ребенка?

– Ты знаешь, я хочу, чтобы ты была здесь, Кэт, – огрызается он.

– Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я уходила, но это не одно и то же, не так ли?

Он разочарованно качает головой:

 – Похоже, что так оно и есть.

– Но это не так, – настаиваю я. – Ты не позволяешь мне уйти, но ты игнорируешь меня девяносто процентов времени. Когда мы начинали, речь шла только о сексе, но у меня будет твой ребенок. Я знаю, мы так не планировали, и я знаю, что ты бы этого не выбрал, но это происходит, и ты не можешь продолжать притворяться, что меня не существует.

– Когда я вообще притворялся, что тебя не существует? – огрызается он.

– Когда ты спишь рядом со мной каждую ночь, но никогда не разговариваешь со мной. Когда ты проводишь все свое время взаперти в своем кабинете.

– Я давал тебе немного пространства.

– Я не хочу уединения. Я хочу тебя, – выдавливаю я слова. Но слышать их вслух кажется мне чужим. Как я могу хотеть этого мужчину, которого я так отчаянно хочу ненавидеть. Человек, который перевернул всю мою жизнь с ног на голову? – Ты поцелуем прогоняешь мои кошмары и трахаешь меня так, словно наши тела знали друг друга целую вечность, но ты отказываешься дать мне какие–либо гарантии относительно моего будущего и того, что оно может сулить. Ты ни разу не извинился за то, что забрал меня из единственной жизни, которая у меня была, и держишь меня здесь, как какое–то домашнее животное, которое ты можешь гладить и хлопотать, когда тебе захочется. И, несмотря на все это, я все еще хочу тебя. Я жажду твоей привязанности, Данте, хотя и знаю, что поступаю глупо из–за этого. Так что, если я тебе тоже не нужна, тогда, пожалуйста, просто скажи мне и отпусти меня.

Он моргает, глядя на меня, его глаза такие темные, что я едва вижу его зрачки. Затем звонит его чертов телефон, привлекая его внимание:

 – Мне действительно нужно ответить, – говорит он.

– Конечно, знаешь, – говорю я с тяжелым вздохом, прежде чем встать и выйти из кабинета. В моих глазах стоят слезы, но я смахиваю их, потому что отказываюсь тратить их еще больше на этого засранца.

Выйдя из душа, я вытираюсь мягким полотенцем, прежде чем надеть свою новую хлопчатобумажную пижаму. Джоуи помогла мне выбрать несколько штук в Интернете, и их доставили сегодня утром. Мне было не особенно удобно тратить деньги Данте, но какой у меня выбор, если он настаивает на том, чтобы держать меня здесь, а мне нечего надеть.

Когда я захожу в спальню, я удивленно моргаю, увидев, что он стоит у кровати без рубашки, засунув руки в карманы костюмных брюк.

– Что ты здесь делаешь так рано? - спрашиваю я, пересекая комнату, отводя глаза от его подтянутого тела, потому что из–за этого у меня падает по меньшей мере сотня баллов IQ.

– Ты хотела поговорить, верно?

– Думаю, я сказала все, что должна была сказать раньше, – холодно говорю я, проходя мимо него, но он хватает меня за запястье, останавливая на полпути.

– Так, может быть, ты можешь просто послушать? - говорит он тем низким, рычащим тоном, от которого веет угрозой и сексуальной привлекательностью. Я дрожу от его прикосновения, когда он притягивает меня ближе к себе. – Если ты ждешь, что я извинюсь за то, что привел тебя сюда в тот день, Кэт, этого никогда не произойдет.

Я должна была догадаться, что такой человек, как он, не знает значения слова "прости”.

– Потому что я ни о чем из этого не жалею. И я бы сделал это снова миллион раз.

– Ты бы сделал это? - шепчу я, когда жар разгорается под моей кожей.

Его брови хмурятся, когда его глаза впиваются в мои.

 – Да. Так что я никогда не пожалею о том, что взял тебя.

– Ну, по крайней мере, теперь я это знаю, – говорю я, пытаясь казаться спокойной и собранной, хотя мой пульс учащается.

