ГЛАВА 33

ГЛАВА 33

Оливер

Я плохо спал, ворочаюсь с боку на бок и не раз будил Элли. Она оставалась со мной всё это время, и когда я просыпаюсь, обнимая её, моя первая мысль заключается в том, что я больше никогда не хочу начинать день по–другому. Затем реальность обрушивается на меня, и я вспоминаю всё, что произошло вчера.

Элли бросает на меня один взгляд и отправляет в душ, а сама заказывает завтрак в номер для нас обоих. Мы пропускаем йогу второе утро подряд, я знаю, что позже расплачусь за это болью в мышцах после вчерашней тренировки, и едим в тишине. Она не пытается завязать светскую беседу, и я благодарен ей за это больше, чем могу выразить словами.

Не думаю, что я в любом случае смог бы поддерживать связный разговор. Мы ждем ответа от Гарсии, чтобы узнать, не произошло ли чего–нибудь за ночь, и всего через пару часов мне придется снова сесть за руль и выступить в квалификации в Сеуле в преддверии завтрашней гонки. На протяжении многих лет у меня были взлеты и падения мотивации, и в некоторые недели мне не хотелось участвовать в гонках, но никогда еще не было так плохо, как сегодня. Мысль о том, что мне придется часами сидеть в машине и сосредотачиваться на том, чтобы случайно не убить себя или кого–нибудь ещё, заставляет меня нервно ерзать на стуле, и только рука Элли в моей возвращает меня к настоящему моменту.

К тому времени, как мы спускаемся на лифте на парковку, тосты и омлет, которые она заказала для меня, переворачиваются у меня в животе. Я сажусь за руль, потом вспоминаю, что она могла бы остаться в моей комнате, в безопасности от всего, что ждет нас на трассе.

– Ты всё ещё можешь вернуться, – говорю я ей, заводя автомобиль.

Элли хмуро смотрит на меня.

– И позволить тебе справиться с этим в одиночку? Ни за что.

Она тянется к моей руке и крепко сжимает её, пока мы выезжаем с парковки на оживленные улицы Сеула. Движение неспешное, город кипит жизнью, несмотря на гнетущую атмосферу, неоновые вывески магазинов отражаются на мокром от дождя асфальте. С каждым приближением к ипподрому напряжение, охватившее меня, растет.

– С тобой всё будет в порядке, – внезапно говорит Элли.

Я хмуро смотрю на неё, потому что почти уверен, что ничего из этого не в порядке.

Она морщится.

– Ну, может быть, не сегодня. Но у тебя в команде есть настоящие друзья, – она поднимает руку, как бы останавливая меня от протестов, и добавляет: – Я знаю, что ты сказал о том, что им платят, но подумай об этом с другой стороны. Тебе тоже платят за участие в гонках, но ты друг Беллы, верно? Ты бы помог ей, если бы ей это было нужно?

– Конечно, – тут же отвечаю я.

Она одаривает меня свирепой, торжествующей улыбкой.

– У тебя есть Белла, Этьен, Диана и Эви, – считает она на пальцах. – И я почти уверена, что помощь Хёрста выходит за рамки того, что руководитель команды сделал бы для своего гонщика.

Я ничего не могу с собой поделать, и я улыбаюсь её энтузиазму.

– Так ты фанатка команды “Titan”, да?

– Абсолютно, – она откидывается назад, её поза становится более расслабленной. – Не могу представить, что буду работать на Монтгомери.

Я крепче сжимаю её руку.

– Я так чертовски рад, что ты на моей стороне, Элли.

Она бросает на меня застенчивый взгляд.

– Я хотела тебя кое о чём спросить.

Я проезжаю ещё один оживленный перекресток и сворачиваю на шоссе, радуясь, что корейские дорожные знаки на двух языках.

– Спрашивай.

– Прошлой ночью ты кое–что сказал по телефону, – говорит она, её голос понижается. – Когда, эм, когда ты пытался найти меня?

Я вспоминаю наш разговор, и меня осеняет. Я сказал ей, что она женщина, которую я люблю.

– Ты говорил серьезно?

Она заливается темно–розовым румянцем и слегка ерзает на месте. Это чертовски мило, и её вид рассеивает мои мрачные мысли.

– Да, – я подношу её руку к губам и целую костяшки пальцев. – Жаль, что мы в машине, иначе я поцеловал бы тебя.

– О, – говорит Элли. – Это здорово.

Я высвобождаю свою руку из её и тычу её в ребра.

– Это здорово? Господи, Кин, что это за ответ такой?

Она взвизгивает и отталкивает мою руку.

– Прости, прости! Я тоже тебя люблю, – затем она наклоняется над центральной консолью и целует меня в щеку. – Я знаю, что сейчас всё кажется дерьмовым...

– Не всё, – быстро отвечаю я.

– Но, мы справимся с этим. Вместе, хорошо?

Я качаю головой, ко мне возвращается часть моего прежнего мрачного настроения.

– Насколько это хреново, что я всё ещё надеюсь, что это не он? – я крепче сжимаю руль и смотрю на скользкую от дождя дорогу. – Я очень уважаю тебя, Беллу и Бена, но...

– Ты надеешься, что мы все трое ошибаемся?

– Да, – вздыхаю я. – Наверное, да.

Мы сворачиваем с шоссе, когда на мой телефон звонят. Элли протягивает мне наушники, я вставляю один и провожу пальцем по экрану, чтобы ответить на звонок Бена.

– Вы близко? – спрашивает он без приветствия.

Я бросаю взгляд на приложение "Карты", открытое на экране автомобиля.

– Ещё восемь минут.

