Я вытащила аккуратно завернутый в салфетку сверток, аккуратно разорвала его и вытащила черное платье, ткань которого была настолько далека от полиэстера или какого-либо синтетического волокна, что это было... не... смешно.

Оно было похоже на то, что я представляла себе в раю.

Когда я взяла его в руки, то увидела, что оно было похоже на то, что носила бы ангел, если бы у нее был свой личный итальянский дизайнер, она бы демонстрировала бы свою серьезную кожу, и носила бы черное, а не белое, и была бы потрясающе стильной.

Прижав его к себе, я разгладила его спереди, почувствовав, как у меня защипало в носу.

Я никогда не видела ничего более изысканного, никогда не прикасалась к чему-то такого, никогда держала что-то такое в руках и, конечно, никогда не владела что-то таким.

Я аккуратно положила его на спинку дивана и вернулась к пакетам.

Второе платье было платиновым металликом. Идеальное.

Третье платье, красное. Безупречно. Благоговейный трепет.

Расправив красное платье на диване, я перешла к следующему пакету.

Обувь. Три пары. Все на высоком каблуке. Все босоножки. Одна пара черная. Одна платиновая. Одна красная. Цены на этикетках по бокам не были оторваны или выделены, и самая дешевая пара стоила семьсот пятьдесят долларов.

Мое сильное забившееся сердце, забилось чаще.

Следующий пакет, три изысканных вечерних клатча. Красные с блестками. Черные струйные бусы. Атлас цвета шампанского.

Следующий пакет, на этот раз был поменьше в нем было несколько коробочек. В одной из них была коллекция тонких браслетов, украшенных крошечными красными бусинками. В другой были серьги в тон браслетам, длинные нити красного бисера вперемешку с длинными нитями тонких серебряных звеньев. Еще одно обвивающее колье из ниток и бусин из гагата. И еще одни серьги в тон, которые были в точности такими же. И еще один широкий браслет с замысловатой, тяжелой сложной застежкой, которая была частью украшения, и на который были натянуты десятки спутанных жемчуг цвета шампанского. И последние были такие же серьги, такие длинные, что, когда я поднесла их к уху, они коснулись моих плеч.

И, наконец, на дне сумки с платьем лежала карточка размером с визитную карточку, на которой черными чернилами написано:

А, в субботу, выбери что-нибудь одно. Н

Выбери что-нибудь одно.

Выбери что-нибудь одно.

Все еще чувствуя жжение в носу, я уставилась на свой диван и кофейный столик, на котором были разбросаны целая куча женских украшений, доставленные моим потрясающим, заботливым, пугающим новым парнем, который еще даже не поцеловал меня.

Как ни в чем не бывало, я подошла к своей сумочке, лежащей на полу. Я наклонилась, схватила ее и так же как ни в чем не бывало вернулась к своему дивану, на ходу доставая телефон. Как только мои пальцы сомкнулись на моем безумно дорогом телефоне, я бросила свою дешевую (но симпатичную) сумочку рядом с новым дорогим «дерьмом», которое доставил мне Найт. Я наклонила голову и нажала на кнопки.

Я поднесла телефон к уху.

Ровный, глубокий голос Найта прошептал мне на ухо.

— Себринг, оставьте сообщение.

И сообщение, которое я оставила, было нежным, дрожащим.

— Милый, ты еще даже не поцеловала меня.

Затем я почувствовала себя глупой, испуганной, восторженной, озадаченной и встревоженной – не только из-за того, что это было так приятно, часто правильно, часто пугающе, и иногда сбивало с толку, – но и из-за того, что он дал мне так много, независимо от того, что это было. Я нажала на кнопку сброс вызова и уставилась на свои подарки.

Я глубоко вздохнула и осторожно, с благоговением убрала свои подарки в спальню, прежде чем быстро приготовить сэндвич, съесть его и накрыть для клиента в моей милой, выкрашенной в белый цвет, необычной столовой, которую подарила мне подруга, когда она переехала к своему мужчине, а он заявил, что не будет сажать свою задницу за этот стол.

***

Я каталась на слоне. Он был белый, с поднятым хоботом и трубой.

На мне было мое новое красное платье, туфли и браслеты, и я хихикала.

И тут где-то зазвонил мой сотовый.

***

Я открыла глаза и увидела темноту. Я услышала, как перестал звонить мой сотовый, и посмотрела на будильник.

Было двенадцать тринадцать.

Я услышала, как в моей гостиной зазвонил звонок вызова.

Что за чертовщина?

Я откинула свое новое пуховое одеяло с тонким, мягким цветочным узором (ладно, у меня было больше цветов, но они были в другой комнате, так что это было приемлемо). Отчасти сонная, но определенно нетвердо стоящая на ногах, я бросилась в своих голубых пижамных шортиках с завязками в мелкий розовый горошек, и розовой кофточке с полосками в гостиную.

Я включила верхний свет, схватила телефон со стены рядом с дверью и пробормотала.

— Да?

— Аня, детка, я здесь уже пять гребаных минут. Ты должна спать как убитая. Впусти меня.

У меня перехватило дыхание.

Найт.

Я моргнула. Затем я встряхнулась и нажала на кнопку, которую открыла ему дверь в подъезд.

В трубке я услышала, как открылась дверь снаружи, а затем тишина.

