— Где она, черт возьми? — спросил я.

То, что я вижу, заворачивая за угол, — это то, что останавливает меня как вкопанного.

Доминик обнял Мэдди, пытаясь оттащить ее обмякшее тело от стены дома.

Поскольку он совершенно не подозревает о нашем присутствии, мы слышим, как он говорит:

— Черт возьми, почему в десять раз труднее нести эту сучку, когда она без сознания.

Красный — это все, что я вижу, как только слышу приглушенный крик Эйса.

Он вот-вот испустит свой последний вздох после прикосновения к тому, что принадлежит нам.

Мэдди…

Я медленно открываю глаза, в голове пульсирует боль. Мир вокруг меня расплывается, я изо всех сил пытаюсь сосредоточиться на чем-либо. Когда я начинаю приходить в себя, воспоминания снова нахлынули на меня.

Кто-то накачал меня наркотиками, Доминик вырубил меня, а потом все погрузилось во тьму до сих пор.

Вокруг меня нет ничего, кроме тишины.

Любые следы вечеринки, которая там проходила, полностью исчезли.

Я делаю глубокий вдох и пытаюсь пошевелиться, но останавливаюсь, понимая, что меня несут, и с каждым шагом острая боль пронзает мою голову, заставляя меня морщиться. Я делаю еще один глубокий вдох и медленно поворачиваю голову, пытаясь оценить окружающую обстановку.

Поднимая глаза, первое, что я вижу, — это Рóман. В поле зрения появляется его красивое лицо. Мои глаза затуманиваются от не пролитых слез. Меня захлестывает огромное количество эмоций.

— Рóман, — всхлипываю, пока пульсация в моей голове продолжается.

Он смотрит на меня сверху вниз с таким опустошением в голубых глазах. Его растрепанные темно-каштановые волосы мягкими волнами падают на лоб.

— Я здесь, мышонок. Теперь ты в безопасности, — его уверенный шаг не замедляется, пока мы не поднимаемся по лестнице, и он осторожно укладывает меня на кровать. Потянувшись за моими ботинками, он снимает их оба, прежде чем перейти к джинсам. Оставляя меня в одной рубашке. Воспоминание ощущений рук Доминика на мне берет верх. Нужно смыть с себя все, что от него осталось.

— Я хочу принять душ.

Рóман, который, кажется, не собирается отходить от меня, медленно кивает головой, прежде чем помочь мне подняться.

Я осторожно пробираюсь в ванную, морщась при каждом шаге.

— Ты можешь идти, — легкая улыбка появляется на моем лице. Лицо Романа омрачается от моих слов, но мне просто нужно немного времени, чтобы всё осмыслить.

— Я буду прямо здесь, если тебе что-нибудь понадобится, мышонок. — Он кладёт руку на дверную ручку, закрывая дверь, и я слушаю, как она щёлкает, запираясь.

Потянувшись, чтобы включить душ, я делаю глубокий вдох, готовясь к предстоящей боли.

Я осторожно ступаю в теплую воду, позволяя ей каскадом стекать по моему телу. Тепло приятно ощущается в моих ноющих мышцах, когда я закрываю глаза, пытаясь расслабиться.

Но когда я тянусь за мылом, боль в голове пронзает меня молнией. Заставляя меня задыхаться и стискивать зубы, пытаясь сдержать слезы.

Отказываюсь от мытья головы, прижимаюсь спиной к стене и позволяю себе сползти вниз, пока моя задница не касается холодного пола.

Я прижимаю колени к груди как раз в тот момент, когда слезы начинают скатываться по моему лицу.

Тихие рыдания срываются с моих губ.

Как раз в тот момент, когда раздается тихий стук в дверь. Заставляя меня поднять голову, я наблюдаю, как Рóман открывает дверь и закрывает ее за собой.

Бесшумно раздеваясь, он открывает дверцу душа, выпуская пар.

Двигаясь вокруг моего тела, он молчит, как будто знает, что мне это нужно.

Это заставляет меня быть благодарной им обоим. За все, что они сделали для меня, и за заботу, которую они проявили ко мне.

Он проскальзывает мне за спину, перемещая меня так, чтобы моя спина упиралась в его грудь, когда он садится.

Держит меня под струями, когда вода обрушивается на нас обоих.

Мы оба молчим.

Он ополаскивает мои волосы, проводя по всему телу. На ходу покрывая их легкими поцелуями.

Заменив мерзкие прикосновения Доминика своими собственными воспоминаниями.

Помогает мне забыть и дает понять, что я не одинока.

После того, как мы заканчиваем принимать душ, он помогает мне вытереться свежим полотенцем. Одевает меня в свою чистую рубашку.

Проявление ко мне такой заботы усугубляет эту яму у меня в животе, поскольку мысль о том, что мне, возможно, скоро придется их отпустить, и это разбивает мне сердце.

Взяв меня за руку, он ведет меня в спальню, усаживает на край кровати и наклоняется, чтобы надеть носки на мои замерзшие ноги.

Глядя на него сверху вниз, он, должно быть, чувствует на себе мой взгляд, потому что его глаза встречаются с моими.

Я хнычу от боли, вызванной пульсацией в моем мозгу.

Движение его челюсти заставляет меня понять, что он стискивает зубы, очевидно пытаясь подавить свой гнев.

Пытаясь унять нарастающую в нем ярость, я решаю спросить его:

— Где Эйс?

Дверь спальни открывается как по сигналу, когда входит Эйс, от его слов у меня начинает пульсировать в голове, и я задаюсь вопросом, что он имеет в виду.

