Я покачала головой и положила руку ему на плечо.

— Нет, тебе не нужно извиняться за ту ночь. Ты думал, что один. Это я должна извиняться за то, что шпионила за тобой. Я просто ... услышала это, — я облизнула губы, и взгляд Холдена переместился на мой рот, его глаза потемнели до глубокой синевы, словно надвигалась летняя гроза, — о женщинах, я имею в виду, и мне стало интересно, есть ли... — Я снова замолчала.

Почему я заговорила об этом? Мне нужно было время, чтобы обдумать то, о чем я пыталась его спросить. Мне нужно было время, чтобы привести мысли в порядок, прежде чем обсуждать все это с Холденом. Или, может быть, об этом вообще не следует говорить. Мы едва знали друг друга. Я подавила желание развернуться и убежать от этого ужасно неловкого момента.

Когда я снова посмотрела на Холдена, его губы изогнулись в улыбке.

— Лили, тебя интересует, ждет ли меня в Сан-Франциско толпа женщин? Девушка? Может быть, жена... или две? — Его улыбка стала шире, и я моргнула. Он дразнил меня, но да, я задавалась этими вопросами. Меня интересовали эти вещи. — Тебе интересно, хочу ли я тебя поцеловать? Тебе интересно, думаю ли я, что ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел? Это тебя интересует, Полуночная Лили? — Он провел указательным пальцем по изгибу моей скулы.

Я моргнула. Мои щеки запылали, и я была слегка ошеломлена. Холден выглядел довольным собой. Очень самодовольным.

— Я... нет, на самом деле мне интересно, как все они умудряются делить тебя? У каждой свой день недели? Или вход для всех свободный? Просто... любопытно, складывается впечатление, что все сложно. Неудивительно, что ты устал.

Лицо Холдена на мгновение стало пустым, а затем он откинул голову назад и рассмеялся. Через минуту он снова посмотрел на меня.

— Я это заслужил. — Я тоже засмеялась и обернулась, взглянув на него, чтобы убедиться, что он следует за мной. Он ускорился, чтобы догнать меня.

— Что из себя представляет толпа? — спросила я, искоса глядя на него, стараясь не улыбаться, прикусила губу.

— Толпа? О, эм, три. Толпа состоит из трех человек.

Я рассмеялась.

— Лжец. — Холден тоже засмеялся, а затем схватил меня за руку, размахивая ими между нами, пока мы шли. Его кожа была прохладной и гладкой, моя рука казалась крошечной в его руке. Мы продолжали глупо улыбаться друг другу, мое сердце расширилось. Наконец, я отвернулась, легкая улыбка сохранилась на моих губах. Да, я доверяла ему. У меня не было опыта, чтобы оценить, доверяю ли я ему безоговорочно или нет. Мне было известно только одно — он мне нравился и с ним я чувствовала себя в безопасности.

— Кстати, — сказал он через минуту, выводя меня из задумчивости, — хотя тебе и не было интересно про толпу женщин — если быть точным всего трех, ожидающих меня дома, — ответ отрицательный. Насчет желания поцеловать тебя, ответ — да. Определенно да. Касаемо того, нахожу ли я тебя потрясающе красивой, на этот вопрос ответ тоже положительный. Я знаю, тебе все равно. Знаю, тебе неинтересно, но я хотел бы облегчить душу. Тяжело нести это бремя в одиночку.

Он криво усмехнулся, засовывая свободную руку в карман, легкий румянец окрасил его скулы. Я не могла не улыбнуться в ответ. Снова почувствовала головокружение, тепло и живую вибрацию впервые за долгое время.

Однако, когда я посмотрела на Холдена несколько минут спустя, он выглядел глубоко задумавшимся. Я слышала тихий плеск воды неподалеку. Мы практически добрались до ручья.

— Я хочу рассказать тебе все о своей жизни, Лили, о том, что привело меня сюда, но хочу рассказать, когда приведу в порядок кое-что. Знаю, может показаться, что я говорю загадками, и я прошу прощения за это.

Выражение его лица было таким встревоженным, таким мрачным. Я кивнула.

— Все в порядке. Я уже сказала, что доверяю тебе. — Холден улыбнулся и дернул меня за руку так, чтобы я шла рядом с ним, его тело касалось моего, и настроение сразу улучшилось. Мы прошли между деревьями и вышли на берег ручья. Он отпустил мою руку.

— И где же твоя удочка?

— Здесь. — Я оставила удочку около скалы на другой стороне ручья. Чтобы добраться туда, я перепрыгнула через воду с одного камня на другой, приземлившись на мшистом берегу на противоположной стороне ручья. Обернувшись, увидела, что Холден стоит с другой стороны, с сомнением глядя на камни, которые я использовала в качестве ступеней. — Ну же, это легко, — крикнула я.

Холден глубоко вздохнул и неуверенно ступил на первый камень, балансируя на нем обеими ногами, пока оценивал расстояние до следующего.

— Это нужно делать быстро, — сказала я. — Если ты этого не сделаешь... — Я глубоко вздохнула и поднесла руку ко рту, стараясь не засмеяться, когда Холден упал лицом в воду. Он приподнялся, отплевываясь помогая руками, и я ничего не могла с собой поделать. Я согнулась пополам, держась за живот. — Итак, ты не спортсмен, — сказала я сквозь смех. Холден медленно поднялся, встав во весь рост, его рубашка и джинсы прилегали к телу так, что веселье замерло у меня в горле. Я сглотнула, испустив несколько последних смешков.

