Глава 11

Глава 11

Два с половиной года назад…

Аарон Фадлер

Что, блять, я наделал?

Я опустился на траву снаружи школы Прескотт, моя голова склонилась, зажатая между ладонями. Я не мог слышать крики Бернадетт, не срываясь и не наставив пистолет на Виктора. Как он может быть так жесток, когда так сильно ее любит? Что, черт подери, с ним не так?

— Аарон, вставай, — скомандовал Вик, и я медленно повернул голову, чтобы посмотреть на него, нависающего надо мной и смотрящего на меня своими темными глазами. Он хмурится на меня, но мне плевать. Я только что бросил мою гребанную родственную душу, чтобы спасти сестру и кузину. Мир — нечестный, мир — жесток.

Хотя все это правда, я не должен был усугублять жестокость Бернадетт. Этого не должно было случиться. Бросить ее, чтобы у нее была лучшая жизнь, — это одно, но саботировать ее? Да, Кали Роуз-Кеннеди позвала Хавок и попросила нас уничтожить Берни в течение года. Если четно, я чуть не стукнул ее, просто ударить эту самодовольную суку по лицу.

Но Хавок не так устроен.

— Вероятно, это к лучшему, — размышлял Оскар, поднимая свою голову на одну сторону в раздумьях. — Бернадетт слишком внимательно наблюдает за нами, слишком пристально вглядывается. Мы должны установить некую дистанцию между нами и ней.

— С чего это? — пошутил Хаэль, сильно хмурясь. — Вся это ситуация — херня. Кто такая эта Кали Роуз? Никто. У нас с Бернадетт есть история.

И он был прав.

У нас и правда есть история с Берни. С начальной школы, мы старались присматривать за ней. Черт, мы заключили договор, когда нам было по тринадцать, что мы наблюдаем издалека и не вмешиваем в это романтику.

Они все хотели ее тогда, все еще хотят, но в другом плане. Все сильно изменилось с тех пор, как нам было тринадцать. У Бернадетт появились изгибы, она — красивая, молодая женщина с решимостью и надеждой в глазах. На короткие мгновения она была моя. Она была моя. Блять, моя.

— Не уверен, что смогу сделать это, Вик, — сказал я ему честно. Видеть, как Берни вытаскивают из Прескотт, пинающуюся и кричащую? Это убило меня. Меня стошнило на ступени.

Вик опустился на корточки передо мной, все еще хмурясь, настолько же несчастлив, как и я, но определенно не такой колеблющейся, как я. Он никогда не колебался по поводу чего-то, это то, что делало его таким пугающим. Он — идеальный лидер, он источает харизму. Он также немного пугает меня, но никогда не позволю ему узнать об этом. Лучше умру.

— Аарон, когда мы позволили тебе встречаться с Бернадетт раньше, мы согласились на это потому, что ты мог дать ей что-то, чего никто из нас не мог. Все изменилось, ты — испорчен.

Я кивнул, закрыв глаза. Он прав. Я знал, что он — прав.

— Это будет тяжело, самое тяжелая вещь, которую мы когда-либо делали. Но Бернадетт слишком привязана к нам, привязана к тебе. Мы должны позволить ей уйти, Аарон. Жизнь жены гангстера коротка и жестока.

— Я знаю, — прорычал я, садясь. Вик похлопал меня по плечу и поднялся на ноги.

— Ты — самоотверженный, Аарон. Всегда был, — я не был уверен, пытается ли Вик сделать мне комплимент… или задеть меня. В любому случае, он ошибается.

В вечер встречи выпускников Хаэль и я наблюдали из лесу, как Бернадетт идет домой в ночи без одежды, кроме лифчика и трусиков на ней. Ее глаза жестоки, кулаки сжаты, но она не плакала.

Когда она добралась до дома, я ждал ее. Она не знала, что мы наблюдали за ней всю дорогу, что мы оберегали ее. Все, что она знала, так это то, что я — монстр.

Все же… когда я подхожу к ней, кладя свои руки на ее бедра, она смотрит меня прямо в лицо, я знаю.

Мы можем держать дистанцию между нами, но эта связь, что у нас есть…она не может быть разорвана. Вне зависимости есть ее имя в акрониме или нет, Бернадетт всегда была и будет Хавок, одна из семьи. Моя.      

— Я ненавижу тебя, — сказала она мне, лунный свет освещал ее бледную кожу, пока она дрожала. — Я, блять, тебя ненавижу.

Но, когда я заключил ее в свои объятия и поцеловал ее, мы оба растаяли. Мы потрахались в ее кровати. Я пошел домой.

На следующей день пытка продолжилась.

Потому что я не заслуживал Бернадетт. Никто из нас не заслуживал.

И все же…не были ни одного из нас, кто не был бы влюблен в нее.

Стыд.

Единственное как бы это сработало, если бы мы научились делиться. Но этого…никогда не случится.

Никогда.

* * *

Восьмое ноября, настоящее…

Бернадетт Блэкберд

Должно быть было что-то на моем лице, что кричало «мои мозги только что были трахнуты Аароном Фадлером», потому что Вик один раз посмотрел на меня и нахмурился.

— Мне уже стало интересно, должны ли мы пойти за тобой. Отвечай на свой чертов телефон, когда уходишь так надолго.

Я лишь уставилась на него, когда он поднимался с одного из стульев за обеденным столом, окинув меня взглядом угольных глаз, а затем направляя их на Аарона, когда тот появился позади меня.

— Ты прав, — сказал Аарон, немного запыхавшийся, но решительный, он выдерживает взгляд своего лидера. — Мы должны были позвонить и дать тебе знать, что будем гулять дольше, чем планировалось.

