Сохранилась запись моего разговора по прямому проводу с начальником штаба ВВС Западного фронта полковником С. А. Худяковым. Это было 17 июля 1941 г. в 11.00.

"- ...Отвечайте.

- По вашему заданию разослал на три цели, и если сумею, то пошлю не более трех звеньев.

- Хорошо, прошу выслать два звена в этот район, там будет действовать одна девятка Пе-2, время вылета и результаты донесите. Все.

- По этому вопросу ясно. Есть ли какие-либо разведданные у вас за сегодняшний день?

- На сегодня нет.

- Прошу сообщить, будет ли прикрытие, ибо вчера мы имели чрезвычайно большое количество невернувшихся; если так произойдет сегодня, то задачу ставить будет некому.

- Ясно, направление Вязьма, Ярцево, Духовщина все время прикрывается нашими истребителями. Боевая авиация противника в районе Щучин не отмечается, там по всей вероятности, садятся транспортные самолеты и снабжают мехколонну. Специального истребительного прикрытия дать нет возможности.

- Ну понятно, что есть, направим туда. Все"{23}.

Бомбардировать, уничтожать... Опять ставилось большое количество целей, которые бомбардировали мелкими группами. Задачи на вылет и удары дальних бомбардировщиков днем без прикрытия истребителями я получал не раз в течение суток. К чему это приводило, можно судить по моему донесению командующему ВВС Западного направления, написанному в необычном для меня резком тоне и направленному с нарочным 27 июля 1941 года.

"При действиях ДБА днем в условиях хорошей погоды по наземным целям, как правило, несем большие потери от ЗА и ИА. За все время работы частей по вашему заданию прикрывались истребителями только четыре раза, и это прикрытие не было в достаточной степени организовано из-за позднего получения задачи. Совершенно не практикуется предварительное подавление ЗА до удара ДБА. Действия ДБА по малоразмерным целям с больших высот малоэффективны.

Впредь настоятельно прошу действия ДБА прикрывать истребителями, организовывать упреждающий удар штурмовиками по ЗА противника. Задачи прошу ставить настолько заблаговременно, чтобы можно было лучше подготовиться экипажам к выполнению задачи и организовывать взаимодействие ДБА с истребителями и штурмовиками.

Одновременно с постановкой боевой задачи указывать, кто будет прикрывать и обеспечивать, где дислоцируется часть, прикрывающая и обеспечивающая, какие силы выделяются для этой задачи.

Командир 3 авиакорпуса полковник Скрипко

Военный комиссар бригадный комиссар Одновол"{24}.

На документе была наложена резолюция:

"НШ (начальнику штаба. - Н. С.). Нужно всегда предупреждать о месте встречи с истребителями.

28.7.41 г. Науменко".

Затем другим почерком;

"Исполнено. Худяков. 29.7.41"{25}.

Резолюция была, а прикрытия мы по-прежнему не получали. Организовать взаимодействие с другими родами авиации также не представлялось возможным: штурмовиков на Западном фронте уже не оставалось, а истребителей не хватало даже на более неотложные дела. И 4 августа 3-му дальнебомбардировочному авиакорпусу ГК пришлось перебазироваться на полевые аэродромы Орловского аэроузла.

А начавшееся 10 июля Смоленское сражение приобретало все больший размах. На рубежах рек Западная Двина и Днепр враг встретил упорное сопротивление советских войск. И все же превосходящим силам противника удалось перерезать дорогу Смоленск - Дорогобуж. Наши части, расположенные восточное Смоленска, оказались в трудном положении, с невиданной стойкостью сражались они в окружении, получая ночью сбрасываемые с самолетов ТБ-3 грузы с боеприпасами и снаряжением.

Группа советских войск, возглавляемая генерал-майором К. К. Рокоссовским, ударами извне помогла частям 16-й и 20-й армий вырваться из котла, соединиться с нашими главными силами на восточном берегу Днепра. И к 1 августа гитлеровцы, понесшие огромные потери, вынуждены были перейти к обороне. Наши части также закреплялись на рубеже Великие Луки, Ярцево, Кричев, Жлобин. Лишь в районе Ельни не затихали ожесточенные бои. К сожалению, господство в воздухе полностью принадлежало противнику. К началу Смоленского сражения гитлеровцы заметно превосходили нас в самолетах. К августу это соотношение еще более увеличилось не в нашу пользу: мы почти не получали новых самолетов. Ведь многие авиационные заводы эвакуировались из прифронтовой зоны в Сибирь, Среднюю Азию, на Дальний Восток. Эшелоны со станками, оборудованием в большинстве своем еще не успели достичь пунктов назначения. И для того чтобы наладить производство на новом месте, требовалось время.

