— Как Ник узнал? — спросила я.

— Понятия не имею, — пробормотал он, направляясь к холодильнику.

Мне это не понравилось.

— Не уверена, что мне это нравится. Я так и не назвала ему своего имени.

Найт поднял на меня глаза, неся баночку сметаны.

— Твоя подруга?

Это вполне возможно.

— Может быть, — пробормотала я.

— Говоря о ней, — начал он, доставая из ящика стола ложку, — Ей нужно сбавить обороты.

— Что?

Он намазал картошку сметаной большими ложками и перевел взгляд на меня.

— Ты должна посоветовать ей сбавить обороты. Я не раз видел ее в своем клубе, но никогда с тобой. Она на охоте. И делает мужчин раздражительными. Это делает ее уязвимой. Она будет делать то, что должна, чтобы получить то, что хочет, и они это знают. Они тоже знают, чего она хочет. Она открывает это сразу и они берут то что хотят, а остальное бросают обратно. А остальное они выбрасывают, потому что она дает понять что если они хоть немного впустят ее, она высосет их досуха. Ей нужно наблюдать за тобой, и делать твои действия.

— Мои действия? — спросила я, когда он отставил сметану в сторону и потянулся к дверце духовки.

— Да, — ответил он, вынимая сковородку-гриль.

— И какие же у меня действия?

Он ответил, раскладывая по тарелкам толстые стейки из филе.

— Девушка в углу, наблюдающая за происходящим и делающая вид, что все в порядке. Ты не идешь к ним. Они приходят к тебе, если у них хватает на это смелости, что, как я полагаю, случается редко, они делают редко, потому что не умеют сдерживаться и теряют надежду на тебя. Ты та девушка которую приглашают на ужин. Принеси хорошее шампанское. И ты получишь ее внимание. Купишь ей какую-нибудь хрень, которая смягчит ее и сделает счастливой. А потом надеешься, что вся эта сладость превратится в настоящее безумие, когда ты затащишь ее в постель.

Он видел меня в углу?

И он думал обо мне все это?

У меня перехватило горло, но я выдавила из себя.

— Прости?

Он перевел взгляд на меня, приподняв брови.

— Я ошибаюсь?

— Да, — немедленно ответила я.

— Чушь собачья, — пробормотал он и вернулся к холодильнику.

— Эм... Найт, я бы знала это.

Он не ответил. Он только что вернулся с тарелкой салата.

И тут меня осенило.

— Это ты так проявляешь ко мне внимание, смягчаешь меня, чтобы затащить в постель? — спросил я.

— Ты будешь в моей постели, Аня, — сказал он, накладывая на салат на тарелках.

После краткого обсуждения атласных простыней я захотела быть там.

А сейчас.

Не очень.

— Так уверен в себе, — пробормотала я. Он повернулся с обеими тарелками в руках и поставил их на салфетки.

Затем он широко раскинул руки, положив ладони на столешницу, и посмотрел мне в глаза.

— Единственное, что нам осталось выяснить, это то, что ты подходишь мне в постели. Такое случается, детка, и ты знаешь, что у нас с тобой все будет. К чему это приведет, можно только догадываться, но как бы то ни было, мы с тобой останемся вместе.

Верно. Он был великолепным, пугающим психопатом, который был гением в умении разбрасывать комплименты, как бы они ни звучали, и невероятно высокомерным.

— Что я знаю, так это то, что я собираюсь установить рекорд по самому быстрому потреблению стейка в истории, а затем уберусь отсюда.

Уголок его рта приподнялся, глаза потеплели, и он снова повернулся к холодильнику.

Он вернулся с парой бутылок заправки для салата, поставил их на стойку передо мной, затем обошел ее и сел на табурет рядом со мной.

Я схватила соус ранч и начала накладывать.

— Детка, ты должна понять мою точку зрения, — тихо сказал Найт.

— Какую именно? — резко спросила я, ковыряя вилкой в свой салат.

— Позови свою подругу. Ей нужно остудить его. Если она этого не сделает, ей будет больно, и эта боль может быть разной.

— Думаю, вчера вечером твой брат преподал ей этот урок, — сообщила я ему и отправила салат в рот.

Найт не ответил.

Я прожевала, проглотила и наколола еще салата, продолжая:

— А сейчас ты преподаешь мне другой урок.

