Глава двенадцатая

Мария

— Нет, не прилетай сюда. Это пустая трата времени. Просто жди меня там и отправь за мной самолет, Константин, — сказал Энцо в телефон, застегивая черную рубашку.

Я стояла в его спальне спиной к стене, мы были одни. Я последовала за ним в его комнату, не дав ему шанса отгородиться от меня. Он разговаривал по телефону и немного отвлекся, иначе, наверное, не пустил бы меня. Но мне надоело быть по ту сторону стены секретов.

— Знаю, я поговорю с Джесси. Не волнуйся, — продолжал он, его глаза нашли мои, когда он стягивал с себя треники, и я сглотнула при виде его твердых, мускулистых ног, вспомнив тот горячий момент в ванной прошлой ночью.

На нем все еще были те же черные трусы-боксеры, в которые он облачился вчера вечером, и, издав глубокий, вероятно, разочарованный моим появлением вздох, он взял свои черные брюки с кровати.

— Нет, я не думаю, что Джованни солгал. Он не настолько глуп, чтобы послать своих людей избить меня, особенно если он был связан с ее смертью, — услышала я его слова, и мне пришлось предположить, что Константин высказал мысль о том, что двоюродный брат их матери каким-то образом причастен к смерти Бьянки. — Я думаю, что это было просто неудачное совпадение. Но вполне возможно, что тот, кто нанял этих трех идиотов, пытался представить дело так, будто в ее смерти виновата мафия, чтобы сбить нас с толку.

Они обменялись еще несколькими словами, затем он завершил разговор и бросил телефон на кровать. Он застегнул молнию на брюках и пуговицы, после чего перевел взгляд на меня.

— Ты считаешь, что то, что произошло сегодня утром, было связано с Бьянкой или нет? Я не могу понять, что ты думаешь об этом. — Я прижалась спиной к стене, потому что мои ноги не держали меня.

Он поправил воротник рубашки, затем стал возиться с рукавами, засучив один до локтя, обнажив татуировки, которые так меня привлекали.

— Наверное, это возможно, но в этом нет смысла.

Я наклонила голову, ожидая, когда он снова посмотрит на меня. Мне не нравилось, что сейчас он был похож на другого человека. Холодного и отстраненного. Человека, которого я едва знала. Это был уже не тот мужчина, который стоял передо мной вчера вечером, прося спасти его из ада.

Сегодня утром на него напали трое мужчин, напомнила я себе. Почти ранили Наталью и меня. Да, конечно, Энцо нас покинул.

Он сосредоточился на другом рукаве, закатывая его до локтя, и сказал:

— Джесси слишком хорош, чтобы за ним следили. Слишком хорош, чтобы кто-то догадался, почему он вообще был в ресторане вчера вечером.

— Но из-за совпадения во времени трудно поверить, что это не связано?

— Это должно означать, что тот, кто нанял чистильщика, узнал, что он направился ко мне, и предпринял упреждающие действия, опасаясь, что я узнаю правду. Но все равно не сходится. Даже если они не знали о моем разговоре с Джесси, то, придя за мной, они заставили меня насторожиться, а зачем им это нужно? — Он наконец посмотрел на меня и вздохнул. — Я разберусь, не волнуйся.

— Я не об этом беспокоюсь. — Я наконец оттолкнулась от стены и пошла к нему, но он поднял ладони между нами в знак просьбы не прикасаться к нему, и это было отстойно.

— Мария, я сейчас не в том состоянии. — Он перевернул ладони, чтобы посмотреть на них. — Я хотел убить этого человека за то, что он сделал с тобой. Но он был чертовым ребенком, а ты была в другой комнате, рядом, поэтому я проявил к нему милосердие.

— А что плохого в милосердии? — Мой голос сорвался, когда я увидела на его предплечье татуировку No Mercy⁷. — Потому что это не то, что ты привык делать?

Его челюсть напряглась под щетиной, и он покачал головой. Это означало «да» или «нет»?

— Вчера вечером ты сказала, что не убежишь, но после того, что только что произошло... ты должна бояться меня. Почему ты этого не делаешь?

— Ты постоянно говоришь мне, что я люблю играть с огнем. Наверное, ты — пламя, к которому меня тянет, и я не могу держаться подальше. — Я откровенно признала единственную правду, которая, казалось, имела смысл.

Но была ли я сумасшедшей, чтобы не бояться? Неужели я была настолько влюблена в этого человека, что, несмотря на кучу красных флажков, вместо них видела только зеленые?

Ведь семья его матери была мафией. И мафия его боялась. У него была комната с мониторами и оружием, которому не место в доме шеф-повара. К тому же он умел убивать, а я была человеком, не способным убить жука без угрызений совести.

И вот я здесь, приклеенная к месту.

Он прикипел ко мне так же, как и я к нему, — вот все, что я знала.

Теперь предстояло сделать так, чтобы он понял это.

— Нет, — выдохнул он, словно прочитав мои мысли. — Ты не поедешь. — Он развел руки в стороны и начал ругаться по-итальянски, не сводя с меня глаз. — Ни в коем случае.

Я пожевала губу, пытаясь понять, как достучаться до него, ведь он был гораздо сдержаннее меня. Он был гораздо более упрямым, особенно когда речь шла о моей безопасности.

