Глава 9

Рафаэль

— Уходи! — Я бросаюсь к куску дерьма на полу. Он с трудом поднимается на ноги, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. — Если ты что-нибудь расскажешь...

— Я не расскажу. Клянусь, я не буду. — Затем я решительно киваю ему, сверля взглядом, пока он не сглатывает, а затем выбегает из комнаты, как будто у него горит задница. Мой палец дергается, желая всадить в него пулю.

— Он ушел.

Ее мягкий голос просачивается сквозь мой зарождающийся гнев, подкрадывается и посылает незнакомое, успокаивающее чувство по моему телу. Я не уверен, нравится мне это или нет. Мне нравится держать все под контролем, а все, что касается Элли, делает меня безрассудным. Раньше у меня никогда не было одержимости чем-либо, это чувство почти невозможно вынести.

— Встань на колени.

Я сохраняю ровный тон и наблюдаю за ее красивым лицом, ожидая ответа, ожидая, что она бросит мне вызов и даст мне идеальный повод наброситься, чтобы выдать ей свой гнев. Она удивляет меня, облизывает губы и становится передо мной на колени. Мой член пульсирует в штанах при виде ее на коленях, я закрываю глаза, чтобы мои яйца не сжались и не покрыли боксеры спермой. Вместо этого я сосредотачиваюсь на образе ее поцелуя с панком. Он целует ее губы, мою куколку. Мои кулаки сжимаются, а в виске пульсирует необходимость контролировать и наказывать ее, смывая воспоминания, и это становится моим спасательным кругом на пути к здравомыслию.

— Я собираюсь стереть его прикосновения, — кричу я, расстегивая штаны.

Ее большие карие глаза смотрят на меня, такие невинные, но такие смертоносные.

— Я хочу, чтобы ты это сделал, — шепчет она, и я почти сгораю от эйфории. Моя рука сжимает член, шипя, накачиваю его, заставляя предэякулятивную жидкость вылиться из моей щели потоком удовольствия.

Сжимаю свой член, чтобы не кончить, затем подношу к ее губам, медленно проведя по ее верхней губе. Ее теплое прикосновение к моей щели и вид покрывающего ее предэякулята заставили воздух со свистом покинуть мои легкие. Я повторяю то же самое с ее нижней губой, на этот раз грубее, втирая свое удовольствие, заставляя ее принять меня.

— Открой рот, куколка.

Ее глаза полны желания, а мои губы кривятся от того, как ей нравится, когда я обращаюсь с ней как со своей игрушкой. Элли делает, как я прошу, ее губы открываются.

— Высунь язык, пусть папочка его смочет.

Ее розовый язык высовывается изо рта, и я провожу по нему головкой члена вверх и вниз, а затем дрочу свой член, все быстрее и быстрее, моя агрессия нарастает с каждым толчком.

— Ты никогда больше не позволишь другому мужчине прикоснуться к тебе. Поняла?

Провожу быстрее по члену, и она кивает. Ее губы коснулись кончика, и меня пронзили молнии желания.

Я вытягиваю свободную руку и сжимаю шелковистые локоны сзади, отдергивая ее голову назад, чтобы она смотрела в потолок.

Черт возьми, она идеальна.

Вена, идущая вверх по моему члену, пульсирует под моим кулаком. Никогда в жизни я не был так нетерпелив, так чертовски возбужден и так отчаян.

— Не глотай! Не смей, черт возьми, глотать, — ее глаза расширяются с пониманием.

Удовольствие проносится по моей спине, звуки моего кулака, работающего над членом, наполняют комнату. Каждая мышца моего тела напряжена, грозя лопнуть под давлением оргазма.

— Блять! — Моя щель открывается, позволяя мне пролиться на ее язык и на лицо. Тепло окутывает мои пальцы, когда сперма из ее рта вытекает на подбородок. Мой оргазм яростный, полный безумия, и когда из меня вытекает последняя капля, давление в мышцах ослабевает, позволяя мне расслабиться.

Я быстро засовываю член в брюки, а она остается на коленях в ожидании инструкций. Сложив два пальца вместе, я размазываю сперму с ее рта, окрашивая каждую ее щеку, отмечая.

Моя сперма капает с ее подбородка на школьную блузку, от чего у меня начинает болеть член.

— Расстегни свою блузку.

Она расстегивает пуговицы, и я тяжело сглатываю, глядя на ее обнаженную плоть. Меня поглощает потребность увидеть ее грудь, но я себе пока не позволяю.

Я забираю еще немного спермы из ее рта, она покрывает мои пальцы.

— Глотай.

Она сглатывает, и этот звук действует как афродизиак.

— Встань.

Она стоит, не дотягиваясь до моего плеча, и я радуюсь нашей разнице в росте: мои шесть футов три дюйма и ее пять футов — моя маленькая куколка, с которой можно играть.

Затем я просовываю руку ей под блузку. Мне нравится, как поднимается ее грудь и перехватывает дыхание, провожу пальцами по ее хлопковому бюстгалтеру, и когда касаюсь выпуклостей ее маленьких сисек, мой твердый член тоже хочет прикоснуться к ним.

— Блять, ты маленькая, куколка. — Трогаю ее соски, покрывая их своей спермой. — Такой идеальный маленький размер.

Я играю с ее пиками, и у меня текут слюнки, когда я ощущаю себя на ней. Завожу другую руку к затылку, притягивая ее ближе и наслаждаясь шелковистостью ее волос, пока играю с грудью. Она хнычет, и мой твердеющий член брызгает.

— Твои трусики мокрые?

— Да.

Я стону.

