Она обняла его. Чмокнула в щеку.

— Мне очень жаль, Струп. Нам было хорошо вместе.

— Да. Я буду скучать по тебе, Мэри.

Это было правдой. Он будет скучать. Он повернулся и пошел прочь, спустился по лестнице и вышел за дверь.

Вряд ли он будет скучать по селедке.

Кондиционер в "Фуд Эмпориум"[38] выдавал такой холод, какой бывает в конце декабря. Струп прошел по проходу со свежим мясом, чтобы посмотреть, нет ли у них жареных итальянских сосисок, и увидел их. Он наколол три штуки на шпажку и подошел к замороженным продуктам. Он достал из морозилки "Обед Свенсона"[39] и уронил шпажку на пол.

Девушка за кассой посмотрела на замороженный обед и взглянула на него. Затем она просканировала упаковку. Раз вы покупаете только один обед, то ясно, что вы одиноки. Она протянула ему сдачу. Купюра в десять долларов лицевой стороной вверх, по одному доллару под ней, сверху квитанция и монеты. Он наклонил банкноты так, что монеты соскользнули в руку, положил их в карман, поменял порядок банкнот и сунул их в бумажник. Бросил квитанцию на стойку.

Он вдруг понял, что рычит.

Замороженный обед состоял из темного мяса цыпленка, кукурузы, картофеля фри и яблочно-клюквенного десерта. То, что можно найти в ближайшем "KFC"[40] в этом чертовом районе яппи[41]. Пока еда разогревалась, он налил себе выпить, потом еще. Проверил электронную почту. Два дальних родственника прислали кучу писем религиозного характера. Он удалил их, не открывая. Ральф прислал еще несколько анекдотов о врачах. Он удалил их, не открывая. Пришло электронное письмо от Брауны, подтверждающее, что завтрашняя встреча состоится.

А вот это уже кое-что.

Он ел, смотря "Си-Эн-Эн". У демократов упал рейтинг. Парнишка с "Глоком" из Флориды сказал, что он просто защищался, что в школе был организован заговор. Его двенадцатилетнюю подругу должно было оплодотворить чудище с Юггота[42]. Исследовательская группа из города Корнелл только что опубликовала статью, в которой утверждалось, что у глупых, ни на что не годных людей, есть склонность быть уверенными — даже абсолютно уверенными — в том, что они умны, остроумны и всегда правы. С другой стороны, истинно талантливые люди склонны себя недооценивать. Выяснилось, что в действительности они довольно заурядны, раз так о себе думают. Самое страшное, говорилось в отчете, это то, что всегда можно поговорить с талантливыми людьми и убедить их, что они лучше, чем о себе думают. Но глупых переубедить невозможно.

Когда он встал, чтобы выбросить куриные кости, ему показалось, что он услышал свое имя, но этого не могло быть.

Он налил послеобеденную рюмку и решил поработать над рассказом. Выключил "Си-Эн-Эн" и включил ноутбук "Gateway". Речь в рассказе шла о кровотечении из носа, случившемся у него во Флориде. Носовое кровотечение не останавливалось. Ему требовалась операция.

Эта была просто комичная история.

Через полчаса зазвонил телефон.

— Это твоя хата. Оставь долбаное сообщение, — послышался его голос.

— Струп! — сказала Карла. — Возьми трубку, Струп.

Иисусе. Ни за что.

— Я знаю, что ты дома, Струп. Энн видела, как ты вошел в здание. Не заставляй меня идти к тебе, Струп.

Энн была его соседкой сверху. Маленькая робкая подружка Карлы и чертов шпион, у которой, казалось, жизнь вообще не удалась. Однажды он поймал ее, когда она рылась в барахле домовладелицы. Возможно, все из-за того, что ее назвали в честь неопределенного артикля. Он не знал. Он поднял трубку телефона.

— Что? — спросил он.

— Ты знаешь, что, — сказала Карла.

— Нет, не знаю. Поторопись. Я работаю.

— Над чем именно?

— Над рассказом.

— Рассказ. И это ты называешь работой?

— Да.

— Работа — это то, чем человек зарабатывает себе на жизнь. Разве какой-нибудь рассказ хоть однажды принес тебе деньги?

— Этот принесет.

— Ты же знаешь, почему я звоню.

— Из-за денег?

— Что?

— Из-за тех денег? Денег, которые я тебе должен. Не из-за тех, что я получу за рассказ.

— У тебя была шестимесячная задолженность за квартиру, Струп. Это две тысячи семьсот шесть долларов и девяносто центов. Теперь ты должен мне уже за девять месяцев, Струп.

— Я знаю.

— Я что, похожа на кредитную карточку?

— Никогда не выходи без нее из дома.

— Черт возьми! Мне нужны эти деньги. Они мне нужны сейчас.

— Почему сейчас?

— Что?

— А почему не вчера? Или в прошлый четверг? Почему именно сейчас?

— Это не твое дело, Струп.

— Значит, тебе нужны мои деньги.

— Это мои деньги. Я дала тебе отсрочку на шесть месяцев, помнишь? Так что ты смог оплатить свои чертовы медицинские счета после того дурацкого кровотечения из носа.

— Какое еще дурацкое кровотечение?

— Не пытайся шутить, Струп.

Он вздохнул. Она тоже. И вот они уже вздыхают вместе. Должно быть, это любовь.

— Мы с Рэнди хотим поехать в отпуск, — сказала она, — если ты хочешь знать. Нам нужен отпуск. Ресторан просто сводит нас с ума.

— Я слышал много хорошего о кальмарах.

— К черту кальмаров. Что насчет денег? Ты написал расписку, Струп.

Так оно и было. Он был пьян. А пьяные глупы.

— Ты их получишь.

— Когда?

— Скоро. Завтра. Через неделю. Через две недели.

— КОГДА ИМЕННО, черт возьми!

— ЗАВТРА ИЛИ ЧЕРЕЗ ДВЕ НЕДЕЛИ. Как я решу, так и будет, сечешь? Я вложил долгих двадцать лет в твою задницу, так что не порть мне жизнь из-за пары тысяч баксов и не ори на меня больше, а то приду и отжарю тебя, поняла? А теперь иди, пощекочи сиськи Рэнди или что там еще вы делаете вдвоем и больше не звони. Спокойной ночи. До свидания. Отъебись, Карла.

Он повесил трубку.

Телефон больше не звонил. Он почти ожидал звонка, но этого не произошло. Он задумался, действительно ли она нуждается в том, чтобы он ей заплатил. Бизнес у нее вроде бы шел хорошо, но кто его знает?

Он вернулся к рассказу, но не смог ничего написать. Он выпил еще.

У него не было ни малейшего шанса вернуть ей деньги.

Он едва сводил концы с концами. Ему придется бросить пить. И курить.

Никаких шансов вообще.

Канал "Ти-Эн-Ти" показывал фильм "МАРНИ"[43]. К Хичкоку Струп относился скептически. Фильмы "ПТИЦЫ", "ОКНО ВО ДВОР" и первая половина "ПСИХО" были хороши, но Хичкок также канонизировал песню "QUE SERA, SERA"… На "Ай-Эф-Си" шел фильм "НОСФЕРАТУ-ВАМПИР"[44], который он смотрел лежа на кровати. Изабель Аджани с огромными красивыми темными глазами театрально позировала, как в немом кино. Она делала это так неторопливо, что заставила его уснуть.