ГЛАВА 6

Мия

Первый день в детском саду

— Вши! — кричит Джейк, тыча в меня пальцем. — У нее вши! Не подходи!

Все остальные дети визжат и шарахаются назад, оставляя меня одну посреди комнаты.

— У меня нет вшей! — говорю я, голос у меня писклявый.

— Есть! У тебя есть вши! Не трогай меня!

— У меня нет вшей! — Я снова плачу и делаю шаг вперед. Слезы наворачиваются на глаза, когда все остальные дети начинают убегать каждый раз, когда я делаю шаг навстречу.

Я не хочу быть здесь. Я скучаю по папе и сестре.

Дети злые, а от миссис Джеффри пахнет луком.

— Не позволяй ей трогать игрушки! — снова командует Джейк. — У нее вши! Если ты к ней прикоснешься, то тоже заразишься!

Он бегает вокруг, сгребает игрушки с пола и бросает их в угол. Все остальные дети следуют его примеру, пока все игрушки не оказываются вне пределов моей досягаемости.

— Так, так, Джейк, это некрасиво, не так ли? — спрашивает миссис Джеффри, поднимая голову от стопки бумаг на своем столе. — Играйте дружно. Все вы. — Она опускает глаза, а Джейк шепчется с другими девочками, показывая на меня пальцем и смеясь, пока я стою там, одна, грустная и плачущая.

***

Я выхожу из класса, избегая встречаться взглядом с другими учениками, как я делала это в начальной, средней и старшей школе. У меня больше нет причин прятаться, но от этой привычки я не могу избавиться. После многих лет издевательств держаться подальше от всех стало второй натурой. Я мастер избегания.

Здесь учатся студенты со всей страны, но большая часть переехала из одной частной средней школы в Ньюпорте. К счастью, влиятельный отец Джейка Грея отправил его в Браун. Поскольку зачинщик травли, которую я терпела годами, ушел, преследования в колледже почти прекратились.

Его друзья до сих пор находят развлечение в том, чтобы иногда обзывать меня, хотя это случается нечасто, и после окончания колледжа никто не толкал меня, не ставил подножки и не запускал в меня из рогатки плевательницу.

Приятная перемена.

Шесть месяцев я провела в полном бездействии, занимаясь своими делами. Студенты почти не замечали моего существования... до вечеринки в честь весенних каникул. Теперь на меня снова обращено внимание. Правда, совсем не так, как я привыкла.

Люди проходят мимо меня, оглядывая меня с одобрительными улыбками, а не с неприязненными хмурыми взглядами. Некоторые даже говорят: «Привет, Мия», когда я спешу по коридору, ведущему во двор.

Похоже, избиение и унижение футбольного капитана творит чудеса с социальным статусом...

Помогает то, что Брэндон — придурок. Многие хотят, чтобы он упал с пьедестала, на который сам себя вознес. Возможно, я немного пошатнула фундамент.

Тем не менее, я ожидала грубых комментариев или случайных толчков со стороны его друзей, пока Брэндон отрывался от учебы, чтобы вылечить нос, но нет. Все жутко милые, поэтому я снова оглядываюсь через плечо.

Прошлый опыт научил меня, что мои сверстники ведут себя хорошо, только если планируют что-то, что мне не понравится.

Пока я жду тройняшек, мое внимание привлекает знакомый силуэт, прислонившийся к низкому столбу, окружающему полулунные бетонные ступени у главного здания.

Брэндон и двое парней из футбольной команды выходят из здания, напыщенная аура окутывает их, как зеленое, нечистое облако. Его глаза встречаются с моими, и на его красивом лице мелькает гнев, а затем его губы кривятся в лукавой ухмылке.

Проклятье... У меня столько проблем. Мне некуда бежать. Негде спрятаться. Я в ловушке, даже здесь, под открытым небом.

Может, его нос и заживет, но эго останется уязвленным. Зная Брэндона, мне может понадобиться бункер, чтобы пережить его гнев.

— Так-так-так, — рычит он, подходя ближе. — Если это не мой вздорный котенок. — Он останавливает своих приспешников щелчком пальцев, а затем зачесывает назад свои пепельно-белокурые волосы.

Мой пульс подскакивает быстрее, чем я успеваю подумать.

Быстрее, чем я успеваю моргнуть.

Я отхожу в сторону, не смея повернуться к нему спиной: зверь на охоте. Лев, преследующий антилопу.

Антилопу, которая опозорила его перед друзьями.

— Прости, — говорю я, и в животе появляются первые признаки тошноты. Я — абсолютная слабачка, делающая шаг назад на каждый его шаг вперед. Через пять шагов я упираюсь спиной в холодную стену здания. — Я предупреждала тебя не трогать меня.

— Да, ты предупреждала, — воркует он, заполняя собой все мое пространство, его бурный взгляд блуждает по моей фигуре. Какая трата красивых глаз — холодных, серо-голубых — на человека с такой уродливой душой. — Я позволил тебе эту дерзость, — мурлычет он, опираясь одной рукой о кирпичную кладку. — Ты — изворотливая. — Он наклоняется ниже, оглядывая меня с хитрой ухмылкой, а его вторая рука поднимается, чтобы коснуться меня. — Но именно поэтому у меня две руки, котенок.

Так, так оригинально. Он — ходячее клише, но от его угрожающего тона у меня дрожат колени. Не думаю, что Брэндон захочет поквитаться, сломав мне нос. При этой мысли меня охватывает дрожь страха.

