"Плохие девочки, грустные девочки в самом сердце дискотеки"

Представьте, что вы находитесь в Секокусе, штат Нью-Джерси, в четный день, а номерной знак у вас нечетный, заправиться вы не можете[24], а в "Пинто" едва хватит бензина, чтобы проехать через туннель Линкольна, не говоря уже о том, чтобы попасть на "Дискотеку 2001" или хотя бы в "Студию 45", которая ближе и куда вам иногда удавалось проникнуть, нарядившись, как Рудольф Нуреев, на которого вы немного похожи. Что делать, не попав на дискотеку в большом городе? Наступают сумерки, и муки отвыкания делают вас хрупким и жалким. Вы чувствуете, как голос Донны Саммер звучит глубоко у вас в душе. Вы впервые задумываетесь над словами песни Сильвестра "Я тот, у которого ничего нет".

Не унывайте, ради Бога. Здесь тоже есть ночная жизнь. И в пригородах Чикаго, Детройта или Лос-Анджелеса, если уж на то пошло. Но тут возникает действительно важный вопрос: можно ли здесь потрахаться?

Без сомнения.

Помните, дискотека — это подсознание. Все эти "бум-бум-бум" из динамиков воздействует на центры удовольствия в мозгу. Кроме того, есть что-то приятно-развратное в том, чтобы снова и снова в течение целых десяти минут затуманивать женщину словами типа: Мне нравится делать это, делать это, делать это… Так что давай приступим к этому, к этому, к этому… или Толкай, толкай, прямо в кусты… Дамы поймут смысл, и шансы будут на вашей стороне.

Чтобы убедиться в этом я несколько дней назад поехал в Джерси с кузеном Вилли из Детройта. У нас был экземпляр "Ньюджерсийского ежемесячника" (в каждом штате есть такие путеводители), полный карман четвертаков для таксофонов, "Тойота" и водитель — я с убогим чувством направления. Мы часто ехали не туда. Ну и что? Все было в порядке. Мы искали сердце дискотеки.

Мы воспользовались разделом "Ночная жизнь" ежемесячника, чтобы найти несколько подходящих мест. Я начал звонить по телефону-автомату, потому что Вилли терпеть не может набирать номер, он может пользоваться только кнопочными телефонами, хотя и не может себе их позволить. Вернувшись в Детройт, он будет пользоваться телефоном только для входящих звонков. В противном случае, когда ему нужно с кем-то поговорить, он бежит на угол, чтобы воспользоваться телефоном там. Он кнопочный.

Итак, я позвонил, и первое, что я узнал, так это то, что есть довольно много мест на выбор. Безалкогольные дискотеки для восемнадцатилетних и младше. Заведения, предлагающие дискотечный завтрак в шесть утра. Дискотеки, которые хвастаются по телефону своим осветительным оборудованием стоимостью $500 000. Дискотеки, которые просят вас одеться опрятно. Дискотеки в неурочное время. Дискотеки в пиджаках и галстуках — более тридцати. И много дискотек с живыми группами.

— А что они играют? — спросил я женщину, подозревая, что любая дискотека с группой — это вообще не дискотека.

— Они играют все подряд, сэр.

— Они играют диско?

— Все, сэр.

— Но и диско тоже, верно?

— Все.

— Оставь старушку в покое, — сказал Вилли, прислушиваясь. Такая у него привычка. Он знал, что ей не больше сорок пяти. — Она вряд ли отличит белую задницу от черной.

Мы решили держаться подальше от мест, где играли все подряд. Нам нужно было именно диско. Настоящее, ди-джей у руля, мигающие огни, плохие девочки, грустные девочки — бип-бип — сердце дискотеки — и чресла тоже.

А Вилли хотел бедра.

— Посмотри-ка на эту, — сказал он, кивая на блондинку, сидевшую через несколько табуретов у покрытой медью стойки.

Она листала телепрограмму, и пила что-то розовое. На ней была юбка с очень большим разрезом. И с бедром все было в порядке.

— Неплохо, правда? Но зачем ей телепрограмма?

— Чтобы засунуть в сумочку, — сказал я, и она это сделала.

— Надо угостить ее выпивкой.

— Позволь мне. Мне выдали деньги на расходы. Я просто задам ей несколько вопросов о происходящем здесь.

— Конечно, — сказал он. — И я никогда ее больше не увижу. Ты же знаешь этих джерсийских баб. Половина из них предпочитает разговаривать, а не трахаться. Другая половина предпочитает выпивку. Эти деньги на расходы делают тебя плохим конкурентом по обоим пунктам. Поговори с барменом.

Некоторое время я так и делал. Это место — старый речной пароход, глубоко увязший в грязи реки Хакенсак. Называется "У Чонси". Под нами был ресторан. Бармен был одет в черный жилет поверх белой рубашки с пышными рукавами. Официантки были в черных шортах и черных чулках. Все официантки хорошо были симпатичными.

Здесь можно было увидеть множество аккуратно подстриженных бород и парней с большими золотыми кольцами и воротниками, вывернутыми наружу их костюмов для отдыха. Женщины отдавали предпочтение спортивной одежде фирмы "Данскин" с бюстгальтерами под ней. Казалось, что тут в основном пары. Рядом со мной женщина рассеянно облизывала губы, глядя на мужчину, с которым она пришла — крупного парня в клетчатой куртке, расшитой ярко-красным и золотым. В другом конце бара другая женщина гладила лицо какого-то парня. Вокруг было много удивительно красивых женщин, даже если большинство из них и были не одни. Это выглядело многообещающе.

