- Ты не могла бы достать из палатки коврик и мешок?

- Да, конечно, - она встала на колени, и ее попка радостно задвигалась, когда она пыталась выполнить мою просьбу, слегка прикрытая упавшей материей створки палатки. Я не стал ждать приглашения и скинул с себя одежду. Она почувствовала мои намерения, когда ощутила нечто слепо ткнувшиеся сзади в нее и мои руки, которые пригласили настойчиво, не вежливо забраться в полутьму и скрыться от посторонних глаз. Она поддалась и сделала несколько движений, а затем медленно опустила свою голову на руки впереди и предложила мне войти, раздвинув ножки. Мои руки гладили ее по спине, но пока не воспользовался приглашением. Она ждала, я знал, она уже внутри разрывалась от ожидания, но я выжидал. Терпение улетучилось, когда вновь заметил у нее ту, вчерашнюю, улыбку. Помогаю себе второй рукой, раздвигаю ее большие половые губы, погружаюсь в ее благость. Теперь весь отдаюсь движению. Она иногда бросает на меня взгляд полный сладкого приближения. Когда мужчина берет со спины, она ощущает нечто большее. Она знает, что он ею владеет, и только от него зависит, как все закончится. Выхожу и резким движением приглашаю ее губы, и она продолжает ласкать меня, иногда ее зубки касаются, и тогда что-то неприятное, словно бочонок холодной воды на голову, и пропадает также внезапно, неся в себе еще большую силу любви. Так продолжается пока не иссякнет энергия.

- Я набью себе трубку. На воздухе.

- Хорошо. Возвращайся.

- Нет, ты возьми у меня в изголовье... Там есть бумага и карандаши. Ага, и вылезай, - она нашла все, что я сказал, затем вытащила под тень дуба и коврик со спальным мешком, который изрядно намок.

- Так, теперь еще одна деталь, - я встал и направился к ручью, там отыскал леску и вытащил и проточной воды полтора литра вина, которые хранил на всякий непредвиденный случай, как сейчас.

- О, мой настоящий мужчина, вернувшийся с охоты и заколовший буйвола! Добытчик! Вепрь, глава племени масавомууаков! Я приношу на твой алтарь себя, мой камнетвердый фаллос, - она сидела, раздвинув ножки, и веселилась, словно маленькая девчонка, в то время как ее ручка, тонкие пальчики, спокойно, легонько, возбуждающе касались губок и волосиков. Хлебнул и тепло окатило меня с верху до низу, словно волна прибоя. Она оставила бутылку подле себя, хотя так и должно было статься. Так я и хотел, но она опередила меня. Прелестная женщина.

- Теперь можешь мне показать, как ты обычно лежишь, когда отдыхаешь дома на диване? О, как хорошо.

Я уселся поудобней на камне, выпрямился, нашел плоскую платформу из известняка, положил на нее лист бумаги и начал рисовать. Сначала только контуры. Рука как будто летает над бумагой, как бабочка над цветком. Да, порхает, только контуры. Порхает, играется. Сейчас главное линия, надо прочувствовать, ее, женщину. У каждой женщины есть своя неповторимая линия. Именно в ней сокрыта гармония любви. Быть может, та, что проходит по плечу? Иль та, что спускается к черному, манящему треугольничку? Ан нет, вот, грудь и сосочек. Да, возбужденный сосок. Это концентрация и медитация. Упавшая звезда здесь предо мною. Рождение в замкнутом теле одной женщины. Она смеется, она не понимает, что она значит для меня теперь. Вино играет с ней в веселые игры? Что ж, это прекрасно, как и она сама, когда вот здесь и в эту секунду передает мне самое главное, что в ней есть. Нет, не тело. Любовь, рождение, свою жизнь. Она не замечает, как я краду ее самое важное, то, что больше никогда и никто не сможет у нее взять. Нет, я не даю ей ничего взамен. Плоть и страсть. Да, в этих словах сокрыта сила, но не та, которую я краду, словно нищий, голодный, умерщвленный, продавший свою душу дьяволу человечишка. Я краду тогда, когда она этого не замечает. Когда я властен. Нет! Когда беззащитен. Когда в ее красоте, открываю волшебство окружающего мира. Вот в этом штрихе, или в этой самой линии, которую ищу каждое мгновение... Вор не знающий своего желания, вор, который тащит самое ценное, что есть у девушки, у девы - ее улыбку. Я ее украл тогда, вчера, когда, пылая, сгорая дотла, мы пили чашу греха, теперь осталось ее вернуть. Да, надо вернуть.