– Приходите прямо в мой кабинет, – командует он. – Есть кое–какие новости.

Мы с Элли проходим прямо через бокс, едва поздоровавшись с механиками, и поднимаемся по лестнице в кабинет Бена. Здесь меньше, чем обычно на этих трассах, тесно, с высокими потолками, но только с одним крошечным окошком. Бен каким–то образом создает впечатление, что это шикарный угловой офис, когда он сидит в своем кресле с открытым ноутбуком на столе перед собой.

– Закройте дверь, пожалуйста, – говорит он, когда мы входим. – У нас мало времени.

Мы садимся на два предоставленных нам стула, и я заставляю себя отпустить руку Элли, хотя предпочел бы продолжать держать её.

– Что происходит? – спрашиваю я.

Бен просто поворачивает ноутбук к нам и нажимает кнопку воспроизведения видео, отображаемого на экране. Это удивительно четкий кадр моей машины, вид сбоку, цвета приглушены при слабом ночном освещении. Я вижу, что это часть гораздо более длинного видео, и мы смотрим последние его минуты.

Первые тридцать секунд всё кажется спокойным, затем в поле зрения появляется человек. Это мужчина в джинсах и футболке, в бейсболке, на шее у него болтается шнурок со стандартным пропуском. Должно быть, он вошел с задней стороны бокса, потому что передняя его часть охранялась нашей службой безопасности. Он натягивает пару латексных перчаток, достает из рюкзака ноутбук, затем садится на водительское сиденье, возится с кабелем, пока не подключает машину к компьютеру.

Я подаюсь вперед, щурясь на экран. Мужчина ещё не поднял головы, поэтому я не могу сказать, Лиам это или нет. Он опускает голову и сосредотачивается на своей работе, печатая что–то на компьютере, затем снова лезет в машину, чтобы с чем–то повозиться.

– Что он делает? – спрашивает Элли, прижимая руку к горлу.

Бен просто поднимает палец, прося её немного подождать. Он бы не стал этого делать, если бы видео ограничивалось этим, так что должно быть что–то ещё.

Через пару минут мужчина, похоже, закончил свою работу, поэтому он начинает убирать своё оборудование. Он смотрит в сторону, как будто, возможно, услышал какой–то звук, затем замирает. Оставив рюкзак на полу, он быстро подходит к самому левому краю экрана.

– Чёрт.

Мгновение спустя он возвращается к рюкзаку, вертя в руках камеру. Он вынимает из него карту памяти и ломает её между пальцами, затем засовывает устройство в рюкзак.

Затем он отходит назад и осматривает стойки с оборудованием в поисках других скрытых камер, и я знаю, что за этим последует. Он поворачивает лицо к камере, снимающей это видео.

Это Лиам.

На лице у него смесь ярости и страха, когда он достает камеру из тайника. Последнее, что происходит перед тем, как видео гаснет, – это вид его лица, снятого снизу, пока он пытается придумать, как отключить камеру, затем ничего.

Бен вздыхает и закрывает крышку своего ноутбука.

– Он нашел и третью камеру. Если бы Хоакин не настроил прямую загрузку в облако, мы бы потеряли все отснятые материалу.

Желчь подступает к моему горлу.

– Что он сделал? – я судорожно сглатываю, надеясь, что меня не стошнит в кабинете моего босса. – В машине. Что он с ней сделал?

Элли хватает меня за руку, и я сильно сжимаю её пальцы, слишком сильно, но я, блядь, не могу с этим справиться. Лиам испортил мою машину. Он повредил её настолько, что я бы снова разбился? Умер бы я или кто–нибудь еще, если бы стал причиной несчастного случая?

– Оливер, – говорит Элли. – Эй. Ну же, посмотри на меня.

Я перевожу взгляд на её встревоженное лицо.

– Он...это всё он.

– Да, – говорит она с явной печалью на лице. – Мне так жаль, детка. Но мы что–нибудь придумаем, ладно?

Она бросает взгляд на Бена, который согласно кивает.

– Мы вызвали всех механиков, – спокойно говорит он. – Мартин и Хоакин проводят полную диагностику твоей машины, так что мы узнаем достаточно скоро.

– Где он? – спрашиваю я хриплым голосом. – Где Лиам?

Бен качает головой.

– Он ещё не пришел. Я отдал приказ охране задержать его, если он появится.

– Вы не вызвали полицию? – спрашивает Элли. – Он что–то испортил в машине!

Но я знаю, что арест Лиама в Южной Корее никому не принесет пользы.

Прежде чем я успеваю объяснить, как у нас тут обстоят дела, Бен говорит:

– Во всех наших контрактах говорится, что любые внутренние споры будут разрешаться в суде Штатов. Он будет задержан нашей службой безопасности и отправлен в США.

Её глаза округляются.

– Это законно?

Голубые глаза Бена темнеют.

– Он подписал контракт.

Я думаю, Элли была права, мне повезло, что Бен в моей команде. Всё это чертовски запутанно, и я не могу представить, как смог бы справиться с этим без его поддержки.

– Они смогут починить машину вовремя? – Элли берет меня за запястье и проверяет часы. Её рука дрожит, выдавая нервозность. – До начала квалификации остался час. Он не может выехать туда на испорченной машине.

– Нет, – соглашается Бен. – Но на самом деле он не повредил ничего из оборудования, или на видео это выглядело иначе. Если он просто напортачил с настройками, мы могли бы вернуть их в нормальное состояние, – он ослабляет галстук и расстегивает две верхние пуговицы рубашки. – По крайней мере, так мне сказал Мартин. Посмотрим.