Холден сделал паузу, на мгновение его голубые глаза задержались на моем лице, а затем он посмотрел на воду.

— Нет, я родом из Огайо, и мои родители умерли.

Я снова уставилась на его профиль, пока он смотрел вперед с грустным взглядом потери на лице, точно таким же, как тогда, когда он рассказал о своем друге Райане.

Я потянулась и положила руку ему на бедро, он посмотрел вниз, туда, где моя рука соприкоснулась с ним.

— Мне очень жаль, Холден. Я знаю, каково это — чувствовать одиночество. — Я почувствовала, как жар приливает к моим щекам. Мне не следовало этого говорить.

Наши глаза встретились, и, хотя в его взгляде читались вопросы, он просто взял меня за руку.

— Спасибо.

Что-то электрическое наполнило воздух, бурля на свежем воздухе, словно молния, внезапно пронесшаяся по небу, волнующей дугой интенсивного света. Я убрала руку и быстро встала.

— Хочешь увидеть более быстрый способ ловли рыбы, чем ожидание, пока рыба клюнет на червяка?

Холден рассмеялся.

— Да. Покажи.

Я сняла ботинки, носки и задрала платье, завязав его узлом сбоку на бедрах. Начала заходить на мелководье и, когда я смеясь посмотрела на Холдена, его пристальный взгляд был сосредоточен и наполнен чем-то, чему я не могла дать определение. Что-то напоминающее голод. Он посмотрел вниз на мои обнаженные ноги, а затем снова в мои глаза. Я сглотнула и поднесла палец к губам, призывая его молчать. Я замерла в воде, доходящей до низа подвязанного платья. Я не шевелилась, наблюдая за движением двух больших форелей, проплывающих у моих ног. Молниеносно погрузила обе руки в воду и издала звук ужаса, когда вытащила их без добычи. Снова сосредоточившись, замерла и в течение долгой, тихой минуты снова следила за скользкими, серебристыми телами рыб, движущихся мимо меня. Снова погрузила руки в воду, дотянувшись до того места, где плавала рыба, за которой я следила, и громко рассмеялась, когда рыба проскользнула мимо моих ладоней. Я отпрыгнула в сторону, когда рядом со мной проплыла еще одна, мои руки снова оказались пустыми. Холден смеялся на берегу.

— Ты когда-нибудь поймала хоть одну рыбу подобным образом? — крикнул он.

— Пока нет, но сделаю это до конца лета, — ответила я, смеясь. Он улыбнулся мне, и мое сердце пропустило по крайней мере три удара. Это был первый раз, когда я увидела его по-настоящему беззаботным и счастливым, маленькие морщинки между его бровями полностью разгладились. Когда я поняла, что стою и смотрю на него, я отвернулась и снова посмотрела на воду. Боковым зрением заметила, что Холден подошел к краю воды. Я оглянулась и увидела, как он закатывает все еще мокрые джинсы. Он вошел в воду рядом со мной.

Следующие пятнадцать минут мы тщетно пытались поймать форель, оба делали нелепые прыжки, когда рыба проносилась мимо. Один раз я чуть не плюхнулась лицом в воду, Холден схватил меня, и мы оба засмеялись, его руки задержались вокруг меня и у меня перехватило дыхание, когда наши глаза встретились.

— Последняя попытка, — сказал он. Я кивнула. Мы стояли неподвижно и молчали. Внезапно руки Холдена погрузились в воду, и когда он вытащил их, в его руках шевелилась жирная форель. Я ахнула, открыв рот. Холден медленно выпрямился, издав негромкий крик.

— О, боже! — воскликнула я, с дикой ухмылкой глядя на Холдена, в руках которого наконец-то затихла трепыхающаяся рыба. — Не могу поверить, что ты сделал это.

— Честно говоря, я тоже, — сказал он, качая головой, с выражением благоговейного неверия на лице.

— Новичкам везет, — пробормотала я, пытаясь изобразить недовольство. Но вышло с придыханием, я была впечатлена. — Возможно, у тебя есть опыт, о котором ты мне не рассказал.

Он рассмеялся.

— Как долго, по твоим словам, ты этим занималась? — В его тоне было хвастливое веселье, и я закатила глаза.

Положив рыбу в пластиковый пакет, который положила рядом с удочкой, он усмехнулся и вернулся к ручью, чтобы ополоснуть руки. Я наклонилась рядом с ним и тоже вымыла руки, волна неуверенности внезапно накрыла меня. Мы только что ловили рыбу голыми руками, это что-то вроде свидания. Он принимал в этом участие, но, должно быть, думал, что я какая-то язычница, пещерная девушка, или глупый маленький ребенок. Вот так, он заново переживал со мной свое детство. Тьфу. Я была уверена, что те девушки, которых я видела танцующими на террасе, никогда бы не сделали ничего подобного. Они, наверное, подумали бы, что это мерзко. Когда я вернулась к бревну, он уже стоял там, я смущенно пожала плечами.

— Слишком долго. Очевидно, у меня много свободного времени. — Я попыталась рассмеяться, но это прозвучало как-то странно и сдавленно.

— Эй, не злись только потому, что я справился с этим лучше тебя.

Я повернула голову в его сторону и увидела, что он дразнит меня. Он подмигнул, выглядя таким счастливым, что я не смогла удержаться и снова рассмеялась, а нахлынувшее на меня чувство стеснения исчезло. Я покачала головой. Холден наклонился вперед и почесал лодыжку, и я заметила его спину. Наклонилась вперед и осторожно коснулась его кожи, он быстро сел, его глаза встретились с моими.

