Я скрестила руки на груди.

— Вообще-то, нет. У меня нет времени на это. У меня всего пятнадцать минут на счетчике, но это не займет столько времени, чтобы сказать то, что я хочу тебе сказать.

Его глаза не отрывались от меня, пока я говорила, и не отрывались, когда я закончила свое предложение. Они занимались этим довольно долго. Они не отрывались от меня, пока он двигался к телефону, вытащил его из зарядного устройства, нажимал на кнопку и прикладывал к уху.

— Спин? Да, это Найт. Слушай, где-то на улице припаркована синяя Королла, на зеркале заднего вида висят четки и медальон Святого Христофора. Счетчик скоро разрядится. Подключи его. Я передам тебе ключи, чтобы ты мог поставить машину в гараж, минут через десять, может, через пятнадцать. Хорошо? — пауза, а затем, — Отлично. До скорого.

Он положил трубку и вернулся к мясу в мясной обертке.

Я уставилась на него.

Найт посмотрел на мясо и заявил.

— Дерьмовая машина, детка. Надо купить тебе что-нибудь приличное.

— С моей машиной все в порядке, — огрызнулась я.

Он повернул голову и снова посмотрел на меня.

— Скучно.

— Она доставляет меня из пункта А в пункт Б, — ответила я.

— Да, но в ней нет абсолютно никакого стиля.

Почему мы говорили о моей машине?

— Ты отправил Спина или... кого бы то ни было в бесполезное путешествие. Я здесь только для того, чтобы сказать тебе, что буду очень счастлива, если никогда больше не увижу ни тебя, ни твоего брата. И если я это сделаю, это сделает меня очень несчастной в том смысле, что я почувствую необходимость позвонить в полицию. Если ты хочешь избежать этих хлопот, я буду избегать твоего клуба, а ты постарайся, чтобы вы с Ником избегали меня.

— Детка, иди сюда.

Он был под кайфом?

— Нет, я ухожу, — выпалила я в ответ.

— Ты не хочешь уходить от меня.

Мои брови взлетели вверх.

— Я не хочу?

— Да.

— Ошибаешься, — возразила я. — Я хочу. Извини, — продолжила я, а затем закончила, — Прощай, Найт.

Услышав, что возвращаются грузчики, я повернулась чтобы обойти стену кухни.

Я сделала всего один шаг. Затем я оказалась не только на кухне, но и в другом конце комнаты, прижавшись спиной к стойке, а Найт прижался ко мне.

Я вцепилась руками в бока его футболки на талии, запрокинув голову назад. Моя грудь быстро поднималась и опускалась, и я была напугана.

У него были грузчики, прямо в доме, и он грубо схватил меня за руку.

— Отойди, — прошептала я, в основном потому, что не могла сделать свой голос громче.

— Нет, — прошептал он в ответ и отодвинулся.

Его руки поднялись к моему лицу, и я вздрогнула, готовясь ко всему, но они опустились, сжав мои челюсти. Мои прищуренные глаза широко раскрылись. А все потому, что его прикосновение было нежным, и, даже испугавшись, я не могла отрицать, что оно было приятным.

И его лицо изменилось. Оно не было бесстрастным. Когда эти яркие голубые глаза скользнули по моему лицу, в их глубине что-то происходило. Я не настолько хорошо его знала чтобы понять, но инстинктивно чувствовала, что это предвещает мне неприятности.

— Войны велись из-за такого лица, как это, — пробормотал он, словно разговаривая сам с собой. Мое сердце перестало биться, и его большие пальцы легко прошлись по моим щекам, — Ради этого человек готов из кожи вон лезть, на колени падать, умоляя сохранить его, терпеть пытки, чтобы защитить его, получить за это пулю, — его взгляд встретился с моим, — Отравить своего брата, чтобы обладать таким лицом.

О.

Мой.

Бог.

— Найт, — выдохнула я.

— Ты не уйдешь от меня.

— Хорошо, — я обнаружила, что соглашаюсь.

— Вчера вечером он заигрывал с тобой. Я должен был знать, что появившись на сцене, ты привлечешь его внимание. Я слышал. Я сорвался. Разозлился на него, и выместил злость на тебе. Детка, я выхожу из себя, я часто так делаю, такое случается.

— Хорошо, — повторила я.

— Я попытаюсь остановить это, но я знаю себя. Бывают моменты, когда я не справляюсь. Ты должна принять это и смириться.

— Хорошо, — прошептала я снова.

— Итак, грузчики почти закончили. Я собираюсь готовить. Ты снимешь пальто и отдашь мне ключи, чтобы Спинолли мог отогнать твою машину. И ты выпьешь бокал вина, поешь и проведешь день со мной.

— Хорошо, — тихо сказала я.

Он взял мое лицо в ладони и пристально посмотрел мне в глаза.

Затем он прошептал:

— Хорошо.

У меня перехватило дыхание. Мое сердце, которое наконец-то снова забилось, замерло, когда он приподнял мое лицо ладонями, наклонил голову и провел своим носом по моей щеке, продолжая удерживать мои глаза в плену.

— Я убью его, если он еще раз к тебе прикоснется, — пробормотал он.

О Боже.

— Найт, — выдохнула я, крепче сжимая пальцами его футболку.

— Убью любого, кто прикоснется к тебе.

О Боже.

Я закрыла глаза и почувствовала, как его нос скользнул вверх, а по позвоночнику пробежала дрожь. Я почувствовала как его лоб коснулся моего, прежде чем он отпустил меня.

Поскольку он отодвигался, у меня не было выбора кроме как отпустить его футболку, что я и сделала, и открыла глаза.