— А что, если кто-то придет за мной, чтобы добраться до тебя? — Это был мой лучший шанс заставить его подчиниться моим желаниям. Да, я вела грязную игру, но на кону стояла душа этого человека. Его жизнь. Если он вернется в Нью-Йорк, чтобы встретиться с этими демонами без меня, и они поглотят его целиком, я могу потерять его навсегда. — Полагаю, что Киаре сейчас безопаснее вдали от меня, со своим отцом.

Он нахмурился и несколько мучительных секунд молчал, прежде чем предложить:

— Я найму приятелей Райана из «морских котиков», которые помогали ему в прошлом году. Они могут прилететь для дополнительной защиты.

— Наталья беременна. Ей не нужна угроза, связанная с тем, что я нахожусь рядом. Это плохая идея.

Он сократил расстояние между нами, что заставило меня отступить назад, пока я снова не уперлась в стену.

— Тогда они могут увезти тебя куда-нибудь подальше и присматривать за тобой. — Он наклонил голову, словно провоцируя меня бросить ему вызов.

— Ты хочешь, чтобы я осталась одна в хижине с кучей парней? — Мой вопрос заставил его зарычать. Он все еще был на взводе, поэтому мне не нужно было сильно стараться. — А если со мной что-то случится, потому что ты лично меня не защищаешь, что тогда?

— С тобой никогда ничего не случится. Я этого не допущу. — Его ладони лежали на стене по обе стороны от меня, и когда он наклонился ближе, я поняла, что он такой же твердый, как я мокрая.

Неужели с нами обоими что-то не так, что мы сейчас возбуждены? Но этот мужчина всегда возбуждал меня, и я не знала, как это выключить.

— Тогда докажи это. — Я подняла подбородок. — Ты должен сам защищать меня.

Он нахмурился, и, готова поклясться, мне показалось, что он хочет наказать меня. Повалить меня на кровать, нагнуть и ударить ремнем по заднице.

— Почему ты так поступаешь со мной? — прохрипел он.

— Я пытаюсь спасти тебя. — И это была правда. — Гораздо легче вернуть тебя из ада, если я уже там с тобой. После всего этого, что если... — Нет, я не могла допустить, чтобы он ушел без меня. — Сегодня среда, — сказала я, кивнув. — У тебя есть время до воскресенья, чтобы добиться справедливости.

— Воскресенье? — Он наклонил голову. — Почему же?

— Я поеду с тобой, а Киара до этого времени будет с отцом. — Я сглотнула, опасаясь, что он увидит страх в моих глазах. — Это твой крайний срок для мести.

— Крайний срок для мести, — прорычал он. — И ты думаешь, что сможешь справиться с тем, что я собираюсь сделать во имя справедливости?

Я прикусила губу, пытаясь придумать ответ, который он хотел услышать, надеясь, что действительно смогу выдержать те «вещи», которые он планирует сделать.

Но потом я подумала о Бьянке и, глядя ему в глаза, пробормотала:

— Если кто-то виновен в смерти твоей сестры... — Мои веки сомкнулись, и я сказала как можно увереннее: — Я зажгу спичку, которая понадобится тебе, чтобы сжечь весь их мир.

Когда почувствовала, что мои руки взмывают вверх над головой, я испуганно открыла глаза. Энцо прижал мои запястья к стене. Он наклонился ко мне так близко, что мы стали практически одним целым, и каждый твердый выступ и впадина его тела касались меня.

— Ты не это имеешь в виду, — хрипло сказал он, обдав мое лицо горячим дыханием. — Ты не понимаешь, что значит отнять жизнь. И я не хочу, чтобы ты когда-то познала это чувство, слышишь меня? — Положив свои предплечья поверх моих, он переплел наши пальцы, прижав наши руки к стене. — Мария, помоги мне, скажи, что ты понимаешь.

— Я... я понимаю, — прошептала я. — Но я все равно поеду с тобой. — Я не отступлюсь от этого.

Его взгляд прищурился, а хватка стала еще крепче.

— Ты сводишь меня с ума, — сказал он почти срывающимся голосом перед тем, как сделать это. Он наконец-то поцеловал меня. Шесть долгих лет ожидания, чтобы снова почувствовать его губы.

Когда его сдержанность ослабла, наши тихие стоны смешались в поцелуе. Мое тело словно слилось с его телом, когда он просунул свой язык в мой рот, переплетая его с моим, как в битве, которую он отчаянно пытался выиграть. Я сдалась и позволила ему вести, потому что у него был опытный язык, и мне оставалось только следовать за ним, куда бы он меня ни повел.

— Мария, — сказал он между мягкими поцелуями, которые снова стали эротичными, и мне захотелось вцепиться в него. Держать его за волосы. Прикоснуться к нему. Но с руками, закинутыми за голову, я была в его власти.

Через минуту или около того он оторвал свои губы от моих, проведя ими по моей челюсти. Затем он прошелся ртом по моей шее, посасывая и покусывая кожу в нескольких местах, словно хотел поглотить каждый сантиметр моей кожи.

Его зубы царапали мою плоть, прежде чем он поднял свой рот к моему лицу и снова нашел мои губы, и затем последовал почти кровоточащий, карающий поцелуй, от которого у меня закружилась голова.

Когда наши губы наконец разошлись, я прошептала:

— Я принимаю это как «да». Я еду с тобой.

Он приблизил свой рот к моему уху, отчего под толстовкой побежали новые мурашки.