— Ты не стерва.

— Забудь, что я это сказала, — пробормотала я. — Я разберусь с этим сама. Если все рухнет, это будет моя вина, и я сама справлюсь...

— Галлея. — Скотти схватил меня за плечи и наклонился, чтобы мы были на одном уровне. — Я ничего не скажу. Я прикрою тебя, хорошо? Дыши.

Мои глаза наполнились слезами, и я глубоко вдохнула, надеясь справиться с приступом паники. Я не заслуживала его дружбы или преданности, но, несомненно, была благодарна за это.

— Мне жаль. Уверена, сейчас ты меня ненавидишь, но ты практически единственный мой друг, кому я могла об этом рассказать, и я нуждалась в этом. Мне нужен... совет, наверное.

— Ты знаешь, что я не испытываю к тебе ненависти. — Мышца на его щеке дернулась. — Но мой совет тебе не понравится.

Я вздохнула, опустив лицо.

— Ты думаешь, что я веду себя глупо.

— Я думаю, что ты поступаешь безрассудно, — сказал он. — Я думаю, что ты играешь с огнем, который слишком силен, чтобы ты могла его контролировать. Честно говоря, это тренер — глупец. И мой совет — разорвать отношения, пока вы оба не сгорели.

Я стиснула зубы.

— Это не просто физическое влечение, — попыталась я возразить. — Мы познакомились два года назад, еще до того, как я узнала, что он отец Тары. Тогда я была в плохом настроении и солгала о своем возрасте. Между нами возникла связь, и теперь мы слишком глубоко увязли, чтобы просто разорвать ее.

Он медленно покачал головой, его брови сошлись на переносице, пока он обдумывал мои слова.

— Что ты испытываешь к нему? Ты просто дурачишься и развлекаешься или у тебя что-то настоящее к этому парню?

Мое сердце подпрыгнуло, напоминая обо всех тех чувствах, которые я испытывала и не могла подавить.

— Настоящие чувства, — пробормотала я. — Я ненавижу это, но мне кажется, что уйти невозможно.

— Тебе будет намного хуже, когда у тебя не останется другого выбора, кроме как уйти. Тара узнает. И она не простит тебя. Тогда ты потеряешь их обоих.

Его слова пронзили меня, как удары сапог со стальными носками.

Слезы навернулись на глаза, когда я представила себе будущее, полное предательства, разбитого сердца и, в конечном счете, одиночества. Все, от чего я так старалась убежать. Я бежала и бежала, а ощущение было такое, будто я сделала полный круг и вернулась туда, откуда начала. Обстоятельства изменились, результат тот же.

Я вдохнула.

— А что, если Тара не будет возражать?

Его брови взлетели вверх.

— Ты действительно в это веришь?

— Я не знаю, во что я верю. Трудно принимать душераздирающие решения по наитию, когда все может обернуться к лучшему.

— Я, конечно, не экстрасенс, но все признаки указывают на то, что все покатится к чертям собачьим.

— Но почему? — спросила я, чувствуя, как меня охватывает отчаяние. — Почему это неправильно? Мы оба взрослые люди, делаем это по обоюдному согласию. Конечно, есть разница в возрасте, но что с того? Почему все должно быть так сложно?

Присутствие еще одного человека согрело мою кожу в тот самый момент, когда Скотти бросил взгляд через мое плечо и отступил на шаг, запустив руку в волосы. Мое сердце забилось, а рот захлопнулся, несмотря на то, что я была слишком труслива, чтобы обернуться. Я вздрогнула, когда на стол для пикника рядом со мной опустились два подарочных пакета, но не поднимала глаз от песка и не давала сердцу забиться в груди, чтобы оно не выдало нас обоих.

До меня донесся голос Тары, а следом за ним ее шаги.

— Привет, папа! — крикнула она, подбегая ближе в своем рубиново-красном цельном купальнике.

Я с опаской обернулась, скрестив руки на топе бикини. Рид повернулся к Таре, когда она вошла в палатку и обняла отца.

— Привет, малышка. — Улыбка озарила его лицо, как только она оказалась в его объятиях. — Веселишься?

— Конечно. — Она отступила назад и сделала небольшой реверанс. — Я пытаюсь затащить Галлею в воду, но у нее сегодня аллергия на веселье. Может, ты сможешь ее убедить.

Я пожелала, чтобы в палатку ударила молния и похоронила мой позор. Выдавив из себя неловкий смешок, я поздоровалась с Ридом.

— Привет.

Он уставился на меня, его улыбка померкла, и он провел ладонью по затылку.

— Как дела, Галлея?

Так непринужденно.

Он и виду не подал, что всего неделю назад был внутри меня, довел меня до двойного оргазма, толкался, стонал и повторял мое имя, словно оно было его погибелью.

Тара ничего не замечала, и я сомневалась, становится ли мне от этого лучше или хуже.

Вмешался Скотти и пожал Риду руку в знак приветствия.

— Рад вас видеть, тренер.

— Да. Я тоже.

Мои глаза инстинктивно вернулись к Риду, когда он снова взглянул на меня, и этот короткий контакт показался мне чем-то вроде землетрясения, прогрохотавшего в моей груди.

Отведя взгляд, он кивнул Таре.

— Я просто завез подарки. Не могу остаться.

— Ключи от нового кабриолета, я полагаю? — Тара взяла в руки коробку, завернутую в голубую фольгу, и потрясла ее. — Похоже на носки. Я обязательно подарю тебе тот фартук на день рождения. Ярко-розовый.

Я все еще смотрела на Рида, совершенно не понимая, что происходит, когда Скотти потянул меня за руку.

— Я собираюсь искупаться. Присоединишься?

Стараясь не смотреть на неприлично привлекательный источник моего смятения, я попыталась привести в порядок свои бешено скачущие мысли.

— Конечно. — Что угодно было лучше, чем этот раскаленный филиал ада.

Тихо попрощавшись с ними, я пошла за Скотти к воде, и между нами не было сказано ни слова. Да и говорить было нечего. Он переплел наши пальцы, и этот жест стал небольшим утешением, когда мы зашли на мелководье и мои пальцы погрузились в прохладный ил.

Мой взгляд скользил по пляжу, а легкий ветерок трепал мои волосы и задувал их на лицо. Рид стоял у входа в палатку, наблюдая за мной издалека, и выглядел измученным и загнанным. Он не мог закрыть шторы, не мог опустить жалюзи на глаза.

Я все видела. Чувствовала.

Мы не улыбались, не моргали.

Мы просто смотрели друг на друга.

Я — по одну сторону береговой линии, он — по другую.