— Используй свои слова, Харпер. Скажи, что тебе нужен мой член.

Безумные глаза смотрят на меня, когда она тяжело дышит, давление на ее киску выталкивает из нее слова.

— Мне нужен твой член, Зак. Пожалуйста.

— Хорошая девочка.

Я медленно погружаюсь внутрь, издавая приглушенное «блядь», когда чувствую, какая она тугая и влажная, как приятно снова быть внутри нее. Ее киска чувствуется домом после долгого пребывания в джунглях, и это гребаная проблема.

Она резко втягивает воздух и потягивается, чтобы приспособиться ко мне.

— Я ненавижу тебя, — кипит она, плюясь ядом и свирепо глядя на меня, пока я наслаждаюсь каждым медленным толчком в нее.

— Я знаю, котенок. Я, блядь, знаю.

Я осторожно провожу костяшками пальцев по шраму на ее боку, чувствуя, как кожа поднимается и опускается там, где лезвие Брукса пронзило ее. Она смотрит в небо, моя рука обхватывает ее горло, пока я покусываю ее подбородок, большим пальцем поглаживая ее пульс, отслеживая сердцебиение.

Длинные, стройные ноги сжимаются вокруг меня, и ее дыхание становится неровным. Стенки ее тела начинают сжиматься, когда она ногтями вырезает полумесяцы на моих плечах.

Солнце зашло, и небо быстро становится черным. Я поднимаю взгляд и вижу одинокую звезду, висящую высоко над нами.

— Ты это видишь?

Она кивает и сжимает пальцами мои бицепсы.

— Да.

Я увеличиваю темп, скольжу в ней и выхожу из нее, почти полностью, прежде чем полностью погрузиться обратно, заполняя ее.

Ее веки закрываются, и она намеренно сжимает свою киску. Я вижу усилие, написанное на ее лице. Она намеренно сжимает мой член, подзадоривая меня.

— О, милый, невинный маленький котенок, — поддразниваю я, облизывая ее нижнюю губу. — Тебе не следовало этого делать.

Я просовываю свободную руку под ее бикини сзади и дразню чувствительную плоть вокруг сморщенной дырочки. Она снова напрягается.

— Кто-нибудь когда-нибудь трахал тебя здесь раньше? — спрашиваю я, надавливая на то место, от которого все ее тело возбуждается.

— Н-нет.

Болезненный трепет пробегает по мне. Может быть, я мог бы позволить себе войти в нее еще раз. Украсть это у нее было бы победой. Это не то, чем я обычно занимаюсь. Анальный секс на самом деле не мой конек. Но с Харпер... это было бы первым в ее жизни, на что я имею честь претендовать. И я хочу этого. Это мое.

— Хорошо. Это хорошо, — ворчу я, осторожно погружая палец до первой костяшки.

Она сопротивляется вторжению и издает хриплый стон. Ее ногти скользят по моим рукам, оставляя царапины, пока я медленно трахаю ее, вода в бассейне плещется о стенки у нее за спиной.

— Он оставил мне сообщение, Харпер, — ее глаза расширяются, пока она борется со мной. Но я не сдаюсь. — И он использовал твою кровь, чтобы, черт возьми, сделать это. Он думает, что ты моя.

Она тяжело сглатывает в мою ладонь и хрипло произносит:

— Какое сообщение?

— Вся твоя, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы, моя грудь сжимается при воспоминании о том, как она лежала сломанная и истекающая кровью на пороге моего дома. — Нарисовал это на твоем идеальном маленьком теле, как будто ты была каким-то гребаным художественным проектом.

Ее нижняя губа дрожит, и я зажимаю ее зубами.

— Это правда, котенок? Ты моя?

Учащенное дыхание вырывается из ее ноздрей, когда она смотрит на меня из-под полуприкрытых век. Она качает головой, и я подавляю желание наказать ее за отрицание правды, вокруг которой мы оба ходили годами. Я знаю, что она от этого не откажется. Пока нет.

— Сосчитай для меня звезды. Сколько ты видишь?

Ее глаза закатываются, и она моргает, чтобы сфокусировать зрение, считая звезды.

— Ч-четыре.

— Четыре. Как уместно. Столько же лет ты преследуешь меня. Но теперь ты принадлежишь мне. И я владею этой милой маленькой киской.

Она резко вдыхает, когда я прижимаюсь своим ртом к ее рту, наши языки сплетаются, а тела соединяются несколькими способами.

Она прерывает поцелуй и усмехается:

— Я никогда не буду принадлежать тебе, Зак.

Качая головой, я отвечаю:

— Ты уже принадлежишь. Ты просто еще не приняла это.

Она сердито смотрит на меня, злясь на себя за то, что подчинилась.

— Боже, я тебя терпеть не могу. Но, черт возьми, Харпер. С тобой так чертовски хорошо. Слишком хорошо. Чертовски правильно.

Покачивая бедрами, я продолжаю трахать ее до самозабвения, не торопясь и наслаждаясь тем, как ее тело так естественно реагирует на мои прикосновения. Ее спина выгибается, когда ее крики эхом разносятся по открытому воздуху моего заднего двора, и мое имя срывается с ее губ. Накрыв ее рот своим, я проглатываю ее сладкие звуки удовольствия, когда мои толчки становятся неуправляемыми. Мои яйца напрягаются, и я сажусь глубоко в ее тугую киску, окрашивая ее внутренние стенки своей спермой.

Когда мы спускаемся с высоты, наши взгляды сталкиваются, а рты соединяются в паническом порыве. Я обхватываю ее подбородок руками и целую ее так, словно это последний раз, когда я, черт возьми, пробую ее на вкус.

Еще. Мне нужно от нее больше. Ненавидеть ее, но нуждаться в ней на первобытном уровне стало для меня своего рода проблемой. Той, для которого у меня, блядь, нет решения.

Именно тогда я решаю, что пока я не смогу полностью избавиться от нее в своей жизни, никто другой не прикоснется к ней. Она моя, с ней можно играть, пока я не выброшу ее из своего организма. Пока я, наконец, не смогу вернуться к своей нормальной жизни. Без Харпер.

Единственная проблема в том, что… Я не уверен, что хочу этого.