ГЛАВА 25

ГЛАВА 25

Оливер

Я не видел Элли пять дней и, черт возьми, схожу с ума. Мы переписывались, а вчера я позвонил ей по видеосвязи, что ей не понравилось, , потому что она сказала, что выглядит как смерть. Она была неправа – с волосами, собранными в неряшливый пучок, закутанная в одеяло, она выглядела уютно и мило, и я ничего так не хотел, как присоединиться к ней в постели.

Но она была права, не позволив мне навестить её. Вирус, охвативший нашу команду, а также команду “Vogel”, был вирулентным штаммом, из–за которого все постоянно носили маски. Хёрст чуть не взорвался, когда понял, сколько наших механиков слегло из–за этого. Он угрожал подать в суд на “Vogel” за саботаж, пока мы не увидели, как беднягу Кауфманна вырвало в мусорное ведро после пятничной открытой тренировки, а его лицо приобрело тревожный оттенок зеленого. Всю тренировку он провел с температурой 38,9 градусов, что не могло быть для него хорошим знаком. Ранее сегодня видели, как Графф кашлял, и хотя я всегда хочу иметь конкурентное преимущество перед другими командами, это не приносит особого удовлетворения.

Элли написала мне сегодня утром, чтобы сообщить, что её температура наконец–то спала и что они с Дианой будут наблюдать за гонкой со стороны, достаточно далеко от всех, чтобы избежать передачи каких–либо остаточных микробов. По какой–то причине это разожгло огонь у меня под задницей, и я знаю, что сегодня выиграю. Рейвенскрофт, возможно, и отобрал у меня поул вчера, но я хочу этой победы – я хочу показать Элли, что её жертва не была напрасной.

Это одна из самых гладких гонок в моей карьере. После двух ночных гонок потрясающе выступать днем в Мельбурне, который входит в пятерку моих любимых трасс. Благодаря длинным прямым и красиво оформленным трибунам, окружающим озеро, водить машину – мечта, и мне нравится, что Элли наблюдает за тем, как я это делаю.

Рейвенскрофт держится примерно треть гонки, а потом его команда медлит на пит–стопе, и я вырываюсь вперед. Кауфманн выбывает после того, как его стошнило в шлем, что представляет собой ужасное зрелище, а Уэст прикрывает мой тыл до конца гонки, заняв заслуженное второе место. Экраны загораются титаново–синим цветом, показывая мою фотографию, и меня переполняет гордость.

Элли была права. Возможно, мой отец и подтолкнул меня к этому виду спорта, но я влюбился в него сам. Вот за что я борюсь – за острые ощущения от победы, за осознание того, что я лучший в лиге, настолько конкурентоспособной, что в ней участвуют всего двадцать человек.

В тот момент, когда я паркую свою машину на месте победителя, меня окружает моя команда, и все, кто достаточно здоров, чтобы встать, обнимают меня, хлопают по спине и по шлему. Бен заключает меня в полуобъятия, что для него редкость, и Лиам вскрикивает, его лицо горит. Но я ищу только одного человека – и вот она, машет мне издалека, подпрыгивая на месте, чтобы увидеть меня через толпу.

Если бы я мог, я бы побежал прямо к ней, но меня удерживает пресса для интервью, а потом я вынужден ждать за кулисами церемонии награждения. Уэст, Рейвенскрофт и я поднимаемся на пьедестал почета и принимаем наши призы, и это настоящий кайф – услышать, как дважды звучит гимн, как за победу нашей команды, так и за мою собственную.

Рейвенскрофт первым откупоривает бутылку шампанского и брызгает прямо мне в лицо. Он всегда был злостным неудачником, но сегодня даже его придурковатый поступок не может испортить мне кайф. Пока Уэст потягивает вино прямо из бутылки, я брызгаю своим в толпу под подиумом, зная, что им это нравится, а затем как можно скорее сбегаю вниз по задней лестнице.

На мгновение мне кажется, что я упустил её. Она сказала мне, что её рейс в шесть, так что ей придется поспешить обратно в отель, чтобы успеть в аэропорт вовремя, а я хотел попрощаться.

Но она там, красивая, в одном из своих прелестных летних платьев, ждет меня у подножия лестницы. На ней маска, поэтому я не вижу её рта, но я знаю, что она улыбается мне, по тому, как сверкают её глаза.

– Оливер! Ты был великолепен, – говорит она, как только понимает, что это я. – Нет, нет, не прикасайся ко мне, я не хочу, чтобы тебя затошнило!

Я ничего не могу с собой поделать. Я потный и отвратительный после гонки и липкого шампанского, поэтому я не обнимаю её так, как мне хочется, но обхватываю её лицо обеими руками и стаскиваю маску.

– Мне всё равно. Меня только что обняла вся команда, так что, даже если я и подцеплю вирус, это будет не от тебя, – я прижимаюсь к её губам страстным поцелуем. – Чёрт возьми, я скучал по тебе, Элли.

Она тает от поцелуя и приоткрывает рот. Я целую её со всей накопившейся энергией, всё ещё бурлящей в моём теле после гонки, и она отвечает на каждое моё действие, вцепившись руками в мой влажный костюм.

– Я тоже скучала по тебе, – говорит она, когда мы отрываемся друг от друга. – Я так рада, что ты не заболел. Это было ужасно. Но спасибо за всю еду, которую ты присылал.

