Глава 108

Массимо

Я держал перед собой щит.

Когда я добрался до конца лестницы, стрельба внизу прекратилась.

― Все кончено, ― сказал Адриано.

Но я не ответил ему, так как был слишком захвачен видом Лучии.

Она сидела на стуле, руки ее были связаны за спиной.

У нее был синяк под глазом, но кроме этого она казалась невредимой.

Она смотрела на меня со слезами на глазах, бегущими по щекам.

А на губах ее играла счастливая улыбка.

Но улыбка постепенно исчезала и сменялась ужасом.

Я догадывался, почему.

Мой щит был залит кровью и мозгами полудюжины мертвецов.

Моя собственная кровь стекала по лицу и бороде, вытекая из мелких осколочных ранений, полученных во время перестрелки в колокольне.

Наверное, я выглядел как демон из ада.

Но я был демоном мести.

И моя последняя цель была прямо передо мной.

Аурелио присел за стулом Лучии, его глаза были полны ужаса.

Он держал пистолет у ее головы.

― О-остановись, ― сказал он, но в его голосе был слышен страх, а не приказ подчиниться.

Я взглянул направо.

На земле лежало тело Цольнера, верхняя часть его черепа представляла собой кровавое месиво.

― Похоже, кузен, твою бешеную собаку пристрелили, ― тихо сказал я.

Все тело Аурелио тряслось. Я слышал, как дрожал пистолет в его руке.

― Я убью ее, если ты подойдешь ближе, ― пригрозил он.

― Я останусь здесь. Ты в порядке? ― спросил я Лучию, с нежностью глядя на нее.

― Да. ― Она сделала паузу, а затем сказала: ― …я так думаю. Во всяком случае, лучше, чем Элмер Фадд, ― сказала она, наклонив голову в сторону трупа Цольнера.

Я мрачно усмехнулся, затем посмотрел на Аурелио.

― Послушай меня, кузен. Ты слушаешь?

― Не надо…

― Ш-ш-ш, ― зашипел я. ― Даже после всего, что произошло, я готов заключить с тобой сделку. Если ты опустишь пистолет, я опущу свой. Я не причиню тебе вреда. Ты должен будешь предстать перед Советом в Риме и рассказать каждой семье Cosa Nostra о том, что вы с Фаусто сделали… Они будут решать вопрос о твоем наказании, а не я или кто-то из моих братьев.

― Ты, наверное, издеваешься надо мной, ― прорычал мне в ухо Адриано. ― Подожди, я сейчас подойду.

Я проигнорировал брата и сосредоточился на Аурелио.

Страх ушел из глаз моего кузена, и я увидел, что в них снова появилась хитрость.

― Но, ― продолжал я, ― если ты причинишь ей хоть какой-то вред… Я не стану тебя убивать. Ни сегодня. Ни через месяц, ни через два месяца, ни через год. Я отвезу тебя туда, где тебя никто никогда не найдет… и буду пытать тебя несколько недель подряд.

― Сначала я раздавлю твои яйца плоскогубцами. Больше я ничего делать не буду ― буду просто слушать твои крики. Потом я отрежу тебе член… по дюйму за раз… день за днем. Но я прижгу рану, чтобы ты не истек кровью. Более того, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты остался жив. Я сделаю тебе переливание крови… дам антибиотики… буду кормить через трубку… все, что потребуется, чтобы ты оставался жив как можно дольше.

― Но я не собираюсь отрезать тебе руки и ноги. Нет. Я сломаю их в сотне мест, вместе со всеми ребрами… и засуну тебя в маленькую клетку в позе эмбриона… и оставлю тебя подключенным к капельницам и всему остальному, чтобы поддерживать твою жизнь… и просто оставлю тебя вот так, в агонии, в собственном дерьме и моче… живым… на годы. А я буду приходить к тебе каждый день и говорить: «Помнишь, кузен, что ты мог спастись? Помнишь, как я хотел заключить с тобой сделку?». И ты будешь умолять меня убить тебя… но я не стану этого делать. Я буду держать тебя в живых, в бесконечном аду боли, пока ты не умрешь в зрелом возрасте.

― Господи, ― услышал я шепот Адриано на ухо.

― ИЛИ… ты опустишь оружие… и я не причиню тебе вреда. Ты предстанешь перед Советом… но я не причиню тебе вреда, как и никто из моих братьев или наших солдат.

Лучия уставилась на меня, не зная, что и думать о демоне, рассказывающем ей об ужасах, которые невозможно представить.

Но Аурелио?

Аурелио слушал.

― Поклянись, ― потребовал он.

― Клянусь своей жизнью, своей душой. Пусть я умру и буду гореть в аду, если нарушу данное тебе слово.

Он посмотрел на меня исподлобья, словно пытаясь понять, стоит ли мне доверять…

Затем он опустил пистолет и положил его на пол.

― Пни его сюда, ― приказал я.

Он так и сделал.

Я отбросил в сторону свой пистолет, затем опустил щит и бросил его на пол.

Я подошел к нему, добродушно улыбаясь.

― Хороший выбор, кузен. Встань.

Он повиновался, но смотрел на меня неуверенно.

Я улыбнулся… погладил его по щеке своей окровавленной рукой…

А потом схватил его за куртку и толкнул спиной вперед на балкон.

На моем лице была маска ярости.

А на его лице был абсолютный ужас.

― Ты обещал! ― закричал он. ― Ты поклялся…

― Моей жизнью. Но мне плевать на мою жизнь. Только жизнь моих братьев и ее имеют значение. Но я буду милосерден и сделаю твою смерть быстрой.

― Ты поклялся своей душой! ― закричал он.

Я улыбнулся ему, но на этот раз с яростью и ненавистью.

― Значит, увидимся в аду.

Я поднял его в воздух над головой…

И сбросил его с колокольни.

Он кричал, пока летел вниз, все сто тридцать футов…

Пока его голова не раскололась о дорожку на земле, и на плитку не брызнула кровь.

Все было кончено.

Наконец, все было кончено.