Я изучал ее профиль, пока она продолжала смотреть в окно. И я понял, что она имела в виду. Я думал о том же, когда потерял лучшего друга. Как он мог быть живым, энергичным, наполненным всем тем, что было присуще только ему, а потом просто... исчезнуть. Куда он делся?

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, Лили. — сказал я. — Я думал о том же самом.

Её губы слегка приподнялись, но она продолжала смотреть вперед.

— Но знаешь, что еще хуже? — Она посмотрела на меня, ее улыбка померкла, выражение лица стало печальным. — Ничего не оставить после себя. Никаких доказательств того, что ты когда-то существовал, ничего вроде этого, — она указала на подоконник. — И никого, кто мог бы напомнить миру, что ты был здесь, даже на краткий миг. Никого, кто мог бы прикоснуться кончиками пальцев к твоим и почувствовать тебя, даже в темноте.

Я моргнул, уставившись на нее, затем открыл рот, чтобы ответить, но снова закрыл его. То, что она сказала, поразило меня своей глубиной. По какой-то причине меня переполняли эмоции. Теперь это была моя задача. Задача, состоявшая в том, чтобы сохранить память о лучшем друге, о том, кого знал только я. Его родители умерли, у него не было ни братьев, ни сестер. Я был единственным, кто знал его по-настоящему. Что-то в этой мысли, в ответственности, которую она предполагала, одновременно наполнило меня внезапным всплеском радости и странно ноющей грустью, возможно, даже страхом.

— Я... да, — сказал я, мой голос слегка дрогнул.

Лили, казалось, вернулась в тот момент, слегка покачав головой.

— Наверное, это место наводит меня на размышления. — Она смущенно поджала губы. — И что-то в этом заставляет меня чувствовать, будто я уже была здесь раньше. Что-то вроде... дежавю. Разве это не странно?

Я смотрел на маленькое каменное пространство, думая, что, возможно, я чувствовал то же самое. В ширине подоконника под моей рукой было что-то знакомое, словно моя кожа знала каждый бугорок и бороздку еще до того, как я к ним прикоснулся. Нет, совсем не странно.

— Может быть, мы уже были здесь раньше, — поддразнил я. — Может быть, ты была индийской принцессой, а я... вождем. Может быть, мы встречались в прошлой жизни. — Я усмехнулся, прислонившись бедром к скале.

Она рассмеялась, ее смех эхом разнесся по похожему на пещеру пространству, в котором мы находились.

— Почему, когда люди размышляют о своих прошлых жизнях, они всегда представляют себя кем-то известным или важным? — Она склонила голову набок. — Каждый человек — это Элвис, Клеопатра или Эйнштейн. Почему в прошлой жизни никто не был Джо Грином, механиком из Лонг-Бич?

Я усмехнулся.

— Когда речь идет о других жизнях, я говорю: «Мечтай по-крупному или иди домой».

Она засмеялась и покачала головой, приподняв свои тонкие брови.

— Я бы предпочла быть кем-то обычным, с простой жизнью, простыми проблемами. — Она посмотрела вокруг. — Не принцессой. Может быть, собирательницей. Я бы весь день бродила по лесу в поисках корней, цветов, трав, и была бы счастлива. Этого было бы достаточно.

Она улыбнулась мне. И я был вынужден с ней согласиться, потому что у меня были самые модные вещи, лучшее, что можно было купить за деньги, и все же в этом тихом месте я ощущал... счастье? Умиротворение? Противоположность всему остальному в моей жизни: простота. В окружении только деревьев и неба, посреди леса, с этой девушкой я чувствовал себя... правильно. Мы смотрели друг на друга, между нами, словно струился ток. Что-то, что я не мог понять, потому что это казалось таким значимым, таким быстрым. Лили первой отвела взгляд, как раз в тот момент, когда я заметил румянец на ее щеках.

— Есть еще одна вещь, которую я хотела тебе показать. — Она повернулась, и я последовал за ней. — Смотри, — сказала она, наклоняясь к чему-то, лежащему на земле под бревном.

Я подошел к ней и тоже наклонился, лунного света было достаточно, чтобы разглядеть, на что она указывает. Подняв один маленький, блестящий, черный камешек, я поднес его к глазам и изумился.

— Наконечники стрел, — пробормотал я.

— Да. Странно, что их так много, и все в одном месте, — прошептала она.

— Угу, — ответил я, чувствуя удивление.

Отложив черный наконечник, я взял другой — красноватый, — думая о том, кому бы эта находка понравилась больше, чем мне.

— Райан любил историю. Ему бы это понравилось. Черт.

Я подобрал с земли еще один. Он был нежно-розового цвета, кончик оставался острым.

— Кто такой Райан? — Спросила Лили.

Я вскинул голову, даже не осознавая, что произнес его имя вслух. С минуту изучал ее.

— Где ты живешь? — Спросил я, приподнимая бровь.

Лили тихо рассмеялась.

— Ах, баш на баш? — Она замолчала, но не выглядела сердитой. Я ждал, наблюдая за ней. — Я живу с мамой недалеко отсюда. В паре миль или около того.

Я кивнул, прочищая горло.

— Райан был моим лучшим другом. Он... он недавно скончался.

Лили изучала мое лицо, ее фиалковые глаза, казалось, заглядывали прямо мне в душу.