Вовка был прав, так происходит всегда.

- Уже поздно, давай, я тебя накрою?

- Поздно? - спросила она сквозь веселое икание. - Но ведь все только начинается? Ты закончил рисунок?

- Да, позволь тебя укрыть. Ты славно потрудилась для меня, поспи, завтра будет лучше.

Она проснется в своей палатке. Долго не будет понимать, почему в своей, а не в моей, где я, что произошло? Она не заметила, как вчера в свете Луны и очага, я поставил ее палатку, собрал свою. Уложил ее, надел на себя рюкзак, положил ей под руку рисунок и ушел.

Там, на бумаге, ей все объяснит несколько слов:

"Портрет, рисуемой мною, каждый раз новый. Для каждой девушки. Пока... Пока он не получится. Тогда я беру его, беру ластик, закрываю глаза, представляю себе ее и стираю... мысленно, проводя рукой с ластиком по бумаге, и все начинается заново.

"Другой"

Действующие лица:

Владилен А. Ситников - главный герой.

Инга В. Милова - главная героиня.

Анна К. Паненко - главная героиня.

Павел Федосов - блюзмен, актер.

Некоторые эпизодические личности: А. Колеватов, Ю. Панасик, Х. Кортасар, Н. Ремизова, А. Камю, Н. Виноградова, К. Дараган, М. Сиражетдинов, Р. Декарт, Б.Г., А. де Сент-Экзюпери, М. Борзаков - меломан.

Некоторыми читателями замечено появление Бога, но это оставляю на суд читателей.

Первая часть

"А штурм Берлина - это впечатляет", - подумал я, проходя около полуночи по темному коридору в сторону своей комнаты. Эта мысль посетила сонную голову не случайно. Там, где книжный шкаф уходил к потолку среди разных справочников, стояла книжка годов пятидесятых под названием "Штурм Берлина", которая очень часто привлекала внимание в детстве из-за недосягаемости.

Когда я вошел в комнату, еле-еле различил в темноте, куда нужно было идти дальше. Включил настольную лампу. Переоделся и побрел на кухню, зевая и борясь с наступающим и всеохватывающим сном. На плите остывший ужин ожидал моего нашествия. В тарелке предо мной разыгралась битва. Жареный картофель отстаивал свои позиции не долго, а котлета все-таки оказала достаточно сильное сопротивление, чтобы быть посланной в мою утробу последней. Мир наступил на кухне после стакана прохладного молока "33 коровы".

Я вернулся в комнату. Приоткрыл окно. Волшебный и манящий к себе ветерок окутал меня занавесками и внезапно же отпустил. Я выключил лампу в 60 ватт и заснул.

- Семь часов!!! Пора вставать! - мамин голос вырвал меня из объятий сна. Казалось, прошло всего несколько минут, как будто вообще не было никакого сна. Мне не снилось ничего. Я живу без этой непонятной в своем бытии реальности ночи. Но глаза открылись. Передо мной белизна потолка. Из окна прохладный мой вечерний знакомый ветерок вновь поигрывал занавесками. Через дверь комнаты было слышно, как в квартире вновь начинается жизнь. Папа зашел и также громогласно объявил, что уже пятнадцать минут восьмого. Родители следовали точным инструкциям, оставленным сыном. Им разрешалось даже использовать воду для достижения положительного результата.

Усилием воли поднял себя. Сначала из-под одеяла появились большие ноги, а затем и все оно было откинуто прочь. Потянувшись, широко зевнул, начал утренний, почти автоматический, процесс собирания себя к выходу в свет. Ванна и душ. Затем завтрак, утюг и рубашка, утренний кофе, лезвие бритвы, одежда. Вскоре я был готов.

Спускаюсь на первый этаж. Четвертый, третий, второй... Щелчок замка на двери подъезда, усилие и громадная железная дверь открыта. И снова утро мая в полной своей красе. Веселый щебет маленьких птичек, мяуканье кошек, сонные прохожие. Выхожу из двора и направляюсь по улице Усачева в сторону станции метро "Спортивная". Вокруг дети, которые спешат, должно быть, в школу, взрослые, бегущие сломя голову на работу. Я иду спокойно, и абсолютно не думаю о времени. И зачем студенту спешить? Лектор же не уйдет.