Внезапно его рука обхватила меня сзади за шею, и я оторвала взгляд от своей тарелки. Они смотрели на него, потому что он притянул меня к себе, поворачивая.

— Не сопротивляйся этому, — предупредил он.

— Я решила, что не стоит бороться, — ответила я.

— Ты боишься меня, но ты пришла сюда сама. Никто тебя сюда не тащил. Ты никого не привела, чтобы прикрыть твою спину. Никто не заставлял тебя оставаться. Не пытайся врать мне или самой себе, что ты не хочешь исследовать это со мной. Ты хочешь этого, иначе тебя бы здесь не было. Я понимаю, что ты борешься с этим. Я просто говорю тебе, что ты не победишь.

— Ты этого не знаешь, — сказала я ему.

— Да, знаю, потому что ты сидишь прямо здесь, со мной.

— И я могу уйти.

— Да, ты можешь это сделать, но ты не собираешься, и я знаю это, потому что ты сама пришла. И я также знаю это, потому что, когда мы говорили о моих простынях, по твоему лицу я понял, что ты хочешь знать, что я смогу с тобой сделать на них. И не важно, что тебе пытается внушить твоя голова, ты не сможешь остановиться, пока не поймешь.

— Я не уверена, что ты мне нравишься.

— Я не обязательно должен тебе нравиться, чтобы позволить мне трахнуть тебя, но раз уж ты мне нравишься, я бы предпочел, чтобы так и было.

Я уставилась на него, чувствуя, как у меня скручивается живот, несмотря на то, что я злилась на него.

— Я тебе нравлюсь? — прошептала я.

Его пристальный взгляд снова скользнул по моему лицу, прежде чем остановиться на моих глазах, и он прошептал в ответ.

— Детка, ты извинилась за то, что была в моей спальне, и ты это имела в виду. Однажды ты вернула телефон, который стоил тысячу фунтов, и сделала это со всей упаковкой. Ты поблагодарила меня за то, что я нагрубил твоему домовладельцу. И ты заставила меня рассмеяться. И это еще не говоря о том, как сильно мне нравится смотреть на тебя. Так что, да, ты мне чертовски нравишься, и это так, потому что ты единственная женщина, которую я встретил за последние десять лет, которая способна на все это дерьмо.

Мне это понравилось. Мне многое в нем нравилось. Многое в нем мне также не нравилось. И на меня обрушилось столько всего, что я не могла уследить, что из этого выигрывает.

— Я нахожу все это очень запутанным, — осторожно призналась я.

— Ты ложишься в мою постель, и я с тобой разберусь.

Серьезно?

Кое-что из разряда неприязни.

— Ты настолько хорош? — спросила я с легким сарказмом, но он притянул меня ближе, так что мое лицо оказалось в дюйме от его.

— Да, это так, детка. Я позабочусь о тебе там всеми необходимыми тебе способами. Это я могу гарантировать.

Я почувствовала, как мое сердце забилось сильнее, когда я посмотрела в его супер серьезные глаза.

Считайте меня сумасшедшей, но его уверенность и слова, которые сопровождали это и обещали, что он будет заботиться о моих нуждах, определенно нравились мне.

Пора заканчивать с этим.

Поэтому я выпалила.

— Я решила, что проголодалась.

Его глаза из серьезных снова превратились в теплые. Когда они делали это в прошлый раз, я не была так близка, чтобы ощутить весь эффект, и, получив его, я пожалела что не сделала этого, в то же время я запомнила этот взгляд и то чувство, которое он вызвал у меня.

Затем он мягко сказал.

— Тогда я лучше дам моей детке поесть.

— Это было бы здорово, — тихо ответила я, — Но мы можем обойтись без разговоров? Когда ты начинаешь говорить, это выводит меня из себя.

И тут в его глазах зажегся юмор, и это было еще лучше.

— Меня это устраивает, — пробормотал он, — Если ты порежешь этот стейк и попробуешь его, то тебе будет не до разговоров. И ты запихнешь в себя еще больше.

— Не могу дождаться, — прошептала я. Его взгляд упал на мой рот и потемнел.

Ладно, это было лучше всего.

Он снова посмотрел на меня. Его рука сжала мою шею, и он отпустил меня.

Он вернулся к своей тарелке. Я последовала его примеру. Он начал есть. Сделав глоток вина, от которого я чуть не подавилась, я продолжила.

Примерно через пять секунд я поняла, что он был прав насчет стейка.

Он тает во рту.

Идеально.