Семнадцать

Дариус

Она не разговаривает со мной, не смотрит на меня. Ебать, она почти не дышит в мою сторону, постоянно отказываясь от меня. Прошло несколько дней, как я видел ее глаза, поскольку она не сказала мне ни слова, и я чувствовал себя… неспокойно.

Дракс зарычал, отвернувшись от меня, и я зарычал в ответ. Чего он от меня хотел? Я пытался быть терпеливым, пытался дать ей время, но оно на исходе. Она измотана, и отсутствие еды этому не помогало. Ко всему, что я ставил на стол, она даже не прикасалась. Я пытался положить еду на кровать и уйти, но когда я возвращался, она все еще стояла там, нетронутая. Я даже подавил желание поспать рядом с ней, просто чтобы она почувствовала, что могла выйти из этого... кризиса. Но опять же, ничего не получалось.

С меня хватит. Я спустился в столовую. Запах мяса и овощей ударил в нос, как только я переступил порог.

— Все так же? — спросил Дамиан, в его глазах появилось беспокойство, необычное для него за нее.

Но с тех пор, как мы все узнали о том, через что ей пришлось пройти, даже Лео спрашивал о ней.

Я покачал головой и взял тарелку, затем начал наполнять ее едой для нее. Она будет есть сегодня. Нравится ей это или нет.

— Может быть, если ты позволишь нам увидеть ее, она захочет поговорить, поесть.

Я проигнорировал Тейлора и добавил еще мяса. Это лось, приготовленный специально по моей просьбе, поэтому он мягкий и его легко проглотить.

— Дариус! — Джош зарычал и со стуком положил вилку на тарелку.

Я замолк, моя рука нависла над тарелкой, и я медленно, очень медленно перевел взгляд на него.

Он выглядел взъерошенным, его пучок сбился набок на затылке, а глаза усталые. Я посмотрел на других членов стаи и увидел такой же измученный взгляд.

— Что? — выдавил я.

— Дай нам взглянуть на нее.

— Нет.

— Это смешно, — сказал он. — Это ради ее же блага. Мы можем накормить ее.

— Нет. Она будет есть из моих рук или ни из каких других.

— Я не видел, чтобы тарелки возвращались пустыми, то, что ты делаешь, не работает. Она не хочет иметь с тобой ничего общего, — выплюнул Себастьян, и я сопротивлялся желанию пробить им стену.

— Брат, — сказал Лео, и я перевел взгляд на него.

Я покачал головой и взял еще мяса.

— Можно подумать, он позволил бы кому-нибудь еще увидеть ее, если бы это помогло, — пробормотал Кольтен, и мои пальцы сжали тарелку.

— Он зашел слишком далеко, чтобы допустить это, щенок, — ответил Хадсон, и я проигнорировал их.

— Есть новости о кристалле, Зайд? — Дамиан спросил его.

— Нет, по-прежнему понятия не имею о его местонахождении.

— Продолжай искать, — проворчал я. — Рея должна увидеть это, и тогда, возможно, мы сможем получить больше информации о рогурах.

— Конечно.

— Почему Чарльз вообще отказался отдать его тебе? — спросил Дамиан.

— Потому что он знает, что это ложь.

— Как ты думаешь, он знает, что с ты что-то нашел и хочешь посмотреть все снова?

— Я не знаю. В последний раз, когда я спрашивал, я сказал ему, что это для изучения рогуров, выходящих из-под земли, он сказал, что если у меня ничего не получилось в первый раз, то в следующий не получится.

— Тогда уж точно ничего подозрительного, — фыркнул Себастьян.

— У тебя есть какие-нибудь новости о Саре? Кейде или других? — спросила Анна, и я посмотрел на нее.

— Ничего, кроме того, что я тебе уже сказал, — она откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди, задумчиво глядя на камин.

— Я уверен, что с ними все в порядке, — сказал Дамиан с набитым ртом.

— Ты видел тело Реи, — огрызнулась она. — Тебе это нравится?

После этого комнату заполнила тишина, и в воздухе повисла тяжесть.

Я заскрипел зубами и схватил последнюю полоску мяса. Прихватив чашку с водой, я вышел из комнаты, не сказав больше ни слова.

Войдя в свою спальню, я сразу же заметил фигуру под мехом. От этого зрелища мне стало не по себе в груди, и я быстро закрыл за собой дверь, ставя ее ужин на стол. Подойдя к ее половине кровати, я встал перед ней, наблюдая, как меха поднимались и опускались в такт ее дыханию. Я знал, что она чувствовала меня здесь, точно так же, как я всегда чувствовал ее, когда она рядом.

— Рея.

Ничего. Я сделал глубокий вдох, набираясь терпения.

— Рея, — попытался я снова.

Даже не дернулась. Я ждал этого, но все равно происходило то же самое, что и в любой другой раз.

Тишина.

И на этом мое терпение лопнуло? Иссякло.

Я схватил меха и сорвал их с нее. Ее глаза распахнулись, после чего она резко вдохнула, прежде чем пошевелилась. Отодвинулась от меня, от нашей связи, на другую сторону кровати. Я заставил себя замереть, оценивающе глядя на нее.

Она еще больше похудела. Темные круги под глазами стали более заметными, как и скулы.

Больше нет.

— Рея.

Она по-прежнему ничего не говорит, просто продолжала смотреть в стену. Я обошел кровать, пока не оказался прямо перед ней, и проигнорировал свои чувства, когда она прижалась спиной к изголовью.

— Маленький волчонок?

