ГЛАВА 6

БЛЭЙД

Рациональная часть моего мозга подсказывала мне, что с Элизой не нужно спешить. Она была еще молода – чертовски молода для меня, но это не мешает мне заявить на нее права – и мы познакомились меньше суток назад.

Но другая часть меня умирала от желания оказаться внутри нее, и теперь, когда ее брат не был препятствием...

Это была борьба в моей голове, но после того, как я увидел, как Элиза ест, стонет от удовольствия и проводит вилкой по своим роскошным, соблазнительным губам, потребность трахнуть ее победила.

К тому времени, как она закончила, я был удивлен, что мой член не проткнул брюки насквозь. Я был крупным мужчиной, и мой длинный, толстый член был настолько твердым, что, вероятно, так сильно прижимался к молнии, оставляя следы зубчиков на чувствительной коже.

Подавив стон боли, я встал из-за стола и отнес наши тарелки в раковину. Когда я повернулся и направился обратно к своей девочке, то увидел, что Молли села рядом с ней и начала что-то говорить.

— Почему бы тебе не приходить к нам домой, пока Шторма нет? Никто здесь не причинит тебе вреда, но поскольку ты никому не обещана, тебе, вероятно, надоест каждый парень вокруг, который будет к тебе приставать.

Молли хихикнула над своими словами, но они разожгли огонь у меня в животе. Она ошибалась. Элизу будет моей, и я собирался убедиться, что все об этом узнают. Начиная с нее.

— Она останется со мной, — проворчал я тоном, который ясно давал понять - это не подлежит обсуждению.

Молли приподняла бровь, но в ее зеленых глазах искрилось весельем. Однако я обратил внимание на реакцию Элизы.

Она повернулась на своем сиденье и посмотрела на меня, затем дважды моргнула, приоткрыв рот от удивления. Через несколько секунд она вздохнула.

— Ты не обязан присматривать за мной только потому, что я сестра Шторма. Я...

— Да мне плевать на твоего брата, — прорычал я, подходя к ней ближе и протягивая руку. — Ты остаешься со мной, — я чуть было не заявил, что она принадлежит мне, но в последнюю секунду остановил себя, потому что не хотел обсуждать это, пока мы не останемся одни в моей комнате.

Губы Элизы изогнулись в улыбке, а ее карие глаза загорелись от волнения, когда она вложила свою ладонь в мою.

— Хорошо, — тихо согласилась она.

Я помог подняться ей на ноги и, подняв подбородок, посмотрел на Молли, игнорируя ее понимающую ухмылку, а затем вывел Элизу из кухни. Хотя у меня была квартира недалеко от лагеря, но я постоянно занимал комнату в здании клуба, потому что мне часто нужно было оставаться здесь на ночь или просто переночевать, если я лечил кого-то в нерабочее время. Я бы предпочел забрать Элизу к себе, но я не хотел, чтобы она покидала территорию, пока не разберемся с придурком, который пытался ее убить.

Девиант выяснил имя этого парня, но до сих пор не мог его найти. Все наши предприятия находились на принадлежащей мотоклубу земле в городе, в лагере, и в большинстве многоквартирных домов жили либо почетные члены клуба, либо проспекты, либо верные семьи, так что маловероятно, что он был местным. Что нас больше всего беспокоило, так это то, была ли это разовая сделка или этот подонок - часть крупного наркокартеля, который решил вторгнуться на нашу территорию.

Я планировал начать помогать в расследовании завтра, но сегодня вечером я собирался полностью сосредоточиться на своей женщине.

Моя комната находилась на первом этаже, в задней части дома, она была ближе всего к клинике. В конце коридора было несколько комнат типа «люкс», но ими в основном использовались, когда кому-то из моих братьев по клубу, у которых не было собственного пространства, когда нужно было поздно остаться или же здесь останавливались гости. Так что это было довольно уединенное место, и меня это вполне устраивало, поскольку я не был бы в восторге от того, что кто-нибудь услышит, как Элиза выкрикивает мое имя. Хотя, конечно, это был один из способов заявить о своих правах.

Когда мы добрались до места назначения, я вытащил из кармана ключ и отпер дверь, после распахнул ее и жестом пригласил Элизу войти. Будучи врачом, я привык поддерживать порядок. Поэтому, двуспальная кровать была застелена, и единственным беспорядком была потрепанная книга в мягкой обложке на одной из дубовых прикроватных тумбочек и несколько предметов, которые я оставил на длинном комоде, стоявшем напротив кровати, над которым был установлен большой плоский экран.

Во внешней стене было два окна, под одним из них стояло старое, удобное кожаное кресло с небольшим столиком. Элиза подошла и села, затем включила маленькую лампу и взяла фотографию в рамке, которую я поставил там.

Она наморщила лоб, глядя на двух смеющихся малышей на фотографии.

— Это твои дети? — ее глаза встретились с моими, полные замешательства и нерешительности.

— Это моя племянница Дарра и мой племянник Девон, — объяснил я. На ее лице отразилось облегчение, и я склонил голову набок, изучая ее. — Ты хочешь детей?

Лучезарная улыбка мгновенно озарила ее лицо, давая мне ответ еще до того, как она произнесла хоть слово.

