Я сделаю для тебя все, что угодно (черновик) Эдварда Ли

Эта история послужила основой для совместной работы Кетчама и Ли над сборником «Расстройство Сна».

— Пожалуйста, прошу, не поступай так с нами, Клэр! — молил Родерик, сбегая по каменным ступеням огромного дома.

С нами, — поморщилась Клэр. — Ему тридцать, а он все еще живет со своей мамочкой. Боже!

Несчастный, гнусавый Родерик засвидетельствовал:

— Я сделаю для тебя все, что угодно!

Сколько раз она слышал эту фразу за последние девять месяцев? Постоянно! Ну, почему до тебя никак не дойдет? Мне ничего от тебя не надо! — хотела закричать Клэр. Вместо этого она развернулась и сказала:

— Пойми. Все кончено.

Озадаченный, он растопырил руки.

— Что ты имеешь в виду под «все кончено»? Ведь все замечательно. Ты ведь сказала, что выйдешь за меня замуж!

— О, Родерик, не выдумывай, — солгала она.

В самом начале, конечно, она очень положительно реагировала на его намеки о свадьбе. Клэр в свои тридцать три года не становилась моложе, и существовали буквально миллионы причин, по которым девушка могла захотеть выйти замуж за Родерика. Но… Деньги — это еще не все, — размышляла она. Дошло до того, что эти отношения её просто не удовлетворяли.

— Извини. Я просто не могу тебя больше видеть.

У Родерика отвисла челюсть.

— У тебя… другой парень?

— Конечно, нет! — снова солгала Клэр.

Как он смеет подозревать ее в том, что она спит с кем попало! Кроме того, Фадд был больше, чем просто еще один парень. Он был всем, чем не был Родерик: сильным, красивым, напористым и… ну, у него был большой пенис.

Она открыла дверь своего «Ниссана 300ZX» (который, кстати, купил ей Родерик) и уже собиралась сесть.

— Но, как же Париж? — последовал его следующий идиотский вопрос. — Разве ты не хочешь поехать?

Клэр на секунду задумалась. В Париже могло бы быть весело. но есть одна загвоздка. Мать Родерика тоже поедет вместе с Далласом, этим ее негодяем-слугой.

— Нахуй это дерьмо! — произнесла Клэр. Фадд обещал свозить ее в Канкун как только закончит с делами. — Родерик, забудь про Париж. Наши отношения закончились. Понял?

Похоже, он не понимал. Зато понял Даллас. Зловещий слуга в длиннополой кожаной куртке с отсутствующим видом выглянул из-за угла дома. Он складывал поленницу дров, предварительно наколов их электро-дровоколом. В этот момент в его глазах появился блеск… который напугал ее.

Но еще хуже было выражение презрения на лице матери Родерика, которое теперь можно было разглядеть в окне гостиной. Морщинистое лицо смотрело сквозь стекло, отчего крошечные волоски на затылке Клэр встали дыбом.

Фрики, — подумала она.

— Любимая, давай вернемся в дом. Мы сядем у камина, я открою бутылочку «Луи XIII», и мы сможем поговорить. Мы все обсудим.

— Родерик, читай по моим губам! Мы не… — Клэр моргнула. — Э-э, я имею в виду, все кончено!

Бога ради, теперь он еще и плачет. Мужчины как младенцы…

— Я сделаю для тебя все, что угодно, — всхлипнул он. — Я бы построил храм. Я бы греб целую лигу. Я поднимусь на самую высокую гору, пересеку самую сухую, самую жаркую пустыню…

Клэр закатила глаза. Что за романтическая чушь!

— Все, что угодно, Клэр, — продолжал он рыдать. — Я сделаю все, что угодно, — он замолчал и шмыгнул носом. — Скажи мне, как я могу доказать свою любовь?

Для начала свали с дороги, чучело.

— Прощай, Родерик! — воскликнула она.

Она захлопнула дверцу машины и уехала. Поместье сжалось позади нее среди пылающих топиариев. В зеркале заднего вида, когда она отъезжала, Родерик упал на колени в шекспировском горе, а его мать и, одетый в кожу, слуга подошли к крыльцу, чтобы утешить его.

Бедный Родерик. - подумала Клэр. — Счастливой вам жизни.

— А вот и моя сочная маленькая булочка с любовью, — сказал Фадд, когда Клэр вернулась в свою квартиру.

Его язык блуждал по ее рту в знак приветствия; ее 36C покалывали его мускулистую грудь. Ловкие, сильные руки уже расстегивали ее блузку.

— Отшила этого придурка?

— Да, — сказала она довольно печально. Последствия. Чувство вины. Но почему я должна чувствовать себя виноватой? Она лишь сказала Родерику правду. Что сделано, то сделано. — Странно, что он не забрал машину, — заметила она.

Руки Фадда справились с блузкой и мяли ее обнаженную грудь.

— Он не может забрать у тебя машину. Безмозглый педик выписал ее на твое имя, забыла?

— Ну, могу поспорить, за эту квартиру он платить больше точно не станет.

Член Фадда выбрался из штанов. «Папочка Трах» или «Мистер Мясная Боеголовка», как он его называл. И не преувеличивал.

— На хрен его и на хрен деньги его мамаши. Через пару дней я проверну одно дельце, и мы будем купаться в бабле.

Клэр вздохнула. Фадд погладил ее по спине на диване, его твердое прикосновение прогнало напряжение.