— У тебя очень много шрамов, — сказала я.

Он натянуто улыбнулся.

— У меня непростая работа. Я потерял счет полученным травмам.

— Твоя работа... — Я снова села рядом с ним, слегка нахмурившись, задаваясь вопросом, чем он занимается. Он кивнул головой в сторону земли у моих ног.

— Что ты читаешь? — спросил он, явно меняя тему.

Взглянув в ту сторону, куда он указывал, я увидела край сборника стихов, выглядывающий из моего рюкзака. Я пожала плечами.

— О, ничего, — сказала я, ногой закрывая сумку.

— Ничего? Думаю, это похоже на книгу. Что? Это безвкусный любовный роман или что-то в этом роде?

Я рассмеялась.

— Нет. Просто ... сборник стихов.

— Ты любишь стихи?

Я чувствовала жар его взгляда на своем лице и чувствовала как румянец поднимается по моей шее к щекам. То, что он узнал о моей любви к поэзии, было очень личным.

— Да, — тихо сказала я. — Я люблю стихи.

— Могу я посмотреть?

Я немного поколебалась, но не смогла придумать веской причины, чтобы отказать. Вытащив книгу из рюкзака, я протянула ее в его сторону, не глядя на него. Он взял ее у меня из рук и на мгновение замолчал.

— Романтическая поэзия. — Я слышала, как он пролистал ее, а затем остановился, читая. Мое любопытство было слишком велико, я не могла не оглянуться и не посмотреть, на каком стихотворении он остановился.

— Она идет в красе, подобна ночи, — читал он, — заоблачных высот и неба в звездах. Все лучшее от темноты и света. — Он поднял глаза и поймал мой взгляд. — Лорд Байрон. — Он сделал паузу. — Я и не знал, что это о тебе, — тихо сказал он. Я почувствовала, что краснею еще сильнее, и посмотрела на свои руки.

— Оно написано о миссис Джон Уилмот, жене двоюродного брата Байрона. Она была в трауре, когда он встретил ее.

Он хмыкнул.

— Может быть, Байрон написал это о ней, но для меня это о тебе. — Я посмотрела ему в глаза, и мне почему-то захотелось заплакать. Как часто я сидела в одиночестве, читая это стихотворение и мечтая о том, чтобы мной кто-нибудь так восхищался? — Полуночная Лили, — мягко сказал он. — Это идеальный способ описать тебя. — Мое сердце разрывалось от радости, я смогла только улыбнуться. Он вернул книгу, и я положила ее обратно в рюкзак.

— Ты знал, что это Байрон, — сказала я. — Ты тоже любишь стихи?

— Я люблю литературу, — сказал он, на его лице появилось растерянное выражение, брови нахмурились. Он поднес руку к голове и помассировал виски, как будто цеплялся за какое-то воспоминание, и это причиняло боль. — Да... — сказал он, опуская руку и улыбаясь мне. — Я уже давно ни с кем об этом не говорил.

Я кивнула, чувствуя удовлетворение от того, что он поделился со мной чем-то личным.

Мы провели следующий час или около того, разговаривая об окружающих нас вещах, птицах на деревьях, типах растений, которые росли рядом с водой. Я знала названия некоторых из них, но не все. Много лет назад я получила книгу о флоре и фауне Колорадо и постаралась узнать как можно больше, но, как я вскоре узнала, потребуется целая жизнь, чтобы узнать все. И кто знал — возможно, это то, что у меня было. Я нахмурилась при этой мысли, что-то отчаянное и тоскующее, что я не знала, как определить, заполнило мою грудь и заставило сердце сжаться. Я хотела большего, чем то, что из себя представляла моя жизнь. Больше, чем маленький, темный, одинокий мир, в котором я жила.

Я хотела, чтобы кто-нибудь спас меня. Но не знала, что делать.

По прошествии времени, я заметила, что руки Холдена начали дрожать несмотря на то, что на нас светило солнце, он начал потеть, как мне показалось, чрезмерно для такой погоды. Я и раньше видела признаки того, что он болен, но не знала, чем — или было ли это частью того, что он собирался каким-то образом решить, пока будет в отъезде.

— Тебе пора возвращаться, — наконец сказала я, смотря на его дрожащие пальцы. Он потер руки о бедра, выглядя нервным и печальным.

— Да, пора. Это был один из лучших дней в моей жизни за последние годы. Спасибо, что подарила мне его. Спасибо, что уделила время.

Я покачала головой.

— Это было... Мне тоже понравилось. — Это казалось таким преуменьшением, но я не знала, как выразить то, что мне понравилось наше времяпрепровождение, как он заставил меня забыть об одиночестве, и я не хотела, чтобы этот день заканчивался.

Я собрала свои вещи, завернула рыбу в пакет — ту, которую Холден поймал руками, и две другие, которые были пойманы удочкой, и положила их в свой рюкзак. Как обычно, оставила удочку.

Большую часть обратного пути мы молчали, Холден все больше нервничал. Мое сердце колотилось. Я не знала, когда мы увидимся в следующий раз, и уже скучала по нему. И это пугало меня. Я хотела больше времени.

«Не уходи», — хотела сказать я. «Прошу, не уходи. Ещё рано». Но я не могла и не хотела, он попросил меня дать ему время. Погруженная в свои мысли, я не заметила, когда мы подошли к опушке леса. Холден прислонился спиной к дереву и скрестил руки на груди. Он снова надел футболку, она практически высохла, но его джинсы были еще влажными. Он закрыл глаза, выражение его лица было болезненным.