Боги — лжецы.

Я не хотела этого. Я не хотела этого. Я не хотела этого!

Чьи-то руки схватили меня за запястья, а затем прижали к твердому телу. Мое дыхание выравнивалось тяжелыми хрипами, когда я боролась, желая вырваться, и мне больно.

Мы опустились на землю, и я приземлилась на него сверху, и знала, что он, блядь, позволил себя уложить. Это разозлило меня еще больше. Недолго думая, я выхватила из сапога нож и в следующий миг приставила его к его шее. Я посмотрела вниз на Дариуса, и он даже не вздрогнул, даже не пытался пошевелиться, его руки безвольно лежали по бокам. Я вонзила нож глубже и наблюдала, как образовывались капельки крови, стекающие по его шее.

— Как ты мог сказать, что не знаешь? — прошептала я ему, и, к моему ужасу, слезы подступили к моим глазам.

— Тогда я был слишком зол после того, что увидел в кристалле, слишком ослеплен. Я не знаю, имело ли бы это значение в тот момент, когда все, что я чувствовал — это ярость.

Мои пальцы сжались на рукояти.

— Ты выпорол меня, — сказала я. — Ты... — я задохнулась. — Ты выпорол меня.

Он стал расплывчатым, когда я вспомнила этот момент. Боль, предательство, каждый порез, каждый удар — я чувствовала все это так, как будто я все еще была там, стоя на коленях на холодном полу перед Высшими, когда он это делал.

Он на мгновение закрыл глаза.

— Я тебя выпорол, — ответил он тихим голосом.

Я склонила голову, когда он, наконец, произнес это вслух. Ни разу за все это время он не сказал мне этих слов.

— Прости меня, волчонок.

— Нет, тебе не жаль.

Другая моя рука потянулась к его груди, пальцы впились в него, пока мое тело сотрясалось.

— Лжец.

— Прости, — повторил он.

Я покачала головой. Его рука двинулась, и он медленно взял меня за подбородок, прежде чем поднял мою голову.

— Я сожалею о том, что сделал с тобой. Ты никогда не узнаешь, насколько глубоко это сожаление, моя боль, зная, что я сделал это с тобой. Я оторвал твою плоть от спины. От тебя. От моей Вихнарн.

Из меня вырвался всхлип, и я зажмурилась. Я хотела, чтобы он признал, что натворил, и извинился за это, чтобы показать мне, что он о чем-то сожалел. Но я даже не знала, достаточно ли этого. Смогла бы я двигаться дальше. Моя рука, держащая нож, заставила мои глаза открыться, и я наткнулась на него.

— Что я за мужчина, чтобы так поступать? — пробормотал Дариус. — Как ты можешь даже смотреть на меня иногда, как ты все еще можешь впускать меня в свое тело? — он засмеялся про себя. — И я пользуюсь нашей связью, потому что хочу тебя. Ты знаешь, что хочу, и все равно позволяешь мне, — вздохнул он. — И даже сейчас? Ты делаешь не то, что должна делать, и не вонзишь этот нож мне в горло.

— Я должна, — захныкала я, слеза побежала по моему лицу.

Я должна это сделать, покончить с этим здесь и сейчас.

— Ты должна, — согласился он. — Сделай это.

— Что? — задохнулась я.

— Сделай это. Твоя месть, твое правосудие, кровь, которой я тебе обязан. Забери. Это.

— Это не...

— Забери. Это.

Он рычит, освобождая свое доминирование, и я ахнула, моя рука, которая была на его груди, теперь переместилась к его шее. Я схватила его за руку, удерживая его взгляд.

Он не напуган, в его глазах нет ни малейшего колебания, поскольку я могла бы в буквальном смысле убить его, здесь и сейчас.

Освободиться от него, от нас.

Он потянул меня за запястье, и нож погрузился глубже в его кожу. Я издала панический звук, чувствуя тошноту в животе, когда убрала нож, высоко подняв его. Моя грудь вздымалась, мое тело дрожало, и я знала, что мои глаза дикие, растерянные и неуверенные.

— Сколько ты прочитал в этой книге? — спросила я.

— Столько, сколько мог, пока ты не появилась.

Ублюдок.

— Тебе не нужно было это читать, там не было ничего, что имело бы для тебя значение.

— Речь идет о твоей жизни, ничто другое не имеет для меня большего значения, чем это.

На мгновение я запнулась.

— Ты все равно не имел права.

— Когда дело касается тебя, правильное и неправильное не имеет значения, — легко сказал он.

Я зарычала и опустила нож. Дариус не смотрел никуда, кроме меня, когда нож легко прошел сквозь плоть. Дариус поморщился, но в остальном вообще не двигался.

Слезы капали с моего подбородка.

— Как ты можешь так поступать со мной, — шепчу я, качая головой. — Не только… ты не только знал, что я Наследница, но и не знаешь, что бы ты сделал, если бы узнал, кто мы такие. Ты продолжаешь обманывать мое доверие, желая узнать обо мне кое-что без моего разрешения, — я икнула, мой желудок свело. — Что я такого сделала, чтобы заслужить это? — я закричала, крутя нож. — Я ничего не делала, но старалась изо всех сил, пыталась спасти других, ставила себя на последнее место!

Дариус хмыкнул, его руки поднялись, чтобы опуститься на мои бедра. Он нежно сжал их, его большой палец потирал меня взад-вперед. Ни разу он не попытался отобрать у меня нож, ни разу не попытался оттолкнуть меня от себя.