Я положила телефон обратно и уставилась на нее.

Он не звонил мне когда моя клиентка ушла. Он не звонил в перерывах между клиентами. Он вообще не звонил, даже после того, как я оставила сообщение. Это было разочаровывающе и немного пугающе. Но я заснула, убеждая себя, что, завтра начнется новый день, так что я должна была смириться с этим, потому что было ясно, что его демонстрация в тот день была не ради игры.

И вот, было уже за полночь, и он был здесь.

Здесь.

Прямо сейчас.

Поднимаясь на лифте (возможно).

А я была в пижаме, без макияжа и с растрепанной головой.

О Боже!

Паника мгновенно прошлась по мне, когда в голове пронесся миллион мыслей. Ни на одну из них у меня не было времени – ни переодеться, ни нанести тушь, ни причесаться, или почистить зубы, ни надушиться духами, – и я поняла это, потому что раздался стук в дверь.

Я подошла к двери, так как стояла возле нее, посмотрела в глазок и увидела, как Найт наклонил свою красивую голову, уставившись на то, что, как я поняла, было дверной ручкой.

Костюм, снова темный. На этот раз рубашка точно была под цвет его глаз.

Боже, Боже, он был прекрасен.

Еще один стук в дверь. Нетерпеливый.

Я подпрыгнула, отперла засов, потом замок на ручке, и сбросил цепочку. Я взялась за ручку, чтобы повернуть ее, но она уже поворачивалась в моей руке.

Я отпрыгнула назад, когда дверь открылась и в нее ворвался Найт.

Я посмотрела ему в лицо, увидела мгновенное и крайне напряженное выражение его лица и прошептала.

— Милый, у тебя все хорошо…?

Я не успела договорить. Это было потому, что его руки обхватили мою челюсть и подбородок, и сильно приподнял меня пока я не встала на цыпочки, в то время как его голова опускалась.

Затем его губы прижались к моим.

Я издала какой-то горловой звук, подняла руки и вцепилась пальцами в лацканы его пиджака.

Его язык скользнул по моим губам.

Мой рот открылся, и он ворвался внутрь.

О боже, как он хорош на вкус.

Я захныкала, крепко вцепившись в его лацканы, когда мои ноги ослабли, а тело прижалось к нему.

Его язык вторгся в мой рот, и другого слова для этого не подобрать. Вот и все, разграблена. И он совершил это восхитительное действие в поцелуе, который был очень влажным, очень настойчивым, очень долгим, очень требовательным и очень, очень удивительным.

Настолько сильно, что я застонала ему в рот, я убрала одну руку с лацкана его пиджака, чтобы быстро скользнуть вверх и обхватить теплую, гладкую кожу его шеи и зарыться в его мягкие, густые волосы. Я прижалась к нему всем телом так сильно, как только могла, все еще держась за его пиджак, а его руки держали мою челюсть и подбородок.

И я отдалась поцелую. Найту. Вся я оказалась в его руках. Вся я была поглощена его талантливым языком.

Он оторвал свой рот от моего, и я издала протестующий стон, потому что не хотела его терять. Это стало смыслом моего существования. Это было само существование. В то же время мои пальцы судорожно вцепились в его волосы, и я придвинулась еще ближе в невербальной попытке донести до него это послание.

Я почувствовала его теплое дыхание на своих губах, оно было быстрым, и мои глаза медленно открылись, чтобы встретиться с темными, голодными глазами Найта.

— Теперь я поцеловал тебя, детка. Чувствуешь себя лучше? — спросил он грубым голосом, и таким... чертовски... красивым.

Я хотела рассмеяться, потому что это было забавно. И еще это было мило.

Но я не смогла.

Я могла только держаться и выдыхать.

— Да.

Его взгляд скользнул по моему лицу и потемнел, его напряженность соответствовала влажности, которая собиралась у меня между ног, и он спросил.

— Нравятся платья?

— Да, — повторила я с придыханием.

— Хорошо, — прошептал он, затем, все еще шепотом, — Мне пора возвращаться, детка.

Я моргнула, и моя рука снова судорожно вцепилась в его волосы.

— Что?

— Работа, Аня. У меня куча дел. У меня не было времени. Я воспользовался этим, чтобы получить твою благодарность, а теперь мне пора возвращаться.

Я не сдвинулась с места. Я прижалась к нему и выдержала его взгляд.

Он позволил мне провести долгое счастливое мгновение, прежде чем пробормотать:

— Моя детка не хочет, чтобы я уходил.

Нет. Я этого не хотела.

Я не стала делиться этим с ним. Я позволила своему телу говорить, и оно продолжало держаться и не двигаясь.

— Я же говорил тебе, детка, — тихо произнес он, — Что когда я завладею твоим ртом, нам понадобится время, чтобы я смог уделить этому внимание. Твое милое послание, я не мог ждать, поэтому и не стал. Но, черт возьми побери, сейчас мне пора.

Он нашел время, чтобы проделать весь этот путь до меня.

Боже.

Боже.

Мне это понравилось.

И ему нужно было уходить.

Поэтому я оттолкнула его, запустив руку в его волосы и прошептала.

— Хорошо, милый.

Большие пальцы его рук, все еще лежащие на моем подбородке, погладили мои щеки. Он наклонился, скользнул своим носом по-моему, приподнял мое лицо и поцеловал в лоб.