— А теперь давай отполируем эту попку, — сказал он. Фадд стянул с нее джинсы и поставил на четвереньки, как удобную мебель. — Ооооо-еее, вот это попец! — сделал он комплимент. — Надо бы мне попробовать эту маленькую дырочку.

Клэр застонала от его следующих действий: язык Фадда, между прочим, не был особенно разборчив в том, к какому отверстию он стремится, а что касается ее «маленькой дырочки», то она сжалась в судорожном наслаждении, подобного которому она никогда не испытывала ни с одним мужчиной, тем более с Родериком. Через несколько мгновений Клэр почувствовала себя сучкой в течке. Потом спустились штаны самого Фадда.

— Вот тебе еще кое-что, детка, чтобы ты забыла про своего богатого мамсика. Уступи дорогу Папочке Траху, да, паренёк!

Клэр сглотнула, когда Фадд выполнил свое обещание. Его необычайно большой член скользнул прямо в щель ее лона, выпячивая ее. Каждый удар отталкивал все больше воспоминаний о Родерике.

— Ну вот, — сказал Фадд на языке, несколько отличающемся от английского короля. — У меня больше нет причин беспокоиться, уверен, ты сможешь набить всю эту начинку в свой пирожок. У меня куча любовного сока, который я приберег для тебя.

Она не смогла. Не с «Мистером Мясная Боеголовка» неистово долбящим шейку ее матки. Не с «Папочкой Трахом», с грубостью сантехника прочищающего все глубины ее женственного лона.

— О, милый, — простонала она. Она протянула руку и погладила яички, которые на ощупь были тяжелыми, как бильярдные шары. Она чувствовала, как кровеносные сосуды пульсируют в большом замысловатом мешке. — Засади его подальше и посильнее!!!

Фадд подчинился. Господи, его член был таким большим, что ей показалось, будто она чувствует его животом.

— Да, именно так, — послышался ее горячий шепот. — Так глубоко, как только можешь. Я хочу, чтобы ты трахал меня до тех пор, пока я не ослепну!

И тут…

На полпути к кульминации для них обоих, зазвонил телефон.

— Вы, блядь, издеваетесь надо мной, — пожаловался Фадд замедляясь.

Его член отодвинулся и шлепнул ее по заду, словно ругая рукой.

— О, нет, нет, нет… — взмолилась Клэр.

Автоответчик мигнул и включился:

— Привет, это Клэр, сейчас меня нет дома, поэтому оставьте…

БИИИИИИИИИИИП.

Нет, нет, нет, — взмолилась Клэр. — Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет не…

— Я сделаю все, что угодно, дорогая, — донесся до нее всхлипывающий голос Родерика. — Я сделаю для тебя все, что угодно…

Похоже, Фадд не очень-то любил прерывание хорошего траха каким-то телефоном, поэтому он решил избавиться от своего стресса за счет физической недвижимости Клэр. Не то, чтобы Клэр возражала. Оргазмы не заставили ее долго ждать, последовав один за другим. Если Фадд и испытывал недостаток в утонченности, он легко восполнял его напором и энергией, а простата (судя по объему его выделений), должно быть, была больше спринцовки. Он никогда не вдавался в подробности своей профессиональной деятельности, упомянув лишь как-то, что просто «толкает товар», и Клэр никогда не спрашивала, что это за «товар», хотя сильно сомневалась, что это что-то легальное. Фадд был мускулистым, грубоватым и невероятно красивым. А еще таким… выносливым.

Но в ту ночь Клэр спала беспокойно. Ее пол был залит спермой, которой хватило бы, чтобы оплодотворить Китай несколько раз подряд, в то время как равный рацион медленно переваривался в ее желудке.

Она не могла не думать о Родерике. Oн днями напролет строчил стишки, и души не чаял в своей матери (богатство которой, как Клэр прочитала когда-то в «Форбс», приближалось к цифре с восемью нулями). Oн усаживал Клэр в свой консервативный серый «BMW» и возил по самым дорогим клубам, ресторанам и шоу. Родерик, кто каждую неделю дарил ей подарки (в основном это были ювелирные украшения), оплачивал ее квартиру, купил ей машину и оставлял эти восхитительные конверты с наличными у нее под подушкой. Неплохо для девушки, разменявшей тридцатник. Если бы…

…не его мать. С кожей, как жеваная бумага. С лицом, покрытым толстым слоем косметики. С вечным сарказмом в голосе. Иногда Родерик приглашал Клэр в их особняк на «романтический вечер». Посиделки у камина, рюмочка «Кордон Блю», и — что неутешительно для нее — преждевременная эякуляция Родерика. Его мать всегда встречала их, сухо кивая из глубины гостиной, и бросая в сторону Клэр одну из своих многозначительных фраз типа: «надеюсь, ты хорошо позаботишься о моем мальчике», или «такие милые мальчики как мой Родерик просто подарок для дамочек на вроде тебя». Да пошла ты! — хотелось крикнуть ей Клэр, а потом широко улыбалась мамуле.

А за плечом старухи всегда маячил вездесущий Даллас — слуга, который выглядел так же жизнерадостно, как разыскиваемый грабитель на стенде «Их разыскивает полиция». Всегда молчаливый и хмурый, всегда в одной и той же длиннополой кожаной куртке, перчатках и черной водительской кепке. Клэр постоянно ловила на себе его угрюмые взгляды. Она могла только гадать, сколько старая карга платит ему, за то, чтобы он ковырял ее древнюю киску.

Посыл был ясен: мать Родерика позволит Клэр копаться в их золотой жиле, до тех пор, пока та «хорошо заботиться о ее мальчике».