— Ты меня подставила, — он прищурился, но на его лице отражалось веселье. Он не был зол.

Я покачала головой.

— Нет, клянусь, это не так. Я думала, ты справишься. Я просто возьму ... это, — сказала я, поднимая удочку, — и подойду к тебе. — Холден сделал несколько шагов в воде, доходившей ему до пояса, и выбрался на берег. Он встряхнул головой, словно собака, а затем посмотрел на меня и ухмыльнулся.

— Иди сюда, — позвал он. Я без труда перепрыгнула с камня на камень и приземлилась на берегу рядом с ним. — Выпендрежница, — пробормотал он. — Ты знаешь, что обычно я во всем преуспеваю. Быть с тобой очень унизительный опыт, скажу я тебе.

— Возможно, тебе это было нужно, Холден Скотт, бог среди мужчин, — сказала я, посмеиваясь.

Он усмехнулся.

— Вероятно, ты права. — Он начал медленно снимать рубашку, и я отступила назад. — В этом заключался твой гениальный план, да? Заставить меня упасть в ручей и раздеться?

Я покачала головой, во рту внезапно пересохло.

— Нет, нет. Правда, это не... — Он стянул мокрый кусок материала через голову, и мои глаза скользнули вниз по его обнаженной груди к животу и обратно, когда он ее полностью снял. Он был слишком худым, но его мускулы четко очерчены, а фигура очень мужественной. Широкие плечи переходили в узкую талию. Складывалось впечатление, что джинсы едва держатся на его стройных бедрах.

Чувствуя себя не в своей тарелке, и не зная, как себя вести рядом с красивым полуобнаженным мужчиной, я отвернулась и на нетвердых ногах пошла к поваленному стволу дерева на берегу ручья, где обычно сидела, когда ловила рыбу. Ярко освещенное солнцем, это место было идеальным для рыбалки. Я наклонилась вперед и порылась в рыхлой грязи у края ручья в поисках червя и, найдя, быстро насадила его на крючок. Закинула удочку в воду в тот момент, когда Холден сел рядом со мной.

Несколько минут я не сводила глаз с воды, наконец отважившись, взглянула на него. Его лицо было обращено к солнцу, а глаза закрыты. Я позволила себе мгновение полюбоваться им. Свет высветил золото в его волосах и легкую щетину на лице. Должно быть, он сегодня не брился. Я позволила своим глазам насладиться сильными, мужественными линиями его челюсти и скул, мой взгляд остановился на его хорошо очерченных губах, слегка раздвинутых, с выражением спокойного удовлетворения. Мои глаза опустились на его обнаженный торс, и я уставилась на гладкую, загорелую грудь, сопротивляясь инстинкту, побуждающему меня провести рукой вниз по его животу и вернуться к мужским очертаниям его плеч и рук.

Легкий ветерок шелестел листьями, а журчание ручья служило успокаивающим фоном, в то время как на соседнем дереве козодой (прим. ред.: Козодой — ночная птица из семейства настоящих козодоев, гнездящаяся в умеренных широтах Евразии и в северо-западной Африке) беспрестанно звал свою подругу. Когда Холден внезапно открыл глаза, я слегка вздрогнула и снова посмотрела на воду.

— Этот сосунок не заткнется, не так ли? — спросил Холден, указывая на птичий крик, доносившийся за нами.

Я улыбнулась.

— Иногда это длится часами. Самцы очень настойчивы, когда им нужна самка.

— Так вот что это такое? Его брачный зов?

Я кивнула, вставляя удочку в маленькую дырку в бревне, на котором мы сидели, и подпирая ее.

— Хочешь, я подержу? — спросил Холден.

Я покачала головой.

— Нет необходимости. Обычно я кладу ее рядом с собой. Я возьму ее, если будет клевать. — Я посмотрела на него, он смотрел на меня с легкой улыбкой на губах.

— Что касается козодоя, да, это его брачный зов.

— Она ответит ему?

— Со временем, полагаю. А может быть, ее не интересует именно этот козодой. Возможно, она не хочет быть частью его толпы. То есть всех трех.

Уголок губ Холдена приподнялся, а в глазах появилась искорка, когда он наклонил голову и сказал:

— Такой настойчивый парень, как он? Не-а, думаю, всем женщинам нравятся настойчивые.

Я издала тихий фыркающий звук.

— Возможно, ты не так много знаешь о женщинах, как думаешь. — Я бросила на него дразнящий взгляд.

Или, может быть, ты знаешь слишком много.

Холден рассмеялся.

— Мне начинает казаться, что ты права. — Он снова поднял голову к солнцу. — Здесь хорошо, спокойно.

Да, так и есть. Даже оказавшись здесь с ним впервые, я чувствовала, что это нормально, естественно.

— Знаю. Летом я стараюсь как можно чаще приходить сюда.

— Одна?

— Да, да, одна.

— Твоя мама когда-нибудь приходила с тобой?

Я резко посмотрела на него, но, когда он не отказался от своего вопроса, я вздохнула, уже устав от наших перепалок. Это слишком тяжело.

— Нет, моя мама не очень часто выходит на улицу. Она ... ну, она была травмирована много лет назад, и остается дома.

— Травмирована...

— А ты? Твои родители тоже живут в Сан-Франциско?