Заканчивая свое повествование о боевой работе 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса ДБА ГК на Западном фронте, позволю себе привести донесение командующего ВВС Красной Армии генерала П. Ф. Жигарева от 29 июля 1941 года. Вот его дословный текст:

"ЦК ВКП(б), тов. Сталину

Докладываю, что части ВВС Западного фронта с приданными 1 и 3 авиакорпусами и авиации Резервного фронта в составе: 1 авиакорпус - 12 самолетов ДБ и 12 ТБ-3, 3 авиакорпус - 50 самолетов ДБ, ВВС Западного фронта 70 самолетов, ВВС Резервного фронта - 44 самолета. Всего 188 самолетов.

В течение 28.7.41 выполняли задачи по уничтожению мотомехчастей противника в районах Ельня, Ярцево, прикрытию наземных войск, сопровождению бомбардировщиков и сбрасыванию боеприпасов для 16-й армии. Всего за день произведено 327 самолето-вылетов. Из них:

1-й авиакорпус-24 самолето-вылета; 3-й авиакорпус- 50 самолето-вылетов; ВВС Резервного фронта - 96 самолето-вылетов; ВВС Западного фронта - 157 самолето-вылетов.

В течение дня, по предварительным данным, наши потери составили 5 самолетов, из них по ВВС Западного фронта 2 самолета, по авиации ДД ГК - 3 самолета.

Потери противника за день составили 8 самолетов разных типов.

Анализ боевой работы за 28.7.41 показывает, что организация сопровождения бомбардировщиков позволила резко снизить их потери. Обстановка на фронте создает необходимость усиления состава ВВС Западного фронта за счет подачи из центра одного полка истребителей на Як-1 и штурмового полка на Ил-2, кроме того, необходимо на 29 и 30.7.41 придать 1 и 3 авиакорпуса для работы в интересах Западного фронта"{26}.

В начале августа 1941 года все части 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса действовали исключительно ночью. Организация полетов и боевые порядки при выполнении боевых задач приняли стройную систему, четкость.

Еще в июле Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение временно ликвидировать корпусные управления во всех родах войск, в тем числе и в Военно-Воздушных Силах. В авиации это во многом объяснялось тем, что создалась нехватка самолетов. Дошла очередь реализовать это решение и до 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса. 8 августа я получил телеграмму от командующего ВВС Красной Армии о расформировании нашего управления. Было приказано передать все корпусные части в состав 42-й дальнебомбардировочной авиадивизии и по сдаче дел убыть на Юго-Западный фронт на должность командующего ВВС 5-й армии. По телефону мне разъяснили, что эта армия выполняет очень важную задачу и что обстановка там довольно сложная.

Передав командование полковнику М. X. Борисенко, распрощался со своими боевыми товарищами по управлению авиакорпуса. Часть из них также получила новые назначения. И утром 9 августа 1941 года выехал к новому месту службы на Юго-Западный фронт, где мне надлежало вступить в новую должность.

 

На Юго-Западном фронте

Вот и Украина. Проезжаем через притихшие города и села. Их еще не затронула война. Это пока тыл, но живет он настороженной жизнью. Иногда появляются фашистские самолеты-разведчики. Водитель эмки, жизнерадостный сержант Сергей Мячин, несмотря на то что бессменно находится за баранкой уже много часов, с интересом рассматривает белые украинские хатки, бескрайние колхозные поля.

Через пару дней мы добрались до окраины Броваров, где располагался штаб ВВС фронта. Не успели подъехать к дому командующего, как налетели фашистские самолеты и началась очередная бомбардировка. Пришлось спуститься в укрытие. Водитель Мячин, с присущим ему любопытством, высовывается наружу, вглядывается в бомбардировщики, выходящие из пикирования почти над нашими головами. Но вот все затихло. Медленно оседает пыль, поднятая взрывами бомб, теперь можно пройти и в дом.