— Я убрал за тобой, Рóман.

Улыбка сползает с его лица, когда он видит, что я проснулась, сижу на кровати и смотрю на него.

Рóман, быстро встав со своего места у моих ног, поворачивается к Эйсу.

— Солнышко, — шепчет Эйс. Подходит к кровати, на которой я сижу. Опускаясь на колени, он поднимает одну из своих рук, чтобы обхватить мое лицо.

— Эйс! — говорит Рóман сквозь стиснутые зубы. Я смотрю на его другую руку, на которой пятнышки крови.

Мои глаза снова поднимаются к нему.

— Я обещаю, что тебе больше никогда не придется иметь дело с такой пустой тратой пространства. — Прижимается своим лбом к моему, закрывая глаза. — Никто никогда и ни в коем случае не причинит тебе вреда. Никогда больше, Мэдди. — Стараясь не двигаться слишком быстро, я кладу обе руки на его щеки и приближаю его лицо к своему, прежде чем поцеловать в губы.

Углубляя его, он нежно кладет руку мне на затылок, чтобы удержать на месте.

Я хочу все это. Их обоих. Кровь и все такое.

Мне все равно, что сделал он или Рóман.

От мысли о том, что в моей жизни не будет этих мужчин, у меня сводит живот.

Эйс отпускает меня, не по своей воле, конечно.

Только потому, что Рóман угрожает ему, говоря, что ему нужно дать мне отдохнуть, пока он приведет себя в порядок.

Некоторое время спустя Эйс возвращается в комнату, только что приняв душ.

Рóман убедился, что у меня достаточно еды и воды, прежде чем уйти принимать душ.

Чтобы облегчить пульсацию и ломоту, пронизывающие мое тело, он убедился, что я поела и приняла обезболивающее.

После того, как я поела, он откинул одеяло, и я забралась в постель.

Она прогибается под весом Рóмана, когда он перемещает меня, чтобы я прижалась к нему.

Я прижимаюсь спиной к его груди, его рука нежно обвивает мое тело.

Эйс перебирается на кровать, занимая место передо мной. Оставляя меня зажатой между этой парочкой.

— Спасибо вам обоим. За все.

Я вздыхаю, как вдруг чувствую мягкий поцелуй Романа на затылке.

Эйс, наклоняясь вперед, одновременно прижимается своими губами к моим.

Они оба оставляют нежный след из поцелуев на моей обнаженной коже. Шепчет мне на ухо приятные вещи, прежде чем мои глаза начинают тяжелеть от последствий сегодняшних событий.

— Ты наша, Мэдди. Навсегда.

— Тебе придется остаться с нами, мышонок.

— Тебе придется остаться с нами, Солнышко.

Они говорят в унисон.

Это было последнее, что я услышала перед тем, как сон взял верх.



Глава Пятая

Мэдди…

После всего, что произошло прошлой ночью, я чувствую, что должна больше бояться или нервничать, да что угодно. Но, проснувшись с двумя парами сильных рук, обнимающих меня, я никогда не чувствовала себя в большей безопасности.

Теперь, я думаю, пришло время отплатить им за помощь девушке. Я не знаю, к чему это приведет и закончится ли это сегодня, но если это произойдет, я сделаю так, чтобы мой последний раз с ними того стоил. Мое тело все еще немного вялое и побаливает от лекарств. Но боль между ног сильнее.

Медленно отрываясь от их горячих тел, я слегка натягиваю на них одеяло.

Медленно спускаюсь вниз, надеясь, что не разбужу их

Ну, не раньше, чем я буду готова.

Прежде чем я смогу полностью спуститься вниз,

Рука Рóмана в моих волосах, дергает мою голову вверх.

— Что ты делаешь, мышонок? — спрашивает он.

Изображаю невинность наилучшим образом, на какую только способна.

— Просто хотела разбудить вас, ребята, и поблагодарить. — Я всхлипываю, когда его хватка на моих волосах усиливается.

Похоже, он на секунду задумался, прежде чем спросить:

— Как ты себя чувствуешь?

Я знаю, Роман не из тех, кто бывает ласковым, но когда он делает такие мелочи, моё сердце замирает и я говорю:

— Да. Ну, если не считать твоей убийственной хватки за мои волосы, я чувствую себя прекрасно.

Он позволяет дьявольской улыбке тронуть его губы, когда произносит свои следующие слова:

— Ты знаешь, я не умею быть нежным. Не делай вид, что тебе это не нравится, мышонок. А теперь, как насчет того, чтобы разбудить нашего мальчика своей благодарностью?

Улыбка растягивается на моих губах, когда он отпускает мои волосы, позволяя мне снова соскользнуть вниз, оказавшись лицом к лицу с твердым членом Эйса. Кажется, утренний стояк — это реальная вещь.

Потянув за резинку его спортивных штанов, его длина высвобождается. Заставляя его слегка пошевелиться.

Я поднимаю глаза, чтобы посмотреть, не разбудила ли я его. Рóман наклоняется, берет меня за подбородок и нежно, но твердо целует в губы:

— Продолжай, — говорит он, отпуская мой подбородок и откидываясь назад.

Возвращаясь к своей текущей задаче, я сжимаю его член по всей длине, медленно погружая свой рот вниз по его стволу. Беру его в рот, и стон срывается с его губ, когда он начинает просыпаться.

Рука Рóмана снова в моих волосах, направляющая меня, заставляющая меня давиться членом Эйса, заставляющая мое горло расслабиться.