Вик стучал ногтем по поверхности стола и смотрел в сторону, но не похоже, что он сдается, скорее похоже на то, что ему нужна минутка сдержать некую из это дикой жестокости в его глазах.

— Выяснили ваши разногласия? — спросил Вик, снова смотря на меня.

На нем темно-фиолетовые шорты карго и свободная белая майка. Отверстия для рук такие большие, что я могу видеть великолепные грудь и пресс под ней. Мое тело задергалось в ответ, и я резко выдохнула.

— Под этим ты имеешь в виду «вы двое трахались?», — спросила я, обходя диваны и вставая рядом с Виктором Чаннингом настолько, насколько осмеливалась. Он смотрел на меня сверху вниз, и не нужно быть экстрасенсом, чтобы он сказать, что он абсолютно разгневан. Делить меня с Хаэлеме — это одно, но с Аароном? Аарон — угроза, в глазах Вика. Он должен был знать, что все приведет к этому, так? Я не могла просто вступить в Хавок и не прийти к некоему пониманию с моим бывшим. Он принял пулю за меня. Я не скоро это забуду. — Кстати, ответ «да», мы трахались.

Вик ничего не сказал, но вот форма, когда он хмурится, немного пугает меня.

— Почему?

Из всех вопросов, которые мог спросит Вик, этот больше всего ставит меня в тупик. Почему? Почему?

— Я… не знаю, — сказала я, потому что не знаю. Переведя взгляд на Аарона, я могла видеть, что он тоже не уверен. Мы снова вместе? Если так, как будут обстоять дела с Виком? На мгновение я закусила свою нижнюю губу. — Об этом и был секс, проверка наших границ, — я облизала губы и почувствовала сладость рта Аарона. Если Вик был моим ядом, то Аарон — моим антидотом. Один обжигал так хорошо, что ты не мог удержаться от укола, даже если знал, что это не правильно. Другой — жестокое облегчение, отчаянный успокаивающий бальзам, который ощущается как старые воспоминания и надежда.

Я застряла прямо по середине.

— Наша девочка, — сказал Аарон низким голосом. Я резко посмотрела в его строну и его голова опущена, а глаза сконцентрированы на Вике. Он тяжело дышит, но спокоен. Почти слишком спокоен. — Девушка Хавок. Ты продолжаешь говорить, что она — твоя, и я не могу винить тебя. Я бы тоже хотел, чтобы она была моя, но, э…— Аарон замолчал и взял пиво из холодильника, прислоняясь спиной к его двери, когда закрыл холодильник, — это не то, о чем мы договорились. Вы так же привязаны к цене Хавока, как и она. Или ты выше этого, Вик?

Виктор лишь смотрел на Аарона, безэмоциональный, его невозможно прочесть, как и всегда. Дело в том, что если ты хочешь поглотить кого-то, то нужно освободить в себе место, что сдержать всю эту энергию. Нужно создать пространство. А что происходит с той частью вас, которую вы отдаете? Иногда ее съедает кто-то другой.

Я чувствую Виктора внутри меня, образно говоря, и знаю его, куда лучше, чем он думает. Его темные глаза обращаются к моим, изучая меня.

— Я могу спать с любым парнем Хавок, которого хочу, — сказала я, и по лицу Виктора пробегает заметная дрожь. Он направился ко мне, но я не испугалась. Просто он не пугает меня.

Он протягивает руки, его пальцы обвивают мою талию.

Аарон сделал шаг вперед, показывая зубы в предупреждении.

— Я пытался отпустить ее, Вик, потому что предал ее, поэтому я знаю, что не заслуживаю ее. Но знаешь, что я и Берни поняли сегодня? Я больше не герой в плаще. Если я хочу ее, то возьму ее. Ты согласился на это, когда пронзил ее ладонь ножом.

— К чему ты клонишь, Фадлер? — спросил Вик, склоняя голову на бок. От всего его тела веет гневом, но он не подает виду. Он сказал, что мне нужно подчинить свою злость. Как я могу с этим спорить, ведь он точно держит себя в руках? — Твоя девушка, моя девушка. Я забираю ее ванную. Если я попытаюсь заговорить с тобой прежде, то не отвечаю за то, как себя поведу.

Виктор потащил меня из кухни в ванную рядом с входной дверью.

— Ты сумасшедшей? — спросила я его, когда он зашел внутрь вместе со мной, хлопая дверью. Здесь темно, и есть только светильник. Я заметила, что Вик не торопится включить свет. Наоборот, он сажает меня на столешницу, прямо как сделал Аарон. Знает ли он, что повторяет произошедшее ранее? Вряд ли.

— Я не могу вынести то, что ты ненавидишь меня, — признался Вик, и мои брови поднялись в удивлении. Он звучал…иначе, словно его голос местами ломался. Уязвимый и ненавидящий это. Вот какой он. — Ты едва смотришь на меня с момента вечеринки Хэллоуина. Ты же не боишься меня, так ведь, принцесса? — прорычал Виктор, проводя носом по моей шее и заставляя меня дрожать.

Я посмеялась в ответ.

— Не смеши, — сказала я, обвивая пальцами его сильные руки и впиваясь ногтями в кожу, помещая его как свою территорию.

Боже помоги девушке, которая подумает, что может смотреть на моего мужчину или касаться его. Потому что, даже если я не готова признаться в этом ему вслух, это то, чем является Виктор Чаннинг.

Моим.

— Тогда, что? Ты расстроена из-за видео, я это понимаю, — он целует мою шею, и я дрожу. — Ты хотела убежать из-за того, что я рассказал тебе. Потому что я — эгоист, и я хочу тебя, всегда хотел тебя. Или может это из-за того, что мы сделали с Аароном? Заставив его бросить тебя…