— Ебать. Тебе нравится, когда папочка играет с твоими сиськами, да, детка?

— Да.

— Из твоей маленькой киски течет?

Ее стон заставляет меня ущипнуть за сосок.

— Да.

— Какая хорошая девочка, позволяет папочке мыть тебе рот и играть с тобой.

Ее тело прижимается ко мне.

— Спасибо, папочка.

Мой пульс бьется от желания.

— Хочешь, чтобы папочка прикоснулся к твоей маленькой пизде?

— О боже, — говорит она, когда я провожу пальцем по затвердевшему кончику, проверяя, чтобы он хорошо покрылся моей спермой.

— Да, пожалуйста, папочка.

— М-м-м, ты хочешь, чтобы папочкины пальцы вошли в тебя, не так ли? Моя нуждающаяся куколка.

— Да.

Ее хриплое хныканье заставляет меня убрать руку от ее груди, затем задрать ее школьную юбку и сдвинуть трусики в сторону. Я разрываюсь между желанием увидеть все и неспособностью дождаться, чтобы прикоснуться к ней. Последнее побеждает, и я провожу пальцами по ее влажным половым губкам.

— Блять, ты такая чертовски мокрая.

Я глажу ее складки, и в горле у меня пересохло от того, насколько она мягкая.

— О Боже.

— М-м-м, моей куколке нравится, когда с ее киской играют. Давай посмотрим, что у нас здесь есть.

Она резко втягивает воздух, пока я играю с ее дырочкой, кружа по ней пальцем.

Затем одним пальцем я медленно вхожу в нее.

Черт возьми, она такая маленькая и узкая, такая чертовски узкая, что мои боксеры становятся мокрыми. Ее рука сжимает мою рубашку.

— Ты чертовски маленькая. Ты едва можешь принять мой палец. — Я двигаю им туда-сюда, входя только наполовину. — Впусти папочку.

— Пожалуйста, — умоляет она, и я продвигаюсь дальше, пока не встречаю сопротивления. Ее тело трясется от вторжения. — О Боже.

— Дерьмо. — Я убираю палец и поднимаю ее подбородок. — У тебя никогда не было члена внутри, маленькая куколка?

Румянец разливается на ее щеках, а на лице появляется нервозность, вызывая у меня желание заключить ее в свои объятия и защитить.

— Нет.

Ее взгляд ищет мой, непреодолимое желание защитить ее, поглотить и сохранить, становится моим всем. Никто не причинит вреда моей куколке, никто и никогда больше ее не тронет, никто, кроме меня. Это чувство не похоже ни на что другое. Внутри нее никогда ничего не было. Моя маленькая куколка идеальна и нетронута, с ней можно играть, и от этого осознания по моему телу проносится опьяняющее электричество, настолько мощное, что оно грозит взорвать мои вены.

— Я защищу тебя, маленькая куколка.

Целую ее в макушку и игнорирую замешательство на ее лице, отходя от нее.

— Иди собирай чемоданы, мы уезжаем.

— Уезжаем?

Я достаю телефон из кармана и набираю сообщение своей команде.

Я: Хочу, чтобы комната Элли была очищена, когда мы уйдем, и все остальное в доме, что лежит не к месту.

— Да, и я хочу поговорить с твоим отцом.

Наблюдаю за ее реакцией.

Ее голова запрокидывается назад, а глаза расширяются.

— Зачем?

— Что зачем?

— О чем ты хочешь поговорить с моим отцом?

От ее вопросов во мне нарастает раздражение.

— Я скажу ему, что теперь ты принадлежишь мне.

— Что это вообще значит, Рафаэль?

— Это значит, что ты моя.

— Твоя кто? — Она поднимает бровь.

Я смотрю на нее, наблюдая, как она раскачивается из стороны в сторону, излучает уязвимость, и мне не терпится успокоить ее, но я не знаю, как это сделать.

— Моя маленькая куколка.

Ее лицо мрачнеет, и мое сердце замирает от разочарования, исходящего от нее. Она пытается это замаскировать, но у меня пересыхает в горле, пока я стараюсь сделать лучше, дать ей то, что ей нужно.

— Я присмотрю за тобой, — говорю, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы ее успокоить.

Мой телефон звонит, и я смотрю на него.

Кай: Дом пуст.

Я: ?

Кай: ПУСТОЙ. Внизу никого нет.

Мой взгляд останавливается на Элли, и она жует внутреннюю часть рта, не обращая внимания на смятение, охватившее меня. Что, черт возьми, происходит?

— Где твой отец?

Ее грудь поднимается.

— Я не знаю.

Как она может не знать? Гнев заставляет мое тело вибрировать, когда я смотрю на нее.

— Что значит, ты не знаешь? Ты, черт возьми, должна знать! — Я ору, сожалея об этом в тот момент, когда она вздрагивает.

На этот раз я попробую говорить мягче.

— Когда ты видела его в последний раз?

Она сглатывает и сжимает руки.

— Около семи месяцев назад. Он уходил в отпуск.

— Семь. Ебаных. Месяцев. Назад?

Она фыркает.

— Я привыкла быть одна, Рафаэль.

Мое сердце замирает от того, как она пытается скрыть свою уязвимость, и я ненавижу тот факт, что она оказалась в таком затруднительном положении.

— Привыкла? — Я смотрю на нее широко раскрытыми глазами от того, как она не обращает внимания на тот факт, что живет здесь одна.

Элли разворачивается на каблуках и топает к шкафу, напряжение в моем теле немного ослабевает, когда она снимает одежду с вешалки и складывает ее в небольшую сумку, не требуя от меня повторения своих приказов.