Я ненавидел этот город.

Я ненавидел этот город.

Центр Нью-Йорка представлял собой выгребную яму с нескончаемым потоком людей, жуткими пробками и вонючим мусором. Мой отец позвал меня на встречу, и он, к сожалению, был не тот человек, которому можно сказать нет.

Кассиан Кинг.

Король Нью-Йорка. Человек, баллотирующийся на пост губернатора. Приближались выборы, и он усердно работал над предвыборной кампанией.

Когда я вошел в кабинет моего отца на верхнем этаже высокого небоскреба, то не мог не почувствовать удушье от спертого воздуха внутри помещения и гнетущей тяжести бетонных джунглей снаружи. Безупречная мебель и элегантный современный дизайн только усиливали мой дискомфорт. Отец сидел за своим массивным столом, его строгий взгляд был устремлен на меня.

— Садись, — приказал он своим глубоким, авторитетным голосом. Я подчинился его просьбе, сев на жесткое кожаное кресло напротив него. Его глаза впились в меня, пресекая любые претензии, которые у меня могли быть.

— Я понимаю, что ты презираешь этот город, — начал отец, в его голосе прозвучала неожиданная для меня мягкость. — Но ты также должен понимать, что это место хранит наследие Братства. Наша семья построила здесь империю.

Я вздохнул, подавляя вспышку бунта, бурлящую во мне, точно лава на дне кратера, которая вот-вот готова вырваться на поверхность и уничтожить все вокруг. Тяжесть ожиданий, возложенная на мои плечи отцом, была удушающей, как и этот город.

— Как продвигаются дела с девушкой Грей?

— У меня прогресс, — ответил я коротко.

— Прогресс? Ты понимаешь, что у нас осталось мало времени.

— Я знаю, отец. Но такие вещи не происходят в одночасье. Я не говорю тебе, как делать твою работу; мне, блядь, совершенно не нужно, чтобы ты рассказывал мне, как делать мою.

Глаза моего отца сузились, взгляд напоминал холодную сталь, об которую легко можно было порезаться и истечь кровью.

— Следи за языком, сынок. Не забывай, с кем ты разговариваешь.

Я стиснул челюсти, сопротивляясь желанию наброситься на него. Это был танец, который мы оттачивали годами – незыблемый авторитет отца против моего бунтарского духа. Но на этот раз я не мог позволить его влиянию поглотить меня.

— Извини, — пробормотал я. — Приложу больше усилий в отношении девчонки Грей.

Он откинулся на спинку стула, пристально изучая меня.

— Ты же знаешь, что у нее ключ к победе на этих выборах, верно?

Я неохотно кивнул. Семья Грей была влиятельной, богатой и имела хорошие связи. Если бы я мог обеспечить свое положение рядом с Милой, то вполне мог бы контролировать ее, и тем самым получить доступ к Уинстону Грею.

— Сделай так, чтобы все выглядело как случайность.

— Она умная. Я должен правильно разыграть свои карты, иначе никогда не сближусь с дражайшим папочкой, — напомнил я ему твердым голосом. — Я работаю над формированием с ней настоящей связи. Это требует времени.

Отец вздохнул, разочарование отразилось на его морщинистом лице. Наклонившись вперед, он сложил руки вместе, словно пытаясь сдержать кипящее в нем нетерпение.

— Ты знаешь, что у меня нет времени на твои сентиментальные игры, сынок, — прорычал он с нескрываемым презрением в голосе. — Она нужна нам на нашей стороне перед выборами. Никаких оправданий.

Я поборол желание закатить глаза. Кассиан Кинг всегда был воплощением амбиций и безжалостности, ему довольно трудно было понять сложности человеческих эмоций. Люди для него были лишь пешками в своем грандиозном плане по завоеванию власти.

— Я не играю в игры, отец, — заявил я ровным тоном. — Я понимаю, насколько высоки ставки, поэтому сделаю все, что необходимо.

На мгновение его глаза сузились, внимательно изучая меня, словно выискивая какие-либо признаки слабости или колебаний. Наконец, казалось, черты его лица смягчились, и он неохотно согласился со мной.

— Ладно, но не разочаровывай меня. Я ожидаю увидеть тебя с девушкой Грей под руку к следующему предвыборному событию.

— Это через три недели.

— Тогда тебе лучше начать работать вдвое усерднее, — усмехнулся он с опасным блеском в глазах. — О, и вам с ребятами нужно проникнуть на склад в Чайнатауне. Ходят слухи, что у них появилась значительная партия нашего оружия, которое они украли у нас пару недель назад. У Оззи есть подробности, но мне нужно, чтобы это произошло как можно быстрее, прежде чем они переместят его снова. Машина отвезет вас в убежище. Быстро заходите и выходите. Не оставляйте никого в живых. Я хочу послать сообщение этим ублюдкам о том, что когда вы крадете что-то у Братства, то не надейтесь остаться в живых. Мы уничтожим всех.

— Будет сделано.

Покидая кабинет отца, его ожидания тяжелым бременем легли на мои плечи. Я всегда был послушным сыном, и беспрекословно подчинялся всем его приказам. Но на этот раз что-то внутри меня пробудило мятежный дух, который отказывался быть укрощенным удушающей хваткой власти и амбиций.