— О, да. Я хочу, чтобы их было много, — она обвела взглядом лица ангелочков на фотографии и вздохнула. — Я безумно люблю своего брата, и он делал все возможное, чтобы быть рядом со мной, но, по большей части, я росла как единственный ребенок в семье, так как между нами разница в десять лет. Мои родители редко были рядом со мной, а если и были, то вели себя так, словно меня не существовало. Я не хочу, чтобы мои дети когда-нибудь чувствовали себя также.

Я был рад услышать, что она хотела иметь большую семью, но у меня защемило в груди от печали и боли, которые ей пришлось пережить. Ее родители определенно были в моем списке дерьма, и им лучше держаться подальше от моей женщины.

— Я бы не возражала, если бы у тебя уже были дети, — добавила она с мягкой улыбкой. — Я просто не хочу быть клином, который разрушает семью.

Меня озадачило, что у кого-то, кто был практически брошен своей семьей – даже в какой-то степени из-за Шторма, – было такое сострадание. Просто наблюдая за ней вчера вечером и сегодня, стало ясно, что у нее огромное сердце и огромная способность любить.

Надеюсь, пройдет совсем немного времени, и ее сердце будет принадлежать мне. Но начать я собирался с ее тела. Сексуальное напряжение росло с тех пор, как я закрыл за нами дверь, несмотря на серьезный разговор.

Светлая кожа Элизы порозовела, и когда я окинул ее разгоряченным взглядом, то заметил, что ее напряженные соски торчат сквозь тонкий свитер. Она покраснела еще сильнее, когда я подошел и встал перед ней. Ее глаза были на уровне моего паха, и когда ее взгляд упал на выпуклость там, ее глаза расширились, прежде чем она снова подняла их, чтобы встретиться со мной взглядом. Высунув язык, она облизала нижнюю губу, отчего та стала блестящей и такой соблазнительной.

Глубокий стон вырвался из моей груди, когда я схватил ее за руки и рывком поднял на ноги. Я сомкнул их на своей шее, затем положил свои руки ей на спину, прижимая ее тело к своей груди, и мой рот приник к ее губам.

На вкус она была такой же сладкой и теплой, как яблочный пирог, только что вынутый из духовки. Я почувствовал зверский голод и принялся жадно поглощать ее, в то время как мои руки скользили по ее грудной клетке и забрались под свитер, обхватили ее большие, мягкие груди. Они с лихвой заполнили мои ладони, и тихий стон, который она издала, когда я сжал их, отдался прям в член.

Я медленно опустил губы к ее подбородку и покрыл шею горячими, влажными поцелуями, посасывая то тут, то там, чтобы оставить свой след. Элиза откинула голову назад и запустила руки в мои волосы.

Когда я убрал руки с ее грудей, она протестующе заскулила, заставив меня рассмеяться.

— Терпение, детка.

Затем я схватил подол ее свитера и стянул его через голову. Она практически вывалилась из своего черного кружевного лифчика, и я облизал губы, когда опустил чашечки и наклонился, чтобы взять в рот одну розовую вершинку.

— Блэйд, — выдохнула она, выгибая спину.

Я с хлопком отпустил ее сосок и, посмотрев прямо ей в глаза, крепко сжал ее большие соски и прорычал:

— Тоби. Зови меня Тоби, Элиза.

Ее карие глаза практически превратились в шоколадные, и она кивнула с милой улыбкой.

— Тоби.

— Черт, — пробормотал я, закрывая глаза и пытаясь подавить прилив удовольствия, который грозил заставить меня кончить в штаны, как возбужденного подростка. — Слышать, как ты произносишь мое имя таким сексуальным голосом... Блять, детка, это чертовски возбуждает.

Я снова вцепился в ее сосок, посасывая и покусывая его, в то время как мои пальцы крутили и пощипывали другой. Затем я переключился и проделал то же самое с другим соском.

Мой рот вернулся к ее губам, я обхватил ладонями ее бедра, притягивая ее к себе ближе, приподнимая на цыпочки так, что выпуклость в моих штанах оказалась между ее бедер.

Я чувствовал ее тепло и больше не мог терпеть барьеры между нами. Оторвавшись от нее, я упивался видом ее сисек, подпрыгивающих от ее прерывистого дыхания, пока расстегивал ее лифчик. Я не стал дожидаться, пока она выкинет его в сторону, и расстегнул пуговицу на ее джинсах и стащил их вниз по ногам.

У меня потекли слюнки при виде ее пышных бедер. На ней было такое же нижнее белье, и я потерся носом о влажное кружево, глубоко вдыхая.

— Ты пахнешь как рай, - прохрипел я. — Не могу дождаться, чтобы попробовать тебя на вкус.

Элиза ахнула, и я лукаво ухмыльнулся, увидев ее изумленное выражение лица.

— Ты хочешь... ох!

Я сжал в кулаке ткань в центре ее трусиков и сорвал их, а затем сразу же провел языком по ее щелке.

— Святое дерьмо, детка, — простонал я. — Даже лучше, чем я себе представлял.

Ее ноги задрожали, и она вцепилась в мои плечи, чтобы не упасть.

Я хотел наслаждаться каждым прикосновением к ее сладкой, сочной киске, но я уже висел на волоске, мне нужно было быть внутри нее. Поэтому я не терял времени даром, доводя ее до кульминации с помощью пальцев.