— Эй! — крикнул он, направляясь к двери, ведущей на кухню, — Кто-нибудь из вас, ребята, спуститесь вниз, и не могли бы вы передать связку ключей швейцару?

— Не беспокойтесь, — крикнул один из них в ответ.

Найт повернулся ко мне.

Я некоторое время смотрела на него, затем сняла с плеча сумку, порылась в ней и достала ключи. Я подошла к нему, и он поднял руку ладонью вверх. Я бросила их ему, и его взгляд встретился с моим за секунду до того, как он повернулся и исчез за стеной.

Я стояла у него на кухне, держа в руках свою сумочку, и гадала, что же, черт возьми, со мной не так.

И до меня дошло.

Из-за такого лица шли войны.

Я дрожала, испуганная по другой причине, гораздо более страшной, но я не двигалась. Я просто стояла у него на кухне и дрожала.

Он снова появился и посмотрел на меня.

— Куртка, Аня, — заявил он, — Брось ее куда подальше. Мне нужно позаботиться о стейках, а потом я принесу тебе бокал вина. Чувствуй себя как дома.

Он отправился к своему мясу.

Я, дрожа, сняла куртку, выходя из кухни.

Ладно, хорошо.

Какого черта я делаю?

Ладно, хорошо.

О Боже.

Дерьмо!

Я спустилась в гостиную и бросила куртку и сумочку на один из двух одинаковых черных кожаных диванов, стоявших друг напротив друга. Затем я пересекла комнату и подошла к окну с другой стороны. Я стояла там, глядя сквозь ясный день на беспрерывный вид на Фронт-Рейндж, и думала, что скоро наступит весна. Скоро я смогу носить шлепанцы.

— Куда Ник собирается идти?

Да, это я спросила у окна.

— Не знаю, мне все равно. — затем пауза, — А тебе?

— Не совсем, — пробормотала я, и, учитывая, что я находился в другом конце его огромной квартиры, он, вероятно, меня не услышал.

— Не суйся не в свое дело, — пробормотал Найт себе под нос, и я подумал, что он не расслышал моего бормотания, поскольку я прекрасно слышала его.

Я перевела взгляд с Фронт-Рейндж на него.

— Он работает с тобой?

Его шея изогнулась, и он перевел взгляд на меня.

— Для меня больше нет.

О, брат.

В буквальном смысле.

Я повернулась к нему лицом.

— Найт, если это из-за меня...

— Аня, это не так, — оборвал он меня. Я потеряла его из виду, когда он наклонился, чтобы засунуть мясо в духовку, но его голос продолжал звучать. — Это и так, и не так. Та вечеринка...

Он остановился, и я подсказала.

— Да?

Он появился снова и принялся расхаживать по кухне.

— Не в первый раз. Даже не во второй, черт возьми. Это не его квартира. Это моя. Он тут ночевал. Потом он перетащил сюда кучу дерьма. Мне все равно, я никогда не был рядом, но он знает, что я не хочу и не люблю внимание. Он всегда все делает за меня.

Он подошел к стойке, отделявшей кухню от гостиной, и поставил на нее два широко расставленных винных бокала, а затем двинулся обратно через кухню, пока я наблюдала.

— Значит, он ушел, — крикнула я ему в спину.

— Да. Ушел. Надоело приходить домой и видеть, как он трахает сучек на моем диване. Моя еда исчезла. Моя выпивка закончилась. Мое вино пропало. Мои уборщицы находят следы от осадки на зеркалах, потому что он оставляет их повсюду. Они жалуются мне на использованные презервативы в гребаных мусорных баках. Иисус. Мне не нужно это дерьмо. — он вернулся к стойке с бутылкой вина и штопором, и его взгляд остановился на мне, — Прошлой ночью он прикоснулся к твоей подруге. Мои парни сказали мне, что это была не очень хорошая сцена. Затем он прикоснулся к тебе и начал играть так, как только Ник может играть с такой женщиной как ты, что тоже было не очень хорошей сценой. С меня хватит.

— Верно, — прошептала я, думая, что, учитывая все это и все что я знала о Нике Себринге, я бы тоже с ним покончила.

Я повернулась обратно к окнам.

Я услышала, как снова появились грузчики, но я не стала смотреть, так как слышала их разговор.

— Готово, Мистер Себринг.

— Хорошо. Счет или оплатить сейчас? — это был Найт.

— Счет.

— Хорошо, — снова Найт.

Некоторое время ничего не было слышно, затем:

— Ого, спасибо, мистер Себринг.

Это, очевидно, был не Найт. Но, судя по всему, Найт дал хорошие чаевые.

Не удивительно.

— Не стоит благодарности, — пробормотал Найт.

Я смотрела на Фронт-Рейндж и делала все что в моих силах, чтобы не дать своему разуму переключиться на то, почему я все еще здесь. Да, войны, которые велись из-за такого лица, как и этот комментарий, были эпическими. Это не сделало меня менее сумасшедшей, потому что факты свидетельствовали о том, что Найт Себринг был намного более сумасшедшим, чем я.

Мурашки пробежали по моему позвоночнику и распространились по коже головы, когда я почувствовал, как чей-то палец легонько провел по краю моей майки.

Я повернулась, и Найт стоял там, опустив глаза, обе его руки держали бокалы с винном глаза опущены, в обеих руках бокалы с вином, его указательный палец был немного приподнят которым он только что дотронулся до меня.

Боже.

Серьезно.

Я была совершенно сумасшедшей.

И мне никогда, никогда, никогда не следовало надевать этот свитер. Он был моим лучшим, но в то же время самым крутым и сексуальным.