Глава 2

Лиана

Т

«Крестный отец» был самым дорогим и элитарным рестораном в Вашингтоне, округ Колумбия, расположенным в самом центре города. Можно было бы подумать, что название ресторана ясно даст понять, кто им управляет, но люди с радостью туда стекались, не подозревая о том, что им управляют мафиозные семьи.

Я ненавидел это место.

В нем есть все: атмосфера, преступники, которые его посещают, коррупция. Тот факт, что этот ресторан был одним из любимых Переса Кортеса, заставил меня ненавидеть его еще больше. Ублюдка здесь не было, но за столом чувствовалось его присутствие.

Зловещий. Смертельно. Роковой.

Он и его люди были отбросами земли. Мне было противно, что моя мать заключала с ним сделки. Еще больше мне было противно, что я сижу за этим столом, не перерезав им всем глотки.

Боль в запястье пульсировала. Обе руки лежали на коленях под столом, я обхватила его пальцами и массировала нежную кожу, слушая план матери, стиснув челюсти. Они вели беседу на различных кодах, связанную с их последней партией, которая только что прибыла в город, полной молодых женщин, которым суждено было быть вынуждено служить больным мужчинам.

Говоря свободно передо мной, не зная, что я нарушил их кодексы много лет назад, я слушал и запоминал. Я понял, что «Ворон» имел в виду Кантонские доки в Балтиморе. «Памятник» представлял собой сеть проституции, возглавляемую картелем Тихуаны и использующую яхт-клуб порта Вашингтона. Как и Кортес, картель Тихуаны любил использовать молодых девушек в качестве развлечения для своих солдат. Чертовы больные. А еще были соглашения с Марабеллой Гангстером, в которых заключались переговоры о высокооплачиваемых девушках. Переговоры проходили в Бразилии под кодовым названием «Док». Если бы я только мог получить его координаты и разнести все это на куски.

Локации были общими. Конкретных деталей, таких как даты и время, не было. К моему большому разочарованию.

«Женщины высочайшего качества», — холодно заявила Мать.

Желчь подступила к моему горлу, но я подавил ее. Можно было подумать, что я уже к этому привык. Вместо этого каждая клеточка моего существа боролась с этим. Я сидел там, слушая разговоры мужчин и моей матери, и сохранял пустое выражение лица, глядя в окно. Мимо прогуливались счастливые люди, не подозревая о зле, творящемся внутри. Не осознавая, насколько пусто я чувствовал себя внутри.

С того дня, как я потерял что-то бесценное.

Мама дала мне листок бумаги. Я взял его твердой рукой, скользнув глазами по нему. Это было чушь между Пересом Кортесом и моей матерью о перевозке наркотиков, алкоголя и других товаров. Перевод: люди.

Раньше я надеялась, что Мать вытащит нас из подземного мира, но эта девочка умерла давным-давно, рядом с моим близнецом. Моя другая половина.

Грудь у меня свело, боль усилилась полностью. У меня осталось больное сердце и горькая правда. Вина стала единственной константой в моей жизни; горе, мое покаяние. Это было мое страдание, темное и ядовитое, ползшее по моей плоти, как змея.

Я сжала руки на коленях, ногти впились в кожу. Физическая боль была лучше, чем боль в сердце. Это отвлекало. Это было необходимо. Это убедило меня стать кем-то, кем я должен был быть.

«Лиана». Голос моей матери отвлек меня от жалости к себе и нарастающих мыслей, только для того, чтобы найти на мне пять пар глаз.

"Ты выглядишь прекрасно." Один из людей Переса сделал мне комплимент, привлек мое внимание к нему и заставил меня поверить, что он повторил эти слова слишком много раз. Его взгляды взволновали меня, желание выкопать ему глазные яблоки поглотило все мои инстинкты. Он смотрел на меня как на кусок мяса. Думаю, в каком-то смысле я был таким. В этом мире женщины были именно такими. Используется для показухи и оскорблений.

Я отказался быть ни тем, ни другим.

Я вскочил на ноги, давая всем за столом возможность полностью рассмотреть мой наряд. На мне было синее платье без рукавов с бретелями, которое обнимало мое тело над туловищем, как вторая кожа, и волнами спадало до колен. Моя любимая пара туфель телесного цвета дала мне дополнительные три дюйма.

