Глава 12

Элли

— Разденься для меня. Позволь увидеть мою маленькую куколку голой. — У меня перехватывает дыхание. — Я собираюсь сломать тебя, и тебе понравится каждая секунда. — Святое дерьмо, я хочу этого.

Каждое слово, произнесенное Рафаэлем, вызывало во мне волну возбуждения. Мысль о том, что он использует меня, как игрушку, заставляла мои трусики намокнуть, а бедра дрожать. Я хотела отдаться этому сильному, задумчивому мужчине. Мысль о его грубых руках на мне, о его пристальном взгляде заставила меня начать возиться с пуговицами своей блузки, отчаянно пытаясь снять ее. Я не могла поверить, что отдаюсь в руки смертельно опасного мафиози, у которого так много власти, что она сочится из него. Он буквально убил человека за то, что тот посмотрел на меня. Он сказал, что хочет разорвать меня на части, что он не будет нежным, и у нас не будет стоп-слов. Я собираюсь подарить ему свою девственность, и не могу представить никого более достойного.

От того, как его взгляд проникает в мою душу и держит ее в плену, мое сердце учащенно бьется, а тело трепещет. Его темные глаза, кажется, проникают сквозь мою кожу, вытягивая мою сущность и пожирая меня целиком. Я не могу не испытывать возбуждения от этого ощущения.

Я позволяю блузке соскользнуть с моих плеч.

— Юбку, — командует он, его голос полон желания. — Снимай юбку.

Его глаза не отрываются от моих, пока он ласкает себя, и я задыхаюсь от размера его возбуждения под брюками. Дрожащими пальцами я расстегиваю молнию и стягиваю юбку с бедер, позволяя ей упасть на пол.

— Теперь лифчик, — говорит он, и в его тоне слышится желание. — Сначала высунь свои сиськи из лифчика. — В его тоне чувствуется грубость, обещающая мне страсть, которой он желает.

Его зрачки расширяются, а челюсть сжимается, когда я медленно опускаю лифчик, приподнимая свою маленькую грудь и обнажая затвердевшие соски. Он громко сглатывает, и я наслаждаюсь этим. То, как он сопротивляется, придает уверенности, которой мне обычно не хватает.

— Блять, могу поспорить, что они поместятся у меня во рту. Раздвинь ножки, маленькая куколка. Покажи папочке свои трусики.

Я медленно раздвигаю их, и его взгляд падает на мое хлопковое белье. Мои щеки вспыхивают, я знаю, что он видит влажное пятно.

Он мотает головой из стороны в сторону, затем расстегивает рубашку, не отрывая взгляда от моего нижнего белья. Он выглядит голодным, безумным и злым в одном лице.

С каждой расстегивающейся пуговицей мое сердце бьется быстрее, и когда он, наконец, обнажает грудь, я восхищаюсь его красотой. Татуировки покрывают его грудь и живот, придавая коже смуглость и подчеркивая его смертоносный вид. И все же я жажду исследовать каждую линию, мускулы и рельеф под ними. У меня пересыхает во рту, и я облизываю губы, желая прикоснуться к нему.

— Сделай это, куколка. Прикоснись к папочке, если хочешь. — его голос хриплый, как будто ему так же трудно, как и мне.

Придвигаясь ближе к нему, я опускаюсь на колени, и его взгляд скользит вниз по моей обнаженной груди, затем снова поднимается к моему лицу. Его руки сжаты в кулаки, как будто он изо всех сил пытается сдерживаться, и когда я кладу руки ему на плечи, он тихо шипит сквозь зубы. Я начинаю свое исследование с колючей проволоки, которая проходит по одной стороне его шеи до задней части уха. Затем следую до костяшек пальцев и кинжалов, покрывающих его грудь. Его тепло проникает сквозь мою кожу, мужской аромат сандалового дерева окутывает меня, заставляя мои соски жаждать его прикосновений. Я нежно целую крестик в центре его груди, отчего его тело напрягается.

— Куколка, — предупреждает он, — я держусь на волоске.

Я прикусываю губу, чтобы не захихикать.

Мои пальцы скользят по его выпуклым шрамам.

— У тебя так много шрамов. — мой голос полон беспокойства, которое я не пытаюсь скрыть.

Мне больно видеть их, зная, что он пережил какую-то боль. Такую, какую я и представить себе не могу.

— Боевая травма, — шутит он.

— Мне не нравится мысль о том, что тебе было больно. — Мое горло сжимается от волнения.

Мрачный смешок привлекает мой взгляд к нему.

— И все, чего хочет этот монстр, - причинить тебе боль, куколка. — Его палец скользит по моей щеке, и, как загипнотизированная, я поворачиваюсь навстречу его прикосновению.

— Я хочу, чтобы ты причинил мне боль, — шепчу я.

Его губы изгибаются в улыбке, и я чувствую эту улыбку всем телом, зная, что я ее вызвала, и зная, что доставила ему удовольствие, и отчаянно хочу дать ему еще.

— Очень хорошо.

Он убирает руку с моего лица, мои плечи опускаются, и тогда он расстегивает ремень. Мой пульс учащается от волнения. Вот он, этот момент, когда он возьмет меня.

Я присаживаюсь на пятки, когда он стягивает ремень из своих брюк. Он шокирует меня, вытаскивая из кармана складной нож и открывая его, отчего у меня мурашки бегут по спине.

— Подними волосы.

Одной рукой я убираю волосы с плеч и приподнимаю их.

— Так?

— Да. — Он разрезает лифчик, и он падает на простыни. — Теперь ты моя, куколка. Вся, блять, моя.

