Глава 111
Массимо
Ты обещал, что не оставишь меня…
Я люблю тебя…
Вернись ко мне…
Голос Лучии эхом отдавался в темноте…
И постепенно сменился медленным, однообразным гулом аппаратов.
Когда я открыл глаза, то увидел потолок, выложенный акустической плиткой и освещенный люминесцентными лампами. Сбоку из-за длинных штор пробивался солнечный свет.
Затем я услышал любимый голос.
― Боже мой… ты очнулся…
Опустив глаза, я увидел, что Лучия встала со стула рядом со мной. На ней было уже не белое платье, заляпанное кровью, как на колокольне, а красивые блузка и юбка.
Она улыбалась от уха до уха, а глаза ее наполнились слезами.
― Привет, детка, ― прохрипел я. У меня пересохло во рту.
Лучия перегнулась через металлические перила больничной койки и страстно поцеловала меня в губы.
Когда она отстранилась, я осторожно прикоснулся к ее лицу. Я был обеспокоен ― синяк под глазом, который я впервые увидел на колокольне, стал желто-зеленым.
― Ты в порядке? ― спросил я.
Она засмеялась и сжала мою руку обеими своими.
― Теперь да. Подожди, я должна сказать остальным, что ты очнулся!
Она еще раз неистово поцеловала меня, словно не в силах оторваться.
Потом побежала к двери больничной палаты, распахнула ее и крикнула в коридор:
― ОН ОЧНУЛСЯ!
После чего вернулась ко мне и нежно коснулась моего лица.
― Как долго я был в отключке? ― спросил я.
― Всю ночь. Тебя прооперировали после событий на острове, и с тех пор ты спишь.
Я услышал звук шагов, и Лучия отошла в сторону, чтобы я мог увидеть, кто это.
Там были Адриано и Ларс, которых я ожидал увидеть…
Но появление остальных меня шокировало.
Дарио…
Алессандра…
Никколо…
И la Vedova, которая стремительно вошла в одном из своих длинных черных накрахмаленных платьев.
Бьянка тоже была здесь, и Адриано обнимал ее за плечи.
― О, вау, ― сказал я удивленно.
― О, вау? ― повторил Никколо. ― Герой просыпается после победы над смертью ― и его первые слова: ― О, вау?
― На самом деле, ― засияла Лучия, ― это было «Эй, детка».
― Гораздо романтичнее, ― согласился Никколо.
― Я просто не ожидал увидеть всех вас здесь, ― сказал я.
Дарио подошел к кровати и взял меня за руку. Мой старший брат обычно был бесстрастен, но я видел едва сдерживаемые эмоции за его улыбкой.
― У меня не было возможности попрощаться с папой… поэтому я ни за что не хотел рисковать снова.
Я приподнял бровь.
― Так плохо, да?
― О-о-о, он просто драматизирует, ― сказал Адриано.
― Не слишком, ― ответил Ларс. ― В тебя попали семнадцать раз.
Я уставился на него.
― …что?!
― Ну и кто теперь драматизирует? ― проворчал Никколо. ― Да, в тебя стреляли 17 раз… но только три пули пробили броню костюма. Придется послать синьору Гильярдо корзину с фруктами.
― По-моему, нужно что-то получше этого, ― укоризненно сказала Алессандра.
― Хорошо… позолоченную корзину с фруктами, ― согласился Никколо.
Алессандра наклонилась и поцеловала меня в щеку.
― Ты нас напугал.
― А… ничего страшного, ― сказал я и улыбнулся своей второй невестке. ― Бьянка пережила гораздо худшее, когда спасала мне жизнь.
Бьянка улыбнулась и взяла меня за руку.
― Но в меня не стреляли семнадцать раз.
― Да, не преуменьшай того, что ты вел себя невероятно храбро, ― отругала меня Лучия. ― Ты был великолепен.
Затем она наклонилась и нежно поцеловала меня в губы.
Когда она выпрямилась, la Vedova вскинула бровь.
― Массимо… куда ты дел мою внучку, и кто эта молодая женщина, которой ты ее заменил?
― Перестань, Нона, ― сказала Лучия, улыбаясь.
― Не то чтобы я не был рад видеть всех вас, ― сказал я, ― но где Роберто и Валентино?
Я заметил, что Алессандра напряглась от моего вопроса. Она выглядела недовольной.
― Оба передают тебе привет, ― сказал Никколо. ― Роберто возвращается из Гонконга ― он должен быть здесь в течение нескольких часов. А Валентино находится на Сицилии. В ближайшее время мы его не увидим.
― Сицилия? ― спросил я. ― Он встречается с ними, как я встречался с синьорой Фиоретти?
Алессандра, казалось, еще больше рассердилась от этого вопроса.
Дарио попытался обнять ее, но она холодно отстранилась.
Никколо проигнорировал драму и одарил меня натянутой улыбкой.
― Можно и так сказать.
Я понял, что что-то не так. Я как раз собирался спросить, в чем дело, когда la Vedova прервала меня.
― Надеюсь, их встреча пройдет не так, как наша, ― сказала она мрачно.
― Будем надеяться, ― согласился я. Затем я посмотрел на Адриано. ― Ты в порядке? Ты выглядел довольно потрепанным, когда поднимался по лестнице на колокольню.
― Ну… — Он пожал плечами и похлопал себя по боку. Я заметил, что его рубашка была натянута сильнее, чем обычно, как будто под ней были бинты. ― Пару раз ранили, пару раз сломал ребра. С кем не бывает.
― Мне жаль…
Он разразился хохотом.
― О чем ты говоришь?! Это ты возглавлял атаку ― все мы остались живы только потому, что ты ворвался туда, как сумасшедший, и получил семнадцать пуль.
