Глава 35

Кэт

– Привет, Кэт, – беззаботно говорит Джоуи, заходя в библиотеку, где я просидела большую часть дня, изо всех сил стараясь читать, но так отвлеклась, что, кажется, прочитала одну и ту же главу полдюжины раз и до сих пор не могу вспомнить, почему героиня так разозлилась на своего босса. Держу пари, это не потому, что его заставляют жениться на ней вместо того, чтобы убить.

– Привет, – говорю я со слабой улыбкой.

– Данте спросил, не могла бы ты встретиться с ним в столовой?

– Я не голодна, и я в середине действительно хорошей книги.

Она сочувственно улыбается мне:

 – Я была зла раньше. Мне здесь так скучно, и я позволила своему гневу на мою собственную ситуацию затуманить твой. Правда в том, что мой отец, возможно, и относится к женщинам как к гражданам второго сорта, но мои братья – нет. Они, возможно, чересчур опекают, - она разводит указательный и большой пальцы на дюйм друг от друга, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. – И я знаю, что Данте может быть ослом, но он попросил меня прийти за тобой. И что? – говорит она, пожимая плечами.

– А если я не буду подчиняться каждому его приказу?

– Он, без сомнения, войдет сюда и сам отнесет тебя в столовую.

Я игнорирую ее и возвращаюсь к своему чтению. Она садится рядом со мной на огромный диван, сцепив руки перед собой:

 – Пожалуйста, Кэт. Ради меня, если не ради Данте. Я обещаю, что это что–то приятное.

–Приятное и твой брат не вписываются в одно предложение, Джоуи.

– Давай, – она тихо смеется, протягивая мне руку.

– Прекрасно, – говорю я со вздохом, откладывая книгу.

Я иду за Джоуи по коридору. От нее веет нервной энергией. Что, черт возьми, происходит?

Она останавливается у двери в столовую и поворачивается ко мне:

 – Я знаю, что у него действительно хреновый способ показать это, но Данте сделал бы для тебя все, Кэт, - затем она наклоняется вперед и быстро чмокает меня в щеку, прежде чем открыть дверь. – Чудесно проведите время.

Она уходит, и я вхожу в комнату. Данте сидит за обеденным столом, одетый в черную рубашку и черные брюки от костюма. Рукава его рубашки закатаны, обнажая огромные, покрытые татуировками предплечья. Я так сосредоточена на нем, что мне требуется мгновение, чтобы увидеть лепестки белых роз, разбросанные по столу, и свечи, стратегически расставленные по всей комнате. Он встает, когда видит меня, и внезапно я чувствую себя очень раздетой в своих леггинсах для беременных и майке, не говоря уже о старом кардигане, который когда–то принадлежал моей маме. Да, именно столько лет некоторым моим вещам.

– Что все это значит? - я спрашиваю его, нахмурившись.

– Кажется, это называется ужин, – говорит он, выдвигая стул напротив себя и указывая мне сесть.

Я сажусь на предложенный стул и только тогда вижу восхитительное предложение мира, стоящее в центре стола. Я наклоняюсь и внимательно рассматриваю чизкейк своей мечты.

– Это от Моны?

– Так и есть.

– Как ты узнал о моем фетише на соленые карамельные чизкейки?

– Джоуи рассказал мне, – отвечает он, садясь.

– Конечно. Я рассказал ей об этом некоторое время назад. Хотя я и не предполагала, что она продаст меня тебе.

Вспышка раздражения мелькает на его лице, но когда он видит мою усмешку, она исчезает:

 – Она не предавала тебя. Она на самом деле сказала мне, каким мудаком я был.

Мои глаза сужаются, когда я смотрю на него:

 – Серьезно?

– По–настоящему.

– Она мне всегда нравилась.

– Лгунья, – говорит он, подмигивая, и мое сердцебиение учащается. Почему большую часть времени он должен вести себя как такой высокомерный инструмент, когда он может быть таким?

– Итак, можно мне кусочек? - спрашиваю я, протягивая руку к ножу в центре стола.

– Как насчет того, чтобы сначала поужинать? София готовит твое любимое блюдо.

– Ее потрясающая лазанья? - я стону, когда мой желудок громко урчит.

– Да.

– Тогда я могу подождать, - кладу руки на стол перед собой.

– Ты прекрасно выглядишь, – говорит он, его глаза сузились, когда он пристально наблюдает за мной.

Я тереблю изодранный край своего старого кардигана. Сейчас я чувствую себя совсем не красивой, но жар в его взгляде говорит мне, что он не лжет. Это заставляет меня ерзать на своем стуле. Черт возьми, я так легко поддаюсь ему.

Как будто читая мои мысли, он тихо смеется:

– Что? - я сжимаю бедра вместе под столом.

– Мне нравится, как ты краснеешь всякий раз, когда я делаю тебе комплимент, котенок.

Я опускаю взгляд на стол, и мой румянец становится еще гуще:

 – Это смущает.

– Это восхитительно.

Я сглатываю, позволяя своему пристальному взгляду вернуться к нему. То, как он все еще смотрит на меня, никак не уменьшает жар на моих щеках или между бедер. К счастью, София входит в столовую с огромным блюдом лазаньи и разрушает чары, которыми он меня околдовал.

Кладя руки на живот, я тихо стону:

– Думаю, я съела слишком много.

– Ты почти не съела чизкейк, – отвечает Данте, наблюдая за мной с другого конца стола.