— Ох, мне очень жаль, — прошептала она.

Чувствуя себя неловко, я отвернулся и снова посмотрел на наконечники стрел.

— Странно, что они все в одном месте, словно их кто-то умышленно здесь оставил.

— Я тоже так подумала, — сказала она.

— Хмм, — произнес я, нахмурившись. — Странно.

Она пожала плечами.

— Знаю. Хотя рассматривать все виды сразу довольно интересно. Вот этот — мой любимый. — Она взяла белый перламутровый камешек, он был такой тонкий, что сквозь него можно было видеть. — Он такой изящный, — тихо произнесла она, — и все же он может сразить крупное животное или даже человека.

Она слегка улыбнулась, а затем посмотрела на меня. Я понял, что пялюсь на нее, впитываю красивые черты ее лица, взмах длинных ресниц на щеках, чернильные завитки волос, выбившиеся из ее косы и завивающиеся вокруг челюсти. Мне хотелось продолжать смотреть, но я заставил себя отвести взгляд.

— Ты сказала, что хочешь показать то, что мне понравится. Как ты узнала? То, что мне понравится здесь?

Впервые с момента нашего знакомства на ее лице появилось неуверенное выражение, и она зажала нижнюю губу между зубами.

Она издала тихий смешок и покачав головой, начала вставать.

— Ну, я просто подумала, что всем мужчинам нравится оружие.

— Мне нравится, — быстро успокоил ее я и схватил за руку, чтобы она осталась стоять на коленях. — Мне здесь нравятся. Здесь потрясающе. Это удивительное место.

Я думаю, ты потрясающая.

Она предложила мне единственное, что, вероятно, могла предложить. Я мало что знал об этой девушке... пока. Она должно быть жила скромной жизнью. То, чем она могла поделиться было... здесь. И она поделилась этим со мной.

На мгновение наши глаза встретились в тусклом, золотистом свете ночи. Лили встала, и я последовал за ней, чувствуя себя смущенным и потерянным по какой-то непонятной причине. Лили протянула руку, взяла меня за запястье и вложила в ладонь белый наконечник стрелы, который, как она сказала, был ее любимым, и сомкнула мои пальцы вокруг него. Ее кожа была теплой, и я чувствовал очень легкие мозоли на ее ладонях. Мне стало интересно, как они будут ощущаться на моих губах.

— На самом деле это не мое, но не думаю, что кто-нибудь будет возражать, если ты оставишь его себе.

— Спасибо.

Я сунул его в карман джинсов, чувствуя себя так, словно получил что-то драгоценное.

— У меня есть идея, — сказал я, поднимая небольшой острый камень и возвращаясь к части стены утеса в нескольких шагах от странной маленькой пещеры с окнами. Я использовал его, чтобы нарисовать две фигурки, одну с треугольной юбкой. — Когда нас не станет, это все еще будет здесь. И, может быть, когда-нибудь кто-нибудь наткнется на это место и задумается, кем были эти фигурки. Мы будем жить вечно

— За исключением того, что ты, вероятно, только что испортил историческую археологическую находку.

Я моргнул, глядя на нее, ее губы изогнулись в улыбке.

— Ты дразнишь меня, — заметил я.

Она рассмеялась.

— В основном. Пойдем.

Я оглянулся, еще раз взглянув на вырезанные руки, а затем последовал за ней, тихо смеясь.

Мы поднялись по грубым ступеням и пошли по открытой каменистой местности в сторону более густого леса. Я шел рядом с Лили, умышлено касаясь ее руки. Каждый раз, когда я задевал ее, мне казалось, что оживают тысячи нервных окончаний. Она ничего не говорила, и я задумался, чувствует ли она то же самое. Я снова ощущал себя пятнадцатилетним. Чувствовал словно только что обнаружил в себе что-то невинное, что-то чистое и нетронутое, даже несмотря на мое прошлое. Я не ожидал, что девушка все еще может заставить мое сердце биться, а рот пересохнуть. Особенно та, с которой я только познакомился. Более того, скромно одетая и не пытающаяся залезть ко мне в штаны. Никаких банальностей, болтовни, самоуверенности. Просто... спокойствие. Покой. Словно моя душа жаждала встретиться с ней, понять ее, узнать каждую деталь ее жизни.

Она взглянула на меня, возможно, думая о чем-то подобном, потому что спросила:

— Итак, Холден, что ты здесь делаешь?

Я предположил, что речь идет о домике в глуши. Я вздохнул. Не хотел вдаваться в подробности.

— Я бы рассказал тебе обо всем, Лили, но боюсь, что ты перестанешь меня уважать.

— Почему ты решил, что я тебя уважаю?

Мой удивленный смех зазвенел среди деревьев.

— Все меня уважают. Я супергерой. Бог среди мужчин.

— Хмм, — промурлыкала она, не впечатлившись. — Так какая у тебя суперсила?

Я почесал шею, перешагивая через корень дерева, и на мгновение задумался. В чем заключалась моя суперсила? Все ответили бы, — быть футболистом. Но это не суперсила. Это то, над чем я работал изо всех сил практически всю свою жизнь. Конечно, я был одарен от природы, но мне все равно приходилось вкалывать. К тому же, я не хотел сейчас говорить Лили об этом.

— Я умею летать, — ответил я, ухмыляясь.

Она посмотрела на меня.