ГЛАВА 19

Нико

МОЯ.

Чертовски моя.

Моя, чтобы держать, целовать и заботиться.

Наконец-то.

Как только мы приезжаем в загородный клуб, Мия бросается искать мою маму и готовиться к выступлению, а меня перехватывает обеспокоенный Тео.

— У тебя все хорошо? Хочешь выпить, братишка? — он хватает меня за руку и направляет в сад. — Немного ксанакса? Или лучше косячок?

— Я вижу, ты уже выпил. — Я хмурюсь, когда он пихает меня в дверь. — Что, черт возьми, происходит?

Он делает глубокий вдох и достает пачку сигарет.

— Я знаю, что ты не будешь курить косяк, так что возьми хотя бы это. Я принесу тебе водки, сколько понадобится.

— Ты ведь помнишь, что я знаю, что Кайя здесь?

Патио сдвигается влево, и оттуда вываливаются тройняшки с одинаковыми хмурыми лицами, опасно похожими на те, что были у Тео мгновение назад. Они — своеобразная группа с кудрявыми волосами, длинными носами и кустистыми бровями, но пугает то, что одно выражение лица почти превращает их в Тео, Логана, меня или Шона.

Коди впихивает мне в руку стакан с чистым бурбоном и похлопывает по спине.

— Ты в порядке? Ты будешь играть роль взрослого?

— Я в порядке.

Только сказав это, я снова осознаю, что тройняшки только что вошли в дверь, и все, кому я доверяю, стоят вокруг меня, ожидая, что я буду делать дальше.

А Мии здесь нет.

Она в зале, без присмотра.

Я бросаю сигарету на пол, мои мышцы напрягаются, когда я поворачиваюсь, чтобы войти внутрь. И Кольт, и Конор хватают меня за руки, останавливая на месте.

— Эй, попридержи коней, брат, — щебечет Конор. — Расслабься. Успокойся. Не надо устраивать там истерику. Это не принесет тебе ничего хорошего. Пошли нахуй эту суку. И этого мудака тоже. Это уже в прошлом. Вдох-выдох, давай.

Театральность ему точно досталась от Тео.

— Я не буду устраивать сцену, если они будут держаться подальше от Мии, — говорю я, стряхивая их с себя.

Последнее, чего я ожидаю, — это огромной ухмылки, расплывающейся по лицу Коди.

— Никогда не думал, что буду счастлив, что мой брат украл мою девушку.

— Она не была твоей, — огрызаюсь я, но мне спокойнее, зная, что он не возражает. Более того, он выглядит довольным.

— Да, я знаю. Теперь она твоя. Только помни. Не шути с ней. Она хорошая девочка.

Да, хорошая. Слишком хорошая для меня.

Я отмахнулся от этой мысли, пока она не укоренилась, заставив меня усомниться во всем этом. Мие, наверное, было бы лучше с кем-то без моего багажа, с кем-то, кто не сходит с ума от ревности, с кем не приходится ежедневно бороться со своими инстинктами, чтобы держать в узде свою протекцию.

Этот парень? Кем бы он ни был, он больше подходит для Мии, но он сможет приблизиться к ней, только если рискнет встретиться со мной один на один. Судя по количеству выигранных и проигранных мною боев, результат не в пользу этого парня.

Я не могу точно вспомнить, сколько боев я выиграл, но те, что я проиграл, легко подсчитать. Их не было. У того, кто попытается украсть у меня Мию, не будет ни единого шанса.

Господи, это безумие.

Кажется, все, что я делал последние два месяца, — это разливал по бутылкам свои постоянно растущие чувства, а час назад, когда Мия сказала, что она моя, пробки полетели.

Ни за что на свете я не смогу снова разлить их по бутылкам. Закупорить все, что осталось, чтобы не расплескать? Может быть. Надеюсь, иначе она убежит с криками до конца вечера.

— Мы присмотрим за Мией, — заверяет Кольт. Он машет Коди, чтобы тот уходил, а затем поворачивается к Тео. — Сегодня ты будешь нянчиться с Нико. Проследи, чтобы он не убил Джареда, хорошо?

Я насмехаюсь.

— Ты закончишь ночь с несколькими сотнями баксов в кармане, если поставишь на то, что я выбью Джареду столько зубов. Я ставлю на два с одного взрыва.

Тео разражается нервным смехом.

— Два? Я был в клубе, когда ты выбил три и вывихнул челюсть тому парню, когда он пролил на Кайю выпивку. Ты что, потерял пар, братан? — он сжимает мой бицепс. — Я думаю, ты можешь лучше. Три. И я ставлю штуку.

Это глупо, чертовски по-детски, но это помогает снять напряжение, так что никто из нас не останавливается. Кольт — самый умный из тройняшек, поэтому неудивительно, что он подхватил идиотскую идею поставить на зубы и кости Джареда, чтобы отвлечь меня.

— Пятнадцать сотен на сломанный нос.

— Я согласен, — говорит Конор. — Он ни за что не сможет сломать Джареду нос одним ударом. Он всегда сначала целится в челюсть.

Вызов, мать его, принят.

Они продолжают делать ставки, споря о моих навыках метания ударов. Я понятия не имею, кто следит за этим, но кто-то должен, иначе они будут сильно разочарованы, когда не смогут вспомнить, кто на что поставил, если дело дойдет до драки.

Мы возвращаемся внутрь, и я осматриваю бальный зал в поисках розового платья и головы со светлыми волосами.

А вот и она.

Там, где ей и положено, устроившись поудобнее на табурете перед Стейнвеем 1904 года, сжимая маленькие кулачки, пока моя мама наклоняется рядом с ней, говоря с улыбкой.