— Твоя.

— А теперь ложись, чтобы папочка мог хорошенько оттрахать твою нетронутую пизду.

Мое тело дрожит от его тона, и я делаю, как он говорит.

— Я заставлю тебя истекать кровью, куколка. Папочка разорвет твою маленькую киску для своего члена и сделает ее своей.

Его губы приподнимаются в ухмылке, член дергается в штанах, а моя киска сжимается. Он снимает штаны, а затем и боксеры, обнажая свой четко очерченный вырез и солидную длину, по которой капает сперма. Мои глаза расширяются от его размеров, а теперь, когда я осознаю, что он собирается лишить меня девственности, он кажется больше, чем прежде. Я отодвигаюсь, нервы сводят меня с ума. Как, черт возьми, он поместится?

Его татуированная рука дрочит член, и он шепчет сквозь стиснутые зубы:

— Блять, ты растянешься для меня, Элли. Твоя маленькая пизденка будет так сильно кровоточить для меня.

Вот дерьмо, он наслаждается этим. Ему нравится мысль о том, что я истекаю кровью ради него.

— Сдвинь трусики в сторону. Дай папочке увидеть твою маленькую киску.

Его грязные слова вызывают во мне прилив возбуждения, стирая нервозность. Я стягиваю хлопковые трусики в сторону.

— Ты мокрая, детка. Ты вся мокрая для папочкиного члена. — Он дрочит быстрее. — Раздвинь ноги пошире, чтобы папа увидел твою мокрую пизду.

— О боже.

Мои руки быстро двигаются, и я раздвигаю для него свои складочки.

— Блять! — рычит он. — Ты хочешь, чтобы толстый папин член разорвал твою маленькую пизду, не так ли?

— Да, — выдыхаю я.

— Ты маленькая непослушная папочкина кукла?

— Да. — Моя грудь вздымается, когда из меня вытекает влага.

— Погладь свои соски, куколка. Покрой их для меня.

Я провожу пальцами по своей влажности и подношу их к соскам. Он смотрит на меня тяжелым взглядом, когда я покрываю их своей влагой.

— Поиграй с ними, пока папочка засовывает в тебя свой большой член.

Он садится на кровать и становиться на колени между моих ног. От него исходит жар, и в тот момент, когда я касаюсь своих сосков, я двигаю бедрами, отчаянно желая его прикосновений. Его крепкие руки сжимают мои бедра, и он раздвигает мои ноги шире, разрывая трусики. С его члена на матрас стекает струйка спермы, и мои внутренности пульсируют от желания.

Он проводит пальцем по моей киске, скользя по влажности, прежде чем ввести внутрь.

— Черт, ты такая крошечная. — Он вводит его туда-сюда, наблюдая за движением и облизывая губы.

Я вжимаюсь в матрас, когда он вынимает палец, но снова напрягаюсь, когда он заменяет его толстой головкой своего твердого члена. Он проводит головкой вверх и вниз по моей чувствительной зоне, и я стону, когда он обводит клитор.

— Ты жадная папочкина шлюшка.

Я стону от желания, и когда он шлепает членом по моей киске, я чуть не падаю с кровати.

— Пожалуйста.

— Хочешь, чтобы папочка вошел в тебя?

— Да, пожалуйста.

Он усмехается.

— Точно. Моя невинная куколка такая непослушная, что заставляет папочку ревновать. — дрожь пробегает по моей спине, когда он признается, что ревнует. Он прижимает головку своего члена к моему отверстию. — Сейчас папочка войдет в тебя, куколка. Папочка заставит тебя повзрослеть.

Наши глаза встречаются, его взгляд напряженный и всепоглощающий. Каждая клеточка моего тела возбуждена, ожидая, что он воспламенит меня, взорвет, овладеет мной полностью. Он медленно входит в меня, и от этого растяжения я вздрагиваю, вцепившись руками в простыни.

— О, папочка!

Рафаэль

Иисус. Блядь. Христос. Ничего подобного я раньше не испытывал. Ее влажная маленькая киска растянута до предела, а я всего на пару дюймов внутри, и уже могу кончить. Может, мне стоит? Может, если я дам ей свою сперму, это поможет мне проникнуть в нее глубже.

К черту. Я хочу кончить, зная, что моя сперма дойдет до матки и наполнит ее моим ребенком - моя конечная цель.

— Ааа, я не думаю, что ты поместишься, - она пытается оттолкнуть меня.

Но я ухмыляюсь ей, зная, что ничто не может остановить меня. Ничто не может помешать мне овладеть ею. Я хочу, чтобы она почувствовала каждый дюйм моего тела, почувствовала ту боль, которую я испытываю каждый день, когда она рядом. Я проникаю чуть глубже, наслаждаясь тем, как ее тихие всхлипы переходят в стоны, когда я вхожу в нее. Ее руки вцепляются в простыни, а ноги пытаются сомкнуться вокруг меня, но я продолжаю входить в нее.

— Папочка! — кричит она, когда я проталкиваюсь на дюйм глубже, сжимая ее ноги.

— Раздвинь ноги, — приказываю я, и она повинуется, как хорошая девочка, усиливая возбуждение, пока мой член пульсирует от благодарности.

Ее руки так сильно сжимают бедра, что от ногтей остаются следы, и я улыбаюсь при этой мысли.

— Подними их для папочки. Дай посмотреть на тебя.

Она двигает руками, чтобы выполнить мое требование, и я наслаждаюсь этим. В таком положении ее киска принимает мой член, и я проникаю глубже.