Я вспоминаю, что мои волосы, вероятно, прилипли к голове, поэтому протягиваю руку, чтобы провести по ним пальцами. Элли улыбается мне и гладит по голове, приглаживая, должно быть, прядь волос, торчащую под странным углом.

– И спасибо тебе за цветы, – добавляет она, теперь её голос мягче. – Тебе не обязательно было присылать их.

Я ловлю её руку и целую костяшки пальцев.

– Я хотел. Это было слишком?

Понятия не имею, почему я беспокоюсь о цветах после того, как подарил ей эти бриллианты, но почему–то они кажутся более личными.

Она на мгновение прикусывает нижнюю губу, затем качает головой.

– Они мне понравились. Очень. Возможно, больше, чем следовало бы.

Я оглядываюсь через плечо и понимаю, что мы не одни. Разговаривать с ней на лестнице в общественном месте, где любой мог подслушать, было не самым разумным выбором, но не думаю, что мы сказали что–то слишком компрометирующее.

– Когда ты вернешься? – спрашиваю я. – Я имею в виду, из поездки к родителям.

Она сказала мне, что встретится со мной в Сеуле, но не назвала дату. По какой–то причине мне нужно точно знать, как долго её не будет, и я не хочу сейчас слишком сильно думать об этом.

– В среду, перед следующей гонкой, – говорит она. – Через десять дней, и три из них я проведу в воздухе, потеряв целый день из–за разницы во времени.

Я хочу пожаловаться на это, десять дней кажутся мне долгим сроком, но она проведет со своими родителями меньше недели, а я знаю, как они важны для неё.

Поэтому я целую её ещё раз, затем заставляю себя отпустить.

– Счастливого пути, Элли.

Я всё ещё дрожу от адреналина, когда мой телефон жужжит на столе. Мне удалось принять душ в своей раздевалке, чтобы смыть пот и шампанское, а мой костюм всё ещё лежит грязной, вонючей кучей на полу, откуда мне придется отнести его в прачечную. Но сначала я беру телефон, придерживая полотенце одной рукой на талии.

«Встреча в моём кабинете. Сейчас.»

Это сообщение от Бена. Я хмурюсь, печатая в ответ, что буду там через пару минут. Это не к добру. Босс знает, что нам нужно на афтепати. Спонсоры, с которыми, из–за болезни Элли, на этой неделе общалась Белла, будут ждать моего появления. Мне нужно будет встретиться с фанатами с VIP–билетами и подписать товары, хотя я просто хочу заползти в свою постель и отдохнуть.

– Лиам? – зову я, возвращаясь в бокс. – Эй, кто–нибудь видел Лиама?

Команда, которая уже вовсю разбирала стеллажи и складывала оборудование для отправки на грузовом судне в Южную Корею, только качает головами. Один из них хлопает меня по спине, снова поздравляя, но моего двоюродного брата нигде не видно.

– Пожалуйста, скажите ему, чтобы шел в кабинет Хёрста, если он зайдет, – говорю я и спешу на второй этаж.

Бен уже там, сидит за своим столом. Он выглядит уставшим, что неудивительно после сегодняшней гонки. Он всегда рядом с нами, и эта победа значит для него так же много, как и для меня.

Напротив него на двух стульях сидят технический директор команды Хоакин Гарсия и старший механик Мартин Джексон, парень, который имеет мало отношения к повседневной работе команды, но отвечает за контроль качества моей машины.

Он бледен как привидение и потеет сильнее обычного, даже для теплого австралийского вечера.

– Присаживайся, Оливер, – говорит Бен.

Я опускаюсь на третий стул.

– Что происходит?

Руководитель нашей команды складывает руки на столе, олицетворяя собой невозмутимое спокойствие. Но я знаю его много лет – и я вижу напряжение в его голубых глазах. Что–то серьезно не так.

– Мартин, ты можешь объяснить Оливеру то, что ты только что сказал мне?

Мужчина рядом со мной поворачивается ко мне лицом. Он нервно сглатывает, затем проводит пальцами по экрану своего планшета. На экране появляется фотография пучка электрических проводов. Я прищуриваюсь – это крупный план, так что снимок может быть сделан из любой части автомобиля. С добавлением аккумуляторов, которые делают наши автомобили более экологичными, появилось смехотворное количество проводов.

– На что я смотрю? – спрашиваю я.

В этот момент стук в дверь заставляет нас всех поднять головы. Дверь приоткрывается, и Лиам просовывает голову в щель.

– Оливер? Один из техников сказал, что я должен подойти сюда, – он заходит в кабинет; он уже успел сменить командную футболку на рубашку. – Простите, я опоздал. Я не знал, что у нас будет встреча, поэтому мы начали афтепати пораньше.

Я оглядываюсь на Бена и вижу, что он хмурится. Он не отправил сообщение моему менеджеру? Это странно, но, учитывая, насколько спешной является эта встреча, возможно, он забыл. Он откидывается назад, затем вздыхает и жестом показывает Лиаму закрыть дверь.

– Возьми другой стул, – говорит он ему. – Мартин как раз собирался рассказать Оливеру о том, что он нашел.

Мы все поворачиваемся, чтобы посмотреть на старшего механика, который краснеет, затем откашливается.