― Хэм, ― сказала Лучия.
Я поднял глаза, не понимая, почему она использует английское слово, обозначающее свинину.
― Что?
― H, A, M. Это песня Jay-Z. Hard As a Motherfucker36.
― Лучия, ― отругала ее la Vedova, но все остальные разразились хохотом.
― Я знал, что она мне понравится, ― сказал Адриано с одобрительной ухмылкой.
― А ты? ― спросил я Ларса. ― С тобой все в порядке?
― У меня была самая легкая работа из всех, ― скромно ответил он. ― Мне пришлось сделать всего один выстрел.
― Ну, ― сказала Лучия, ― это был чертовски важный выстрел.
― Лучия! ― чопорно сказала la Vedova. ― Язык!
― Нона, дай мне передохнуть! ― пожаловалась Лучия, когда все остальные снова засмеялись.
― А как насчет других наших парней? ― спросил я.
Лицо Ларса стало мрачным.
― Четырнадцать погибли. Остальные ранены.
В комнате воцарилась тишина.
Четырнадцать погибших…
Я подумал о бедном Лоренцо, лежащем на гравии и умирающем от пули Цольнера, попавшей ему в грудь.
― Я бы хотела сделать пожертвование семьям погибших, ― обратилась la Vedova к Дарио. ― И тем, кто выжил… кто помог спасти мою внучку.
Дарио слегка склонил голову в знак уважения.
― Мы позаботимся о них, но все, что вы пожелаете сделать дополнительно, будет расценено как жест доброй воли. Спасибо.
― Подождите, как вышло, что никого из нас не арестовали? ― спросил я.
La Vedova ответила.
― Когда полиция узнала, что люди, похитившие мою внучку, были из русской группировки, мне удалось убедить их квалифицировать произошедшее как теракт. Несколько удачно внесенных пожертвований убедили их не обращать внимания на элитную частную организацию, которую я наняла для обеспечения ее безопасного возвращения.
― Вы слышали это? ― пошутил Никколо, указывая на меня. ― Ты ― часть элитной частной организации.
― Мне казалось, мы всегда ими были, ― подхватил Адриано.
― Что случилось после колокольни? ― спросил я.
Никколо жестом обвел комнату.
― Разве не очевидно?
― Нет, я имею в виду… ты здесь, ― сказал я Никколо. ― Теперь все в безопасности?
― Синьора Фиоретти восстановила контроль над Венецией, ― дипломатично ответил Дарио, ― и пригласила нас сюда как своих почетных гостей.
― Значит ли это, что наемники сдались?
La Vedova поправила меня.
― Скорее, поджали хвост и сбежали.
― Мы убили всех на острове, ― сказал Ларс. ― Когда те, кто был на лодках, выяснили, что их босс мертв, они решили поспешно ретироваться.
Никколо бросил на меня злобный взгляд.
― Насчет той части, которая касается смерти их босса…
― …что? ― невинно спросил я, хотя знал, что будет дальше.
― Ты мог бы оставить его в живых.
― Я думаю, он поступил совершенно правильно, ― сказал Адриано.
― Да, но тебе тоже нравится стрелять в людей, которых мы могли бы использовать, ― сардонически сказал Никколо. Затем он снова повернулся ко мне. ― Если бы у нас был Аурелио, мы могли бы заставить Фаусто сесть за стол переговоров.
La Vedova насмешливо фыркнула.
― Неужели ты веришь, что человек, готовый предать свою кровь, откажется от всех своих планов из-за того, что его сын подвел его и попал в плен?
Никколо знал, что лучше не спорить с самой могущественной мафиози во всей Италии.
― Я просто говорю…
― Иногда, ― сказал я, ― лучше подать устрашающий пример.
La Vedova посмотрела на меня с одобрительной улыбкой и слегка кивнула.
Никколо взглянул на нас двоих и понял, что что-то упустил.
― …возможно, ― проворчал он.
― Это не имеет значения, ― сказал Дарио. ― Наш брат жив, Лучия в безопасности. Наши семьи не пострадали. Это все, что меня волнует.
― Кстати, о семье… ― сказал я и нахмурился. Я поднял глаза на Адриано. ― Мой костюм…
― Я не забыл, ― сказал он с ухмылкой, доставая что-то из кармана. ― Как только они сняли его с тебя, я позаботился о том, чтобы захватить это.
Он протянул мне маленькую коробочку.
― Спасибо, брат, ― сказал я.
― Не стоит благодарности.
― Синьора Фиоретти, ― обратился я к la Vedova, ― я хотел бы попросить у вас благословения на брак с вашей внучкой.
Вся комната замерла.
Дарио и Никколо, в частности, смотрели на пожилую женщину, опасаясь, чем все это может обернуться.
Лучия смотрела на бабушку со страхом и волнением в глазах.
La Vedova выпрямилась и слегка улыбнулась.
― Я даю тебе свое благословение… и принимаю тебя в свою семью как своего внука.
Все присутствующие в комнате зааплодировали.
Я открыл коробочку. Внутри оказалось кольцо, довольно похожее на то, которое я подарил Лучии в продуктовом магазине…
Вот только оправа была золотой, а камень ― настоящим рубином. Адриано порылся в старых маминых шкатулках с драгоценностями, чтобы найти что-то похожее.
― Лучия Фиоретти… Я люблю тебя… Ты выйдешь…
Лучия разрыдалась еще до того, как я закончил.
― Да ― да ― ДА! ― закричала она, наклоняясь и целуя меня в губы.
Все в комнате улыбались и аплодировали.
Когда Лучия отстранилась, я достал кольцо из коробочки.
― Теперь мы можем заменить его, ― сказал я и потянулся к ней.
Она отдернула руку, словно прикоснулась к горячей плите.