Мгновение спустя Мия поворачивается на своем месте, оглядывая комнату, и решимость озаряет ее милое личико, когда ее глаза находят меня. Она сгибает указательный палец в движении иди сюда.

Либо она хочет выпить, либо нервничает и хочет, чтобы я уговорил маму не заставлять ее играть. Что бы ей ни понадобилось, ей не нужно просить дважды.

Я пересекаю комнату с Тео на хвосте, пока он не понимает, куда я иду, и не отступает. Мама поднимает любопытную бровь, останавливаясь на полуслове, когда я дохожу до сцены и наклоняюсь над плечом Мии, прикладывая ухо к ее рту, ожидая шепота.

Вместо этого она расстегивает ожерелье, протягивая между нами перо.

— Ты можешь сказать «нет».

Черта с два я это сделаю. Нет ни одной вещи, которую я не сделал бы для нее. Я беру ожерелье, застегиваю его на шее и заправляю перо под рубашку.

— Какое желание?

— Поиграй со мной. — Она похлопывает по табурету, придвигаясь к краю, чтобы освободить место. — Пожалуйста.

Этого я не ожидал.

Взгляд матери прожигает мне затылок, когда я уступаю.

— Я не могу обещать, что буду успевать за тобой. — Я сажусь рядом с ней. — На этих пальцах ржавчина десятилетней давности.

— Это как езда на велосипеде. Ты не забываешь. Я знаю, что ты играешь на слух, так что, надеюсь, девяти раз, которые ты слышала эту песню по дороге сюда, будет достаточно.

Теперь я знаю, почему она постоянно нажимала на кнопку повтор.

— Умная девочка. — Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее виску. Скоро она будет владеть моей задницей. — Ты начинай. Я присоединюсь.

Она кладет руки на клавиши, и комната погружается в тишину с первой нотой Feeling Love Ким Вен и Ламало. Ее глаза прикованы к моим пальцам, когда я присоединяюсь. Это необычное сочетание — татуировки и что-то столь изысканное, как рояль, но я достаточно раз заставал Мию за разглядыванием моих тату, чтобы понять, что она в восторге от них.

Через десять секунд я уже не смотрю на клавиши, когда она начинает петь, и ее нежный голос погружает мой разум в спокойное, похожее на транс состояние.

Может быть, я выдаю желаемое за действительное, но я надеюсь, что она выбрала эту песню, потому что она чертовски идеально подходит нам.

Мои пальцы перебирают клавиши синхронно с Мией, пока зал не взрывается аплодисментами на последней ноте.

— Спасибо, — говорит она, когда я обхватываю ее рукой, притягивая к себе. — Теперь твоя мама будет меня любить.

— Ты пытаешься добиться ее расположения теперь, когда встречаешься с ее любимым сыном?

— Ты вряд ли ее любимый, но с моей помощью... кто знает?

Хлопки стихают, когда мы встаем, и моя мама тут же загораживает нам дорогу.

— Ты потрясающая, милая, — щебечет она, заключая мою девочку в объятия. — А ты... — она вытирает слезящиеся глаза и смотрит на меня. — Я так рада, что мне удалось услышать, как ты играешь. Спасибо. У тебя, наверное, волшебные способности, Мия. Я десять лет умоляла его сыграть.

— Я могу быть очень убедительной.

— О, я уверена. — Мама подхватывает их под локти и ведет Мию прочь.

Не успеваю я сделать и шага за ними, как слева от меня появляется Тео, используя свое тело как щит, закрывающий мне вид на Джареда и Кайю, сидящих за столиком неподалеку.

— Мы будем танцевать медленные танцы до утра, если ты не дашь мне перевести дух, — говорю я. — Расслабься. Я не стану бросаться ударами без причины. Мы оба знаем, что я должен поблагодарить этого ублюдка за то, что он забрал Кайю из моих рук.

— Это точно. — Он показывает подбородком на маму и Мию, болтающих у нашего столика. — Ты встречаешься с этой девчонкой всего пять минут, а она уже мамина любимица. Охренеть можно.

— Они давно знают друг друга, — говорю я, пересекая комнату. — То, что Мия моя, не имеет никакого значения.

— Чушь собачья, — тихо бормочет он, садясь на свое место. — Тебе всегда было легко.

Я хватаюсь за спинку стула Мии и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в макушку.

— Тебе вино или спритцер? — я кусаю себя за щеку, стараясь не рассмеяться над ликующим выражением лица моей матери.

Она просто в обмороке.

— Спритцер, пожалуйста.

Вот и весь наш разговор в течение следующих полутора часов, пока гости по очереди выходят на сцену, хвастаясь своими вкладами.

Тео дышит мне в затылок, когда Кайя поднимается на сцену, делая вид, что заботится о женщинах, подвергшихся насилию и избиениям, которым поможет ее пожертвование.

Для нее это просто списание налогов, не более того.

Она почти не изменилась. Те же темно-каштановые волосы, безупречный макияж и ярко-красные губы, которые раньше привлекали мое внимание. Та же тонкая фигура, облегающее платье, обтягивающее четко очерченную грудную клетку, и тот же мерзкий, ядовитый внутренний мир.

Я бросаю взгляд на нее и Мию, удивляясь, что я увидел в этой женщине. Хотя правильнее было бы спросить, что я вижу в Мие. Она — самая странная в длинном ряду женщин, на которых я смотрел дважды. И все же, увидев ее раньше, одетую и накрашенную, как все женщины, с которыми я когда-либо трахался, я почувствовал, что мои внутренности сжимаются от разочарования.