ГЛАВА 32

Нико

ВОСЕМЬ.

Именно столько раз Мия чистила зубы, прежде чем позволила мне поцеловать ее. Это было далеко не то, чего я хотел. Просто поцелуй в губы.

Я не выпускал ее из своих объятий ни на одну гребаную секунду за те полчаса, что мы были дома. Я искупал ее, вымыл ей волосы и чуть не упал духом, когда заметил тень синяка на ее лице.

Я одел ее тоже, даже несмотря на ее протесты. На ней моя толстовка. Та самая, в которой я был вчера вечером, когда мы сидели в саду и ели пиццу. У меня сжалось сердце, когда она сказала, что хочет его, потому что он пахнет мной и успокаивает ее.

Она садится между моих ног на кровать, пока я неумело заплетаю ее мокрые волосы.

— В детском саду он называл меня вшивая Мия, — говорит она, ее голос отрешенный, без эмоций. — А в средней школе — четырехглазой, потому что я носила очень толстые очки.

— Он? — я в третий раз разделяю ее волосы посередине, разделяя их на три части. — Парень, который ранил тебя сегодня вечером?

— Его зовут Джейк. В школе он прозвал меня Губы для минета. Толкал меня, кидал в меня шарики из рогатки, связывал меня и запирал в уборной на несколько часов. — Она тихонько вздыхает, ее больше не трясет, но она все еще слишком напряжена. — Блэр была его правой рукой. Она резала мою одежду или крала ее, когда я принимала душ после физкультуры. Она засовывала жвачку мне в волосы, бросала в меня еду в кафетерии, толкала меня на колени... Это прекратилось в колледже. Отец Джейка отправил его в Браун, а Блэр занялась мальчиками, но все началось снова, когда я сломала нос Брэндону.

— Над тобой издеваются? — спрашиваю я, мышцы на спине болезненно напрягаются. — Почему ты мне не сказала?

— Все не так, как ты себе представляешь, — признается она, ее голос ломается, как яичная скорлупа. — Прости, я... — она встает, делает несколько шагов в сторону, и коса, над которой я работала, рассыпается. — Не злись на тройняшек, ладно? Они не знали.

— О чем? Детка, я не хочу давить, если ты не готова к разговору, но мне нужно знать, что произошло. Джонни сказал, что тройняшки начали драку.

Она покачивает головой, побрякивая браслетами. Она не делала этого уже давно, становясь все более уверенной в себе по мере того, как проходили недели, но она снова боится, не уверена...

Мне неприятно видеть ее такой. Тем более что она избегает моего взгляда с тех пор, как я привез ее домой.

Она откидывает влажные волосы на одно плечо, впиваясь зубами в нижнюю губу.

— Конор ударил Брэндона, и вскоре все уже дрались. Думаю, Грейсон рассказал им, что Брэндон сделал после вечеринки в честь Весенних каникул...

— Что он сделал?

Она садится рядом со мной. Ее подбородок дрожит, а в глазах стоят свежие слезы.

— Мне очень жаль. Я не думала, что все так выйдет из-под контроля. Это была просто глупая игра. Я пыталась справиться с этим сама. Я не хотела, чтобы ты знал. — Она кусает губу, впиваясь ногтями в мою руку. — Когда колледж возобновился, Брэндон сказал, что я должна заплатить за вечеринки, которые он пропустил из-за сломанного носа. Он сказал, что я должна провести две недели в его постели. — Она сжимает свои кольца, явно боясь посмотреть на меня. — Я сказала «нет», но он не понял, а потом ревность Блэр вышла из-под контроля.

— А при чем здесь Блэр?

— Она любит Брэндона. Всякий раз, когда он подходит ко мне слишком близко, она заставляет меня платить. Кофе в лицо, фотографии, моя... — она остановилась, оставив предложение незаконченным. — Дело в том...

— Не так быстро, — вклинился я. — Закончи то, что ты собиралась сказать. Что еще сделала Блэр?

Еще одна слеза скатилась по ее щеке, и она смахнула ее, глубоко вдыхая.

— Брэндон зашел на один из моих уроков, и Блэр приревновала. Она оклеила стену у входа в аудиторию фотографиями, на которых я была изображена обнаженной в позах порнозвезды. Они были ненастоящими, просто мое лицо отфотошопили на настоящем порно, но все смеялись и... — она делает долгий, успокаивающий вдох через нос. — Меня затошнило, я побежала в туалет, и в следующее мгновение я поняла, что мои волосы горят.

— Она сожгла твои волосы? — мой пульс запульсировал в кончиках пальцев, библейская ярость охватила меня с головы до ног. — Ты сказала, что это были свечи! Почему ты солгала?

Видя ее такой испуганной и уязвимой, я потрошу ее как рыбу, а зная, что она боится моей реакции, делаю это в десять раз хуже. Она дрожит, на ее лице написано тихое поражение.

— Мия... это еще не все, верно? Что еще ты скрываешь?

— Он предложил деньги, — пролепетала она, поджав губы и вытирая слезы с носа. — Брэндон. Пять штук за первого из его товарищей по команде, кто затащит меня в постель.

Проходит несколько долгих молчаливых секунд, пока я осмысливаю ее слова. Когда до меня доходит, я уже не могу сидеть на месте.

— Господи, — хриплю я, вскакивая на ноги, чувствуя себя как заряженный пистолет, который не знает, куда целиться. Я борюсь за то, чтобы не дать волю своим краскам, но мой нрав не поддается контролю. Я вижу красный.