Около десяти часов ди-джей прибавил громкость на песне "Наша любовь безумна" (Desmond Child and Rouge) и свет в баре погас, а на танцплощадке зажегся. К одиннадцати, как я догадался, начнется попса. Я заметил, что женщины-одиночки входят группами по четыре, в то время как большинство мужчин заходят по одному. Было ли четыре каким-то безопасным числом? Или просто здесь так принято?

Вилли, казалось, прекрасно справлялся с парой бедер у стойки бара. Во всяком случае, он заставил ее смеяться. Он не был хорошим танцором, но умел их разговорить. Я увидел, что многие мужчины столпились в глубине бара, и подошел к ним. Мне стало интересно, как они вообще собираются заинтересовать женщину, собираясь в такие большие группы, поэтому я кое-кого спросил.

— Слушай, — сказал парень, — ты когда-нибудь встречал женщину, которая умеет держать себя в руках?

Я сказал, что знаю нескольких.

— Ну, не здесь же. Я приезжаю сюда уже много лет. Главное — выждать. К часу половина здешних баб уже так надерутся, что будут готовы пойти с моим отцом, черт возьми. Так что ты просто сидишь здесь, ведешь хорошую беседу и выжидаешь.

— А как насчет других парней, — тут я указал на Вилли, — которые уже действуют?

— Они берут свое. Пусть. Они их немного разбавляют. Но не забывайте, что многие из них тоже облажаются на этом пути. Они слишком напористы, или не слишком, или что-то в этом роде. Я считаю, что если баба в час ночи все еще общается с парнем, то у тебя с ней столько же шансов, сколько и с одинокими. Если бы дама хотела уйти, то к тому времени уже бы ушла. Поэтому ты подкатываешь к ней.

— А если ничего не получится, — сказал другой парень, — всегда есть Пола. Видишь вон ту девушку? — oн указал на высокую женщину в блузке в цветочек.

— Я учился с ней в одной школе, — говорит он. — Она всегда выручит. Еще в старших классах мы называли ее "Пола Великолепная". Однажды летом она потеряла около пятнадцати транзисторных радиоприемников. Она все время спускалась в песчаный карьер, где ребята играли в бейсбол, и у нее всегда был с собой маленький транзисторный радиоприемник. Она сидела в сторонке и строила всем глазки. Затем, когда игра заканчивалась, парни бросались на нее, хватали радио и не отдавали, пока она не шла с ними в лес и не раздевалась догола.

— Она жаловалась, кричала и все такое, но, черт возьми, всегда приходила опять. И даже когда она раздевалась, мы все равно убегали с радио. А однажды сбежали с ее одеждой. Но она продолжала возвращаться, и каждый раз у нее было совершенно новое радио. На такую бабу можно положиться. На прошлой неделе она отсосала мне на парковке заведения "Джей Пи".

Я не стал задерживаться, чтобы выяснить, действительно ли стратегия выжидания сработала, хотя эти парни были вполне уверены, что сработает. Вскоре подошел Вилли.

— Эта девчонка конченая, чувак, — сказал он.

— Что ты имеешь в виду?

— Помнишь телепрограмму?

— Ага.

— Она цитирует ее наизусть, чувак! Как будто это Библия или что-то подобное. Это страшно. Она говорит, что хочет стать актрисой. Но никак не может набраться смелости кому-то показаться. У нее буквально слезы капают в пиво. Я сказал ей все как обычно — переезжай на Манхэттен, найди работу, агента, сделай фотки. Знаешь, что она мне сказала?

— Что?

— "Не смей указывать мне, что делать!" Очень враждебно. Потом она спросила, чем я зарабатываю на жизнь. Я сказал ей, что чищу рыбу. Пошла она нах.

Мы вернулись на танцплощадку и осмотрелись. Она была небольшой по нью-йоркским стандартам, но пары танцевали хорошо, даже слишком хорошо — умело и слаженно. Но там сидели и одинокие женщины, так что я нашел себе пару, а ди-джей включил "Горячую штучку" Донны Саммер и какое-то время было весело. Моя девушка была брюнеткой с прекрасными ногами. На нее было приятно смотреть и приятно к ней прикасаться. Не совсем сердце дискотеки и уж точно не чресла, но довольно мило.

Когда песня закончилась, мы сели, и я, верный своему заданию, начал ее выспрашивать. Кто она по профессии? Секретарша. Как давно она сюда ходит? Шесть месяцев или около того. До этого ходила в "Палладиум". Она обычно приходит сюда одна? Всегда с подружками. Неужели она уходит одна?

И вот тут-то и начались проблемы. Она ужасно разозлилась из-за последнего вопроса. Я попытался сказать ей, что не хочу ей нагрубить, а просто делаю свою работу, но, думаю, это задело ее еще больше. Как будто она предпочла бы, чтобы я ее подкалывал, а не задавал вопросы для нью-йоркского порнографического журнала. Многие женщины любят давать интервью, независимо от журнала, независимо от темы. Только не эта. Неужели она ушла одна? В тот вечер да. Я попытался пойти на попятную, сказал ей, чтобы она забыла, что я должен работать, мы просто потанцуем еще немного и хорошо проведем время. Не повезло. Она ушла и забрала с собой свою подругу.