Моя мама носила платье Valentino, похожее на мое, под своей фирменной шубой. Она отказалась снять его, даже сидя в ресторане, из-за того, что скрывалось под ним.

Я едва сдержала насмешку над мужчинами, которые были слишком слепы, чтобы видеть ее арсенал.

На столе воцарилась тишина, пока я не нарушил ее своими словами. «Извините, мне нужно в туалет».

Моя мать коротко кивнула мне, и резная линия между ее бровями была единственным признаком того, что она недовольна. Она никогда не была счастлива. Не со мной. Не с моим близнецом. Не со своими любовниками. Эта жизнь запятнала ее душу и разрушила ее невинность. Если предположить, что они у нее когда-либо были.

Сделав глубокий вдох, я развернулась и направилась в сторону ванных комнат, стуча каблуками по полированному мраморному полу. Узлы в моем животе, казалось, существовали навсегда.

Я ненавидел то, как моя мать оставалась равнодушной ко всему этому — торговля людьми, слишком комфортное отношение к уровню побочного ущерба, накопленного ее сделками.

И больше всего я ненавидел то, как она, казалось, не была обеспокоена смертью моего близнеца. Прошли годы, но рана внутри моей груди отказывалась заживать.

Она была моей второй половинкой. Тот день, когда я увидел видео смерти Лу, стал моей последней каплей. Я умер вместе с ней.

К сожалению, мое тело и мой разум продолжали жить. Вспоминая одно и забывая другое.

Итак, поскольку судьба отказалась быть доброй и убить меня, мне пришлось изменить ситуацию. Подсчитайте смерть моей сестры. Так что я сыграл свою роль. Я молчал и не выказывал никаких эмоций. Они никогда не увидят моего прихода.

Отвращение разлилось по моим венам, и я сжала сцепление, направляясь в туалет. Мой затылок покалывает. Мои шаги замедлились. Я чувствовал на себе взгляды. Я обернулся, но все за столом были заняты своими грязными делами. Я пробежался по ресторану, но ничего не показалось мне неладным. И все же я это чувствовал. От этого каждый волосок на моем теле встал дыбом.

Моя рука потянулась вверх, повернув единственную серьгу-гвоздик с бриллиантом — один раз, второй — прежде чем я слегка тряхнула головой, и моя рука упала на бок. Еще одна пульсация в моем запястье, и я крепко схватил его, завернув за угол.

Войдя в туалет, я наконец тяжело вздохнул и начал ходить. Энергия, переполнявшая мою кожу, была беспокойной — мне нужно было с ней справиться, если не сохранить свое прикрытие.

Я остановилась перед раковиной и встретилась со своим отражением, опираясь руками по обе стороны от причудливой мраморной стойки, поддерживая меня. я выглядел как я, но я не чувствовал себя собой. Кто я? Я поинтересовался. Что я делаю?

Что бы я ни делал, похоже, это не имело никакого значения. Нашли еще женщин. Было продано больше мяса. Я не смог спасти их всех.

Я прислонилась лбом к прохладному стеклу и закрыла глаза, вспоминая, как впервые их нашла. Невинные, сломленные девушки вынуждены двигаться, как скот.

Нет, было хуже.

Вонь была первым, что я почувствовал, когда открыл дверцу контейнера. За этим последовали испуганные всхлипы.

Мои глаза привыкли к темноте, и сердце остановилось. Он, черт возьми, перестал биться, видя девушек и женщин с синяками на лицах, сгрудившихся вокруг друг друга, тела наклонились, чтобы укрыться от того, что находилось по другую сторону двери. От меня .

Некоторые лежали в позе эмбриона, одетые только в грязные рубашки большого размера. Другие сидели, подтянув колени к груди, их глаза были пустыми и пустыми.

Именно тогда я увидел их ошейники — толстый металл, сжимавший их горла.

Мои ноздри раздулись, ярость захлестнула меня. — Я собираюсь помочь тебе.

И я бы заставил их заплатить.

Кто-то постучал в дверь ванной и вытащил меня из транса, сердцебиение участилось под натиском горьких воспоминаний. Отвращение и разочарование закружились внутри меня, словно ураган пятой категории. Неудержимый и разрушительный.

Кое-что я спас, но больше потерпел неудачу. Включая мою сестру.

Мои карие глаза, затуманенные при напоминании о моих неудачах, уставились на меня.

С ненавистью. С отставкой. С печалью.