Ларедо удивил мужчину, шагнув вперед и протянув ему руку. Роам долго смотрел на него сверху вниз, прежде чем взять ее и сильно пожать. Ларедо сказал:

— Я знал Артема.

И упоминание о приемном отце Роама заставило его глаза сверкнуть на мгновение, прежде чем он успокоил свои эмоции и холодно фыркнул:

— Да, ну, половина Нью-Йорка тоже.

Ларедо слабо улыбнулся.

— Ты продолжил то, на чем он остановился. Уверен, он бы гордился. В конце концов, это то, к чему он тебя готовил.

Неожиданно выражение лица Роама стало жестким.

— Ты имеешь в виду, для чего меня готовили?

Ларедо посмотрел на взрослого психопата, как на трудного подростка, и покачал головой.

— Нет. Я видел это. Я видел, как он выглядел, когда говорил о тебе. Его гордость было трудно не заметить. Он любил тебя.

Роам горько рассмеялся.

— Артем любил деньги, славу и власть, больше ничего.

На это я безразлично ответил:

— Каков отец, таков и сын.

Моя цель была верной, и выстрел попал в нее.

Медленная ухмылка на его губах была смертельной.

— Мы собираемся сделать это или как? — Он посмотрел на часы. — Я очень занятой человек. У меня есть город, который нужно разрушить.

Хорошо. Мы сделали это.

Мой желудок сжался. У меня было не много, но достаточно, чтобы почувствовать некоторую уверенность, когда я сказал:

— Я немного разбираюсь в работе, которую ты выполняешь, и еще до того, как ты приступишь к ней, я хочу прояснить… — Я посмотрел ему прямо в глаза. — С меня хватит. — Его взгляд стал жестче, но я чувствовал, что должен заставить его вникнуть в суть. — Больше никакой грубой работы. Больше никаких неожиданных визитов. Больше никаких притязаний на наших женщин. Больше никаких долгов, отметок или обязательств. — Мой тон понизился. — Дело сделано.

Как и предполагалось, ему это не понравилось.

Челюсть Роама застыла, и в тот момент, когда он поднял руку, его головорезы двинулись вперед.

— Я не знаю, где ты прячешь свои яйца, учитывая, что их гребаный размер, но…— Когда его головорезы окружили его, они полезли в карманы своих пальто, и неудивительно, к чему они готовились. — Ты не предъявляешь требований. Ты не в том положении, чтобы сделать что-то большее, чем просить у меня прощения и предлагать свое вечное рабство. С чего ты взял, что я соглашусь на это?

Бл*дь, он был мудаком.

Это было отвратительно, но я с величайшим удовольствием объявил:

— Потому что, если ты этого не сделаешь, я позвоню. Этот звонок будет переадресовываться и переадресовываться снова, пока ты не окажешься застрявшим в грязи, неспособным двигаться в любом направлении по своей территории, не причинив себе очень неприятных беспокойств.

Это, я видел, привлекло его внимание.

Дерзость, которая была в нем всего мгновение назад, начисто испарилась, когда он нахмурился. И когда я говорю, что Роам колебался, он именно это и делал.

— Объясни мне это.

Дерьмо. С удовольствием.

— Видишь ли, — я отвернулся от него и начал расхаживать по комнате, уточняя: — Мы с тобой из одного поколения, но у нас были очень разные идеалы. Наша мораль, как масло и вода. И пока ты боролся за власть… — Я встал между Сашей и Львом. — Мы устанавливали прочные связи, поддерживали растущую дружбу и укрепляли контакты. — Я пристально посмотрел на этого стойкого мужчину. — Думаешь, ты был моим последним вариантом? — Я подавился смехом. — Ты был моим первым. — Мой тон понизился, когда я окинул его взглядом по всему телу. — Потому что ты был самым простым.

Выражение лица Роама стало жестким.