— Ты не сделала ничего плохого, теперь я это знаю. Тогда я этого не знал, — мои брови хмурятся от его слов. — Когда ты сказала мне, что в этих землях нет пощады, прежде чем я подошел к тебе сзади и содрал с твоего тела плоть, ты была права. Но я был неправ. Я не должен был этого делать. Я жил с этим сожалением и всегда буду жить с ним. Но в то время я думал, что был прав. Я пытался наказать и получить информацию от предателя земель, который вызвал рогуров. Который вызвал то самое, что убило мою семью.

Я прерывисто задышала при напоминании о том, что он тоже потерял близких, и что он думал, что я была причиной этого. Я пыталась подумать об этом с его точки зрения и о том, что бы я сделала на его месте, и я даже не знала ответа на этот вопрос. Он продолжил.

— Как ты могла причинить столько боли? Как эта женщина могла быть Наследницей? Она точно такая, как говорилось в историях о том, что они опасны, и мы имеем право делать с ними все, что должны. Именно такие мысли пронеслись у меня в голове после того, как я увидел тот кристалл, и мне солгали.

Он поднял глаза к небу, но я не думала, что он на самом деле на что-то смотрел.

— Когда я начал подозревать, что ты Наследница, долг должен был быть на первом месте, и я должен был дать понять, кто ты такая, но после всего, я все еще не мог раскрыть это другим, кем ты была. Точно так же, как ты не могла открыть это мне, пока не почувствовала, что у тебя нет выбора, потому что ты тоже подозревала, — он издал разочарованный звук. — Даже несмотря на то, что в то время ты была предательницей, я сделал все, что мог, из милосердия к тебе, Рея. Может показаться, что это не так, но я не вкладывал много сил в то, чтобы выпороть тебя, я просто сделал вид, что выпорол. Не похоже, что это вообще имело значение.

Он судорожно сглотнул, и его взгляд расфокусировался, как будто он видел что-то по памяти.

— В то время у меня было два варианта: причинить вред предателю или приказать причинить вред моим людям. Я не мог устоять перед приказом, и в то время я не знал, что ты невиновна. Поэтому я сделал выбор, который считал правильным.

— Значит, то, что сказал Лео, было правдой?

Его взгляд вернулся ко мне.

— Что?

— Лео сказал, что если ты не сделаешь то, что сказал Чарльз, он причинит боль ему и остальным. Именно тогда он также попросил быть с тобой помягче.

— Гребаный Лео, — выдохнул он, снова поднимая взгляд к небу. — Он не лгал, но это не оправдывает того, что я сделал.

Значит, это было правдой. Он внезапно сел, и лезвие вонзилось ему в плечо глубже.

— Я никогда не смогу вернуться к тому, чтобы держать этот хлыст.

Он не отвел от меня взгляда, когда его руки скользнули по моей спине, прослеживая невидимые линии. Я задрожала.

— Я сожалею обо всем, что совершил по отношению к тебе, Рея. Я не сожалею о многих вещах в своей жизни, я даже не уверен, что способен на это, но с тобой я сожалею.

— Я умоляла тебя беречь Кейда, беречь мой мир, — сказала я, вспоминая все, что он мне сказал.

— И я нарушил свою клятву.

— Я умоляла тебя выслушать меня, что я невиновна.

Я не умоляла с тех пор, как была ребенком, но я умоляла его.

— И я проигнорировал это, — его рука опустилась на мой затылок. — Прости.

Мои глаза смотрели в его, и я почувствовала, как вытянулось мое лицо. Я упала вперед, борьба покинула меня. Моя голова опустилась на его неповрежденное плечо, и я вдохнула его запах, всегда желая его запаха.

— Прости, — снова сказал он, массируя мне шею.

— Как я могу тебе доверять? — я пробормотала ему в плечо.

— Ты можешь, волчонок. Доверься мне в этом.

Пауза.

— Пожалуйста, — он выдавил в низкий тон и слово, его изречение, пожалуйста, обустроило свою душу.

Дариус не говорил "пожалуйста", но он сказал это для меня.

— Я говорю это не для прощения, я говорю это потому, что сожалею. Если бы я мог вернуть тот момент назад, если бы я мог просто подавить свой гнев, чтобы выслушать, я бы так и сделал, — его руки сжались на мне. — И тогда я бы выбрал тебя, как должен был сделать с самого начала.

Почему кто-нибудь не мог выбрать меня первой?

Я вытащила нож из его плеча, и еще больше слез полилось из моих глаз. Я пыталась зарыться туда, просто желая спрятаться ненадолго, просто позволить себе упасть на мгновение. Рыдания сотрясали мое тело, когда я больше не смогла сдерживаться, и я задыхалась, когда мне перестало хватать воздуха. Хватка Дариуса на моей шее усилилась, он пытался оттащить меня от него, и я сопротивлялась, пока не сдалась.

Большими пальцами смахнула слезы, но на их место продолжали литься другие. В моем размытом видении Дариус опустил голову, затем так нежно потерся своим носом о мой. Я икнула, снова пытаясь вырваться, но он просто притянул меня обратно к своей шее, в место, где я чувствовала себя в некоторой безопасности.

Я почувствовала его магию в воздухе, чувствовала, как она исходила от него, но не смотрела, просто оставаясь на месте, пока мое тело сотрясалось от душераздирающих рыданий.

— Позволь мне почувствовать твою печаль, твой гнев. Твою ненависть… твою боль, Рея.