– Потому что это больше, чем моя голова. Ты должен был съесть кусочек.

– Я не ем сладкого, – отвечает он со злой усмешкой. – Ну, кроме тебя, котенок.

Я краснею от его слов. Нам удалось провести очень вежливый, граничащий с приятным ужин, без каких–либо разговоров о сексе или другом огромном слоне в комнате — нашей предстоящей свадьбе.

– Тебе просто нужно было пойти туда, не так ли? – я шепчу, кладя прохладную руку на свою раскрасневшуюся щеку.

– Я не могу не пойти туда с тобой, – говорит он, теперь его тон низкий и серьезный. От этого по моим предплечьям бегут мурашки, а внутри все становится жидким. Рядом с ним я такая рабыня своих гормонов, особенно теперь, когда я беременна. Как будто мое тело каким–то образом подключено к его телу.

Я тереблю выбившуюся нитку на рукаве моего кардигана, потому что внезапно воздух снова становится напряженным, заряженным электричеством и сексом. Он отодвигает свой стул и подходит к моей стороне стола. Я ожидаю, что он поднимет меня и швырнет на обеденный стол, потому что, похоже, именно так заканчиваются наши встречи, подобные этой. Но вместо этого он падает на колени.

Когда он достает красивое кольцо с изумрудом, я чуть не падаю в обморок. Он держит его между большим и указательным пальцами, и темно–зеленый драгоценный камень сверкает в свете свечей.

– Ты выйдешь за меня замуж, Кэт?

Вместо ответа я сижу здесь, как идиотка, и моргаю, глядя на него.

– Возможно, мне следовало сделать это раньше, – говорит он со вздохом.

– Хотя это не изменило бы причины, по которой ты меня спрашиваешь, – напоминаю я ему, мой голос едва слышен как шепот.

Он проводит рукой по моему нежно округлому животу, прежде чем взять мою руку в свою, переплетая свои пальцы с моими:

 – Мы в этом вместе, Кэт. Я и ты. Мой отец может отправляться в ад, мне все равно. Имя Моретти – это империя, построенная на вековом фундаменте крови и традиций. Это мое наследие. Все, что у меня есть, и все, чем я являюсь, пропитано страданиями других и увековечиванием устаревших традиций. Этот дом и все, что в нем, было построено и куплено на пропитанные кровью деньги, -говорит он, потирая подушечкой большого пальца костяшки моих пальцев и пристально глядя мне в глаза. – Все в моей жизни было дано мне из–за того, кто я есть. Все, кроме тебя, котенок. Ты – единственное в моей жизни, что я когда–либо по–настоящему выбирал для себя. Так что да, я хочу жениться на тебе, потому что хочу почтить память своей семьи и моей матери, но я также хочу, чтобы ты была рядом со мной до конца дней.

Я проглатываю волну эмоций, которая поднимается от глубины моего живота до груди. Это первый раз, когда я вижу в нем хотя бы намек на что–то похожее на уязвимость. Он пытается, верно? Борется со своей истинной природой, чтобы дать мне что–то из того, что мне от него нужно. И разве это не должно чего–то значить? Потому что правда в том, что в его темноте я чувствую себя более желанной, чем когда–либо в свете кого–либо другого. 

– Да, я выйду за тебя замуж.

Толстая вена пульсирует у него на шее, прежде чем он снова поднимает на меня темные глаза, полные огня. Он надевает безупречный камень мне на палец:

 – Он прекрасен, – говорю я ему.

– Это принадлежало моей прабабушке.

– Правда? - внезапно этот момент кажется еще более напряженным, чем раньше.

– Она верила, что это обладает магической силой, – говорит он с кривой улыбкой.

– Хорошая магия, верно?

– Лучшая, – отвечает он, прежде чем нежно поцеловать меня в губы.

Не требуется много времени, чтобы поцелуй превратился в нечто большее, как это всегда бывает с ним. И когда он скользит языком в мой рот, он заключает меня в свои объятия. Он встает, а затем поднимает меня со стула, прежде чем посадить на стол. И, не прерывая нашего поцелуя, он садится на мой теперь свободный стул.

Его руки скользят по моей коже, снимая с меня кардиган, прежде чем положить его на стул рядом с ним, и это простое действие заставляет мое сердце биться чаще. Обычно он выбрасывает мою выброшенную одежду, не задумываясь о том, где она окажется, но однажды я сказала ему, что это кардиган моей матери и как много он для меня значит.

– Пришло время для моего десерта, – рычит он, прерывая наш поцелуй и начиная стаскивать с меня леггинсы и трусики.

– Ты такой неоригинальный, – хихикаю я, извиваясь задницей, чтобы помочь ему.

– Ты не будешь так говорить, когда мой язык окажется в твоей сладкой киске, котенок, - он стаскивает с меня одежду через ноги и бесцеремонно перекидывает ее через плечо.

– Может быть, - я запускаю пальцы в его волосы, когда он наклоняет голову и начинает прокладывать дорожку мягких, как перышко, поцелуев от моих колен к бедрам. Его горячее дыхание обжигает мою кожу, заставляя меня дрожать.

– Ты так хорошо пахнешь, Кэт, – бормочет он напротив моей кожи, раздвигая мои бедра шире, пока я не раскрываюсь для него. – Для меня тоже такая чертовски влажная, - он проводит пальцем по моим складочкам, и я быстро втягиваю воздух.