Он не причинит тебе вреда. Только не здесь, при стольких свидетелях.

Я дергаю головой в сторону, задевая щекой кирпичи, и его пальцы хватают воздух.

Хотела бы я быть жестче. Мне бы не хотелось чувствовать себя подавленной, когда я хоть на дюйм выхожу за пределы своей зоны комфорта. Занятия по самообороне помогают, но мужество труднее набраться против Брэндона, а не против тройняшек. Даже встреча с Нико не так пугает. Несмотря на его устрашающий вид, я знаю, что он не сделает ничего, чего я не хочу.

Я не могу сказать того же о Брэндоне.

— Почему ты такая нервная, котенок? — ухмыляется он, зачесывая несколько локонов мне за ухо, и его прикосновение становится нежным на секунду, прежде чем он схватит меня за челюсть, поворачивая мою голову. — Я пропустил все вечеринки на весенних каникулах из-за тебя. Ты должна мне две недели. Две гребаные недели, когда мой член мог бы развлечься. Ты вернешь долг. Четырнадцать ночей в моей постели. По доброй воле.

А ведь еще несколько месяцев назад я подумывала о том, чтобы попросить этого придурка лишить меня девственности.

Он бы сделал это.

С радостью.

Нет такой девушки, которой он бы отказал, а с его опытом это казалось хорошей идеей.

К счастью, я никогда не спрашивала, но доверилась тогдашней девушке Кольта-Келли. Она показалась мне милой, и мы часто проводили время вместе. Я бы не рассказала ей, если бы знала, что они расстанутся меньше чем через месяц. Как только она закончила с Кольтом, она проболталась всем, кто мог слушать: мое унизительное наказание за то, что я доверилась кому-то, кроме тройняшек.

С тех пор Брэндон пытается сорвать мою вишенку.

Его внимание привлекает рев громкого двигателя. Он бросает взгляд через плечо, скрежеща зубами.

— У тебя есть время, пока я не досчитаю до трех, чтобы отпустить меня, — шепчу я, собирая крошечные крупицы храбрости, дремлющие внутри меня.

Его хватка ослабевает, но вместо того, чтобы отпустить меня, он придвигается ближе, его губы касаются моего уха, когда он тихо произносит.

— Сначала я хочу этого, котенок. Я заставлю тебя кончить так сильно, что ты будешь умолять о большем. Скажи «да».

— Один, — произношу я, переводя взгляд с лица Брэндона на его грудь, а затем на землю. — Ты знаешь, что я сделаю тебе больно. Отпусти меня.

Самодовольная ухмылка говорит мне, что он хотел бы увидеть, как я попытаюсь. Он снова оглядывается по сторонам, его рука все еще сжимает мою челюсть, но ее хватка становится легкой, когда он замечает Коди, пересекающего двор.

— Два.

— Это еще не конец, котенок. — Он наклоняет голову и лижет мое ухо. — Ты сломаешься. Я сломаю тебя. Запомни мои слова. Сдавайся, пока можешь. — Он наклоняется еще ближе, его нос почти касается моей щеки. Он обхватывает мою талию, сжимает в кулак мое платье и глубоко вдыхает. — Черт... Я могу оставить тебя у себя подольше, когда ты станешь моей. У тебя есть время до следующей недели, чтобы принять решение. — Он отталкивается от стены, не дожидаясь ничего другого, и призывает своих приятелей следовать за ним.

Я не могу пошевелиться, прикована к месту, прижата к стене, дыхание неровное, как будто рядом нависают сухие ворохи.

Бросив сумку, я падаю на колени и ищу ополаскиватель для рта. Аромат мяты помогает справиться с тошнотой и спасал меня от рвоты больше раз, чем я могу сосчитать.

Мои руки трясутся. Глаза наполняются слезами, и эта сцена вызывает у меня неловкость. Взгляды многих зрителей прожигают дыры в моем черепе, но я не решаюсь проверить, сколько студентов остановились, чтобы посмотреть на бесплатное развлечение.

— Черт, что сказал Брэндон? — Коди приседает рядом со мной, откручивая полоскание для рта. — Вот так, Жучок. Дыши.

Я глубоко вдыхаю, крепко прижимая тыльную сторону ладони к губам.

— Его раздражает его нос.

— Да, я так и понял, — бормочет он, нежно поглаживая меня по спине. — Пойдем, я отвезу тебя домой.

Еще три раза вдохнув, я убираю бутылку обратно в сумку.

Когда Коди поднимает меня на ноги, первым человеком, которого я вижу, оказывается Блэр — самопровозглашенная девушка Брэндона. Должно быть, она увидела, как он вторгся в мое личное пространство, и ее ревность проявилась, предвещая неприятности. Она молча стоит в тридцати футах от меня и смотрит на меня так, будто представляет, как вырывает один за другим волоски из моего черепа.

Коди обнимает меня за плечи, но этот защитный жест ничуть не смущает Блэр. Она направляется к нам на шпильках, фальшиво улыбаясь, а в ее светло-карих глазах появляется жесткий блеск.

— Тебе хочется умереть, сучка? — она нагнетает драматизм, выплескивая содержимое своей чашки с кофе на вынос мне в лицо. — Упс, — щебечет она, радуясь, когда карамельный латте стекает с моих ресниц, по подбородку и на переднюю часть моего трикотажного платья. — Я, наверное, споткнулась.