– Но я сожалею о том, как я обращался с тобой, котенок, – шепчет он, убирая влажную прядь волос с моего лица. – Ты заслуживаешь лучшего. Я буду лучше.

Я моргаю, глядя на него, пораженная его признанием и его честностью, но он так легко не отделывается. 

– Да, – соглашаюсь я. – Так намного лучше.

– Я хочу сделать это с тобой, Кэт. Я хочу, чтобы ты была здесь, со мной, и не потому, что мое эго пострадало бы, если бы ты ушла, а потому, что с тобой моя жизнь становится лучше.

– А как насчет моего будущего, Данте? Как оно выглядит для меня? Навеки твоя любовница, неспособная покинуть этот дом?

Пальцы, сжимающие мое запястье, сгибаются, когда он усиливает хватку.

 – Не моя любовница. Ты будешь моей женой.

– Твоя жена? - я громко смеюсь, потому что это, должно быть, какой–то розыгрыш.

– Моя жена, – повторяет он, четко выговаривая каждое слово.

– Я не выхожу за тебя замуж.

– И я не хочу, чтобы у моего ребенка родился кто–то другой, кроме Моретти во всех смыслах этого слова.

– Иисус Христос, - я пытаюсь вырвать свою руку из его хватки, но он не позволяет мне. – Ты в курсе, что мы больше не живем в 50–х, верно? – огрызаюсь я.

– Это не подлежит обсуждению, Кэт. Моя семья основана на традициях и наследии, и я не позволю, чтобы были какие–либо сомнения по поводу первого ребенка, родившегося в следующем поколении. Ты будешь моей женой к тому времени, как родится наш ребенок.

Я смотрю на него, открыв рот. Он серьезен? Данте Моретти намерен сделать меня своей женой — с моего согласия или без него?

– Ты просила меня дать ответы на некоторые вопросы о твоем будущем, так почему же ты все еще находишь способ противостоять мне?

– Потому что это делается со мной, как будто у меня нет выбора в этом вопросе, Данте. Я вообще ничего не контролирую.

Он вздыхает и отпускает мое запястье, раздраженно проводя руками по своим волосам. 

– Ты носишь моего ребенка, Кэт. Когда ты забеременела, это изменило наши жизни, и теперь от этого никуда не деться.

Я знаю, что в его словах есть смысл. Данте не тот парень, с которым можно завести ребенка и рассчитывать на счастливое раздельное совместное воспитание. Семья для него – это все, и он ни за что не позволил бы своему ребенку жить где–либо, кроме как под защитой своего особняка. И я знаю, что это самое безопасное место для сына или дочери главы "Коза Ностры", но все равно больно осознавать, что моя судьба решена.

– А как насчет всего остального? Как твоя жена, я остаюсь здесь пленницей? Никогда не смогу уйти?

– Нет, как моя жена, ты будешь хозяйкой этого дома. Ты сможешь приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится…

– Я буду? - я прерываю его, внезапно воодушевленный перспективой некоторой свободы.

– В пределах разумного, Кэт, – говорит он строгим и командным голосом. – Мне все равно нужно будет знать, куда ты направляешься, и с тобой всегда будет охрана.

Я хмуро смотрю на него, и он прищуривает глаза, прежде чем добавить:

– Для твоей безопасности, а не потому, что я думаю, что ты сбежишь.

– Как ты можешь быть так уверен, что я не сбегу? - шепчу я, не в силах противостоять вызову.

Он делает шаг вперед, пока его тело не прижимается ко мне. 

– Потому что ты бы никогда не оставила нашего ребенка. И если ты когда–нибудь попытаешься уехать с нашим ребенком, ты знаешь, что я бы превратил эту землю в пепел, чтобы вернуть вас обоих ко мне.

Жар разгорается под моей кожей. Его собственничество – красный флаг для меня, по крайней мере, так и должно быть, так почему же это заставляет меня чувствовать себя такой могущественной и защищенной? Почему мысль о принадлежности этому мужчине заставляет меня чувствовать себя в большей безопасности, чем когда–либо в моей жизни? Не говоря уже о огне в его глазах, когда он говорит подобные вещи, вызывает у меня желание обхватить ногами его талию.