Буквально красное. Гнев всегда был моей главной зависимостью. Теперь он распространяется, как вибрация церковного колокола, когда следующее предложение проталкивается сквозь мои стиснутые зубы.

— Кто-нибудь пытался выиграть?

Она кивает, отрывая кутикулы.

— Брэндон какое-то время держал все в чистоте. Пять штук, только футбольная команда... Думаю, они должны были получить согласие, но теперь все ставки сделаны. Это двадцать пять штук, и весь кампус знает.

— Так вот почему тройняшки учили тебя самообороне? Они знают об этом?

— Нет! Конечно, нет. Они узнали об этом только сегодня. Уроки были из-за Брэндона. Он уже давно пытается затащить меня в постель. Но все же они пригодились. Правда, всего два раза. Большинство парней порядочные. Для них дело не в деньгах. Они просто хотят дать Брэндону в морду.

— Для этого ублюдка сегодня речь точно шла о деньгах, — огрызаюсь я, а затем сжимаю кулаки, пытаясь совладать с собой. — Господи, Мия! Ты должна была, черт возьми, сказать мне! Почему ты ничего не сказала?!

— Я не хотела, чтобы ты думал, что ты прав.

— Прав? В чем прав?

— В том, что не надо встречаться с девушками из колледжа, — шепчет она, вытирая лицо. — Я не хотела, чтобы ты думал, не совершил ли ты ошибку.

Теперь меня тошнит, я готов взорваться и вырвать. Поражение, омрачающее красивое лицо Мии, то, как она бездумно играет со своими кольцами, слезы, то, как она дрожит... это не имеет никакого отношения к тому, что произошло сегодня вечером.

Она боится потерять меня.

Я приседаю перед ней, загибая пальцы под ее подбородком.

— Думаешь, у тебя испытательный срок?

Она вытирает щеки, жалобно фыркая.

— Ты рассказал мне, какой должна быть твоя девочка. — Она встречает мой взгляд, больше не пытаясь сдержать слезы. — Я пыталась быть ею.

— Ею? — вены на моей шее пульсируют, а челюсть выписывает тугие круги. — О чем ты говоришь?

— Смелой, авантюрной, уверенной в себе..., — тихо перечисляет она. — Это то, что ты хочешь, но это не я. Я ничего из этого не представляю.

— Мия...

— Я пыталась, Нико, — продолжает она, не позволяя мне прерваться. — Я пыталась быть женщиной, которую ты хочешь, но я не она.

— Ты и есть она. Твоя единственная проблема в том, что твоя самооценка так чертовски низка. Ты не веришь в себя.

— Я не такая, как ты хочешь. Я не храбрая и не...

— Ты храбрая. Просто ты этого не видишь. Мия, ты выпрыгнула из самолета вместе со мной. Это чертовски много смелости, особенно для того, кто боится летать.

Я хватаю ее за талию, притягиваю к себе и усаживаю обратно на кровать, маневрируя, пока она не оказывается на мне.

— Ты уверена в себе, детка. Ты не кричишь, не агрессивна и не груба, но ты ставила меня на место больше раз, чем я могу сосчитать. И ты самый авантюрный человек из всех, кого я знаю. Я вывожу тебя из зоны комфорта в постели, и тебе это нравится. — Я беру ее заплаканное лицо в свои руки и вытираю щеки большими пальцами. — Ты — все, что я когда-либо хотел.

Она вздыхает, смиряясь с ложью, которую сама себе скормила.

— Ты был прав в тот день в такси. Все, что я приношу, — это проблемы, Нико. Неприятности, драмы и все то, что тебе не нужно. Я не могу предложить ничего хорошего. Я не дополняю тебя так, как ты дополняешь меня.

Она ни черта не понимает...

Я понятия не имел, что живу в коробке, пока не появилась она, полная всего, в чем я не знал, что нуждаюсь, и не выпустила меня наружу.

— Ты делаешь меня лучше, Мия. Ты успокаиваешь меня, укрощаешь мой испорченный характер и показываешь мне, что жизнь — это не только работа. — Я притягиваю ее к себе на грудь, обхватывая руками. — Ты не самодостаточна, детка, но именно поэтому мы так хорошо работаем. Ты хочешь, чтобы твой мужчина был мужчиной. Ты хочешь, чтобы я заботился о тебе, и это именно то, что я хочу делать. — Я глажу ее по волосам, целую в макушку. — Мне жаль, что я заставил тебя почувствовать, что ты должна измениться. Это не так. Ты идеальна.

— Я слишком молода. Не отрицай этого, Нико. Ты сказал, что я не могу говорить о колледже, как будто пытаешься забыть, что я на десять лет моложе.

Я отталкиваю ее настолько, чтобы видеть ее лицо.

— Ты права. Мне не нравится, что ты так молода, но только потому, что мне нужно не спешить. Тебе девятнадцать, Мия. Я должен остановить себя, строя планы, к которым ты еще не готова. Тебе нужно закончить колледж. Тебе нужно повеселиться, чтобы потом не жалеть.

В наших отношениях есть что-то тревожное. Мы встречаемся не так давно, но я чувствую всеми костями, что она — это то, что нужно. Мне нравится в ней все. Несмотря на семь месяцев, проведенных с Кайей, чувства не могут сравниться.

Я легко представляю себе Мию в своем будущем в красивом белом платье с кольцом на пальце. Я никогда не думал о будущем с Кайей, но Мия так глубоко засела в моей коже, что я не могу от нее избавиться. Я не могу подавить свои чувства, да и не хочу, черт возьми. Мне двадцать девять. Я встречал достаточно женщин, чтобы понять, что Мия — та самая.