Затем ее глаза медленно встретились с моими, и хотя я ничего так не хотел, как ее взгляда на себе, она как будто смотрела сквозь меня. Моя челюсть сжалась, а руки сжались в кулаки.

— Просто скажи что-нибудь... хоть что-нибудь! — я закричал, теряя маску спокойствия.

Мне не нравилось, когда меня игнорировали, но быть проигнорированным ею — это то, чего я больше не мог терпеть.

Затем что-то мелькнуло в ее глазах, как будто она немного сосредотачилась, как будто она действительно могла слышать меня. Но это не то, что я хотел увидеть.

Я не хочу видеть там боль.

Боль от того, что я с ней сделал.

Она пыталась скрыть это, но теперь она, должно быть, знала, что не могла спрятаться от меня.

Я видел ее боль, как небо потемнело из-за надвигающейся бури.

Я глубоко вдохнул грудью, медленно выдыхая. Я пытался максимально расслабить свою позу, но это трудно сделать, когда она не давала мне того, чего я хотел. Или лучше показывала то, что я не хотел видеть.

— Тебе нужно поесть.

Мои слова прямолинейны, прямо по существу.

Она медленно моргнула, но в остальном не сдвинулась.

Я подошел к столу, взял чашку, поднял ее и протянул ей.

— Сначала выпей, это нужно твоему телу.

Ни единого движения.

— Рея.

Я понизил тон, предупреждая, что больше не потерплю это.

Ее брови нахмурились, прежде чем она опустила взгляд на чашку. Я ждал, пока она закончит, воздух наполнился ее напряжением. Она неуверенно потянулась за ней и положила пальцы именно туда, где ей не нужно прикасаться ко мне. Это ненадолго.

Я сделал несколько шагов назад, пытаясь дать ей больше пространства, чтобы ей было удобнее сделать глоток. Она посмотрела в чашку, как будто она могла дать ей какие-то ответы, как будто она могла увести ее куда-то еще. Ее рука сжалась вокруг нее, костяшки пальцев побелели, а затем внезапно она полетела к моему лицу. Я быстро смахнул ее, вода залила меня и пол, пока я смотрел, как она растекалась. Мои глаза медленно вернулись к маленькому зверьку, который жил в моей кровати.

Ее взгляд тверд, грудь вздымалась, и я ухмыльнулся.

Потом она пришла за мной.

В ее руках сформировалась магия, сияющая синим, и я не смог сдержать улыбку, которая расползлась по моему лицу. Она не добрая, скорее коварная. Шар ее силы полел ко мне, и я поднял руку, призывая собственную магию, чтобы отразить его. Он ударился о мою ладонь и отлетел в сторону. Мы проигнорировали дыру в камне, когда она выпустила еще один. На этот раз моя магия поглотила ее, и она зарычала, бросаясь на меня, поскольку думала, что это лучший вариант. Я приветствовал это.

Она нанесла удар кулаком мне в лицо, и я быстро схватил ее за руку, потом за другую. Я опустил ее на пол с легкостью, слишком большой легкостью для нее, пока она извивалась, пиналась и двигала своим телом, пытаясь сбросить меня. Все это время я не отрывался от ее глаз, глаз, которые больше не пусты.

Глаза, в которые я наконец-то мог снова смотреть лично, и они не преследовали меня, когда я закрывал глаза.

Я держал ее крепко, но нежно, поскольку позволял ей выплеснуть свой гнев туда, где она не причинила бы себе вреда. Когда она поняла, что не может вырваться из моих объятий, она подняла голову и оскалила зубы, затем оказалась у моего плеча. Она впилась зубами, и я проворчал, но в остальном не двинулся.

Я почувствовал момент, когда ее зубы прокололи кожу через мою футболку, почувствовал струйку крови, которая проступила для нее. Я позволил это.

— Вот так, маленький волчонок, покажи мне свои зубки, — она впилась сильнее. с ее губ сорвался сердитый звук. — Я потерплю это. Я приму это, и я приму твой гнев, но я не приму твоего молчания, — прорычал я и почувствовал, как порвалась моя плоть. — Ты ничего не можешь сделать в этом состоянии, будь гребаной Альфой, которой тебе предназначено быть, и срывай это на мне.

Я прошипел, когда она дотронулась до кости, но не отстранился. Вместо этого я переложил ее запястья в одну руку, а другую кладу на затылок. Схватив ее за волосы, я толкнул ее глубже, эгоистично желая, чтобы она была ближе, даже несмотря на то, что она впилась зубами в мою плоть. Она замолкла, ее дыхание стало прерывистым, и я помассировал ей затылок.

— Тебе нужно встать с кровати и набраться сил для своей стаи.

Она зарычала, прежде чем отпустила меня, и упала обратно на пол.

Оглядев ее, я оценил ее. Кровь покрывала ее рот, и это должно вызывать у меня отвращение, но нам, волкам, нравилось видеть кровь на нашей добыче. Однако, когда я увидел свою собственную на ней, это что-то значило для меня. Что-то собственническое и, вероятно, нестабильное. Ее волосы разметались вокруг нее веером, теперь они длиннее, достаточно длинные, чтобы я мог намотать еще больше на кулак.

Передо мной возник образ того, как я врывался в нее сзади, направляя ее волосы, чтобы она оставалась неподвижной и выгибала спину, когда я насаживал ее на свой член.

Отбросив свои мысли, я наклонился вперед, и она замерла. Я не обратил на нее внимания, облизывая уголок ее рта, пробуя себя на вкус, и она фыркнула, но в остальном не издала ни звука. Я отстранился, зная, что давил на нее, и мне все еще нужно кое-что сделать.