Снаружи городской хаос встретил меня натиском шума и движения. Я глубоко вздохнул, надеясь найти утешение среди этой какофонии. Улицы были заполнены людьми, суетящимися по своим делам. Каждый проиграл в своих личных битвах. Именно в этом море неизвестности я искал убежища.

Звук входящего сообщения отвлек меня от пессимистичных раздумий. Вытащив телефон из кармана брюк, я обрадовался, когда увидел, что мне написала Мила. Открыв GPS-трекер, установленный на ее телефоне, я обнаружил, что она находится дома.

Хорошая девочка.

Я собирался ответить ей, когда вдруг Оззи хлопнул меня по спине.

— Ой, я тебя давно не видел! Ты готов расколотить несколько черепов сегодня?

— Всегда готов.

— Мой человек! Поехали.

Я последовал за Оззи в черный «Suburban» и сел рядом с Каем и Тео.

— Как все прошло? — спросил Кай.

— Как и следовало ожидать.

— Что он сказал?

— Он хочет, чтобы я ускорил свои отношения с Милой.

— Ну, это будет несложно. На твоем члене еще не успели высохнуть следы ее оргазмов. Я полагаю, она твой выбор для охоты? Если нет, могу ли я получить ее?

Я повернул голову и свирепо посмотрел на него.

— Ты ебанулся? Серьезно допускаешь мысль о том, что я позволю твоему заразному члену приблизиться к ней?

Кай протестующе вскинул руки вверх.

— Эй, чувак, это было один раз. Эта цыпочка сказала мне, что она чиста.

— Она моя и точка.

— Ладно, ладно. Но я ничего не смогу сделать, если вдруг она захочет попробовать Тео или меня.

— Эй, не втягивай меня в это! — рассмеялся Тео. — Я даже не видел эту цыпочку.

— Если ты попытаешься прикоснуться к ней, то я лично отрежу твой член и скормлю его тебе. Это касается вас обоих, — предупредил я.

Кай Монтгомери и Тео Уэст по праву являются моими братьями во всех смыслах, кроме кровных уз. Наши отцы, нынешние лидеры Братства, воспитали нас безжалостными и преданными людьми. Мы выросли вместе, снисходительно относились к порокам и без колебаний совершали отвратительные поступки. Охота была извращенной формой связи между нами, наградой за неисчислимые жертвы ради наших семей. И однажды мы передадим это наследие власти и контроля собственным сыновьям, продолжив царство террора для будущих поколений. Наши семьи владели Нью-Йорком, манипулируя всеми аспектами жизни общества посредством стратегической интеграции в различные отрасли – политику, фондовый рынок, правоохранительную деятельность – и все это служило для сохранения железной власти над городом, одновременно торгуя оружием без сопротивления. Это было наше право по рождению, наш долг, и мы наслаждались этим без угрызений совести и сожаления.

— Давайте просто закончим с этим дерьмом, чтобы мы могли пойти домой, — проворчал я, прислонившись головой к окну, готовясь к кровопролитию и хаосу, которые наверняка поднимет мне настроение.

Я молча шел по складу, разрезая клинком мягкую плоть, и пронзая черепа людей пулями. Каждое убийство приносило мне чувство извращенной эйфории, словно наркотик, текущий по моим венам. Убийство было у меня в крови, достояние, унаследованное от моего отца и Братства.

Они создали монстра, и я наслаждался этим.

Не было смысла бороться со своей природой, поэтому я принял ее всем сердцем. За фасадом верного сына и наследника империи, я был безжалостным убийцей, готовым взять под контроль королевство железной рукой. Мечты моего отца о политической власти ничего для меня не значили; все, что имело значение, – это острые ощущения смерти и разрушения, пока я прокладывал свой собственный путь к господству. Всякая надежда на искупление или спасение моей темной души давно умерла. Теперь остался только хладнокровный убийца, готовый сделать все возможное, чтобы сохранить свою власть. Но то были мысли для другого дня – все, что имело значение, – это наслаждаться сладким вкусом крови на моих губах, пока я безжалостно устранял любую угрозу на своем пути.

Готовясь к очередному убийству, я не мог не восхищаться зловещей красотой окружавшей меня бойни. Эхо выстрелов и крики наполняли воздух, но меня завораживал ритм боя. Я чувствовал себя непобедимым, как будто у меня была божественная сила контролировать жизнь и смерть. Ночь стала моей игровой площадкой, а тела моих врагов были всего лишь трофеями.

Я был богом среди смертных, и мое господство будет абсолютным. Передаваемые шепотом слухи о моей безжалостности только усиливали мою привлекательность, превратив меня в легенду. И когда я переступал через безжизненные тела своих врагов, то знал, что пути назад нет.

Мир принадлежал мне, и я совершенно открыто заявлял об этом. Путь к власти был вымощен кровью, и именно моя кровь, мое наследие навсегда останется запятнанным в страницах истории. Предвестник смерти, носитель хаоса, воплощение страха – называйте, как хотите, смысл остается неизменным. В этом мрачном мире я наслаждался ролью, которую унаследовал, и продолжал править железной рукой, навсегда принимая в себе монстра и тьму, которая окутала меня.