— Переходи к делу, Виктор, и быстро, пока ты мне не надоел, и я не начал оформлять эту комнату в моем любимом цвете — красном.

Хорошо. Отлично. Вот оно.

— К востоку от «Учеников» находится территория «Армии шинелей». На западе — территория «Солдадас де Сатана». Прямо перед вами? Это земля «Выдающихся гадюк». И за твоей шестеркой местность Малоккио. — Роам никак не отреагировал на то, что я выплескивал знания, которые я узнал по пути, но я надеялся, что получу реакцию на то, что собирался ему рассказать. — Эти твои тропинки довольно милы. Ты получил лучшее расположение в лучшей части города. Должно быть это приятно. — Я облизнул губы и не сводил с него глаз, когда произнес: — Было бы обидно, если бы тебе запретили выходить оттуда.

То, как изменилось выражение лица Роама, удовлетворило меня так, что я не смог бы описать.

Саша хладнокровно произнес:

— Было бы трудно вести бизнес только в радиусе десяти кварталов.

— Даже невозможно, — клинически добавил Лев.

О, да. Я видел, как винтики и шестеренки вращались в его голове. Он думал и думал усердно.

Выражение лица Роама дрогнуло всего на мгновение, прежде чем он выпрямился, а затем заявил сверхуверенно:

— Ты блефуешь.

Блефовал ли я? Готов ли он рискнуть своей торговлей? Я не был так уверен. И судя по его виду, он тоже.

— Я? — спросил я его, прежде чем повернуться к Саше. — Неужели это прозвучало так, будто я блефовал? — Саша покачал головой. Итак, я повернулся ко Льву и спросил: — Я блефую, брат?

На что Лев ответил отстраненно:

— Нет. Это не так. Брат.

И просто чтобы доказать это, я дернул подбородком в сторону мужчин, стоящих в стороне. Не говоря ни слова между нами, они достали свои мобильные и стали звонить, включив громкость каждого из своих устройств.

Алессио включил громкую связь в телефоне.

— Роам. Страйкер здесь, — поприветствовал лидер «Выдающихся гадюк». — Что я могу сказать, мой друг? Метка есть метка. Это наш путь. Все долги должны быть выплачены.

И челюсть Роама дрогнула.

Затем Филипп поднял свой собственный сотовый.

— Приветствую тебя, Роам, — произнес Артур, британский эмигрант, который был новым лицом «Армии шинелей», со своим величественным акцентом. — Я надеялся, что до этого не дойдет, но «Хаос» и моя семья уходят корнями далеко в прошлое. Боюсь, гораздо дальше, чем мы с тобой.

Роам закрыл глаза, и напряженное выражение его лица говорило о том, что он готов сорваться с места.

Ларедо положил еще один телефон на стойку.

— Привет, Роам. Каталина Акви, — сказала рослая женщина-матриарх «Солдадас де Сатана». — Ты знаешь, что ты мне нравишься, Роам. В этом нет ничего личного.

И когда Роам открыл глаза, он устремил на меня свой черный, нечеловеческий взгляд и произнес слова, сказанные мне не так давно.

— Бизнес редко бывает честным, Кэт.

Когда Ларедо поднял мой собственный телефон, Этторе, капо Малоккио, вздохнул, явно не желая начинать войну со своим ближайшим союзником.

— Слушай, Роам. Я безумно полюбил тебя, но это было неизбежно. Мои яйца в тисках, и я не хочу, чтобы они были отрезаны начисто. — Затем он искренне сказал: — Мне очень жаль.

Роам опустил ошеломленное лицо и начал смеяться, наконец поняв, что то, что произошло дальше, было его решением и только его.

Насколько сильно он жаждал войны?

Достаточно, чтобы потерять все?

Я не знал. Он был достаточно сумасшедшим, чтобы стремиться и к войне, и к победе.

Роам наконец поднял голову, и когда он начал медленно кивать, сжав губы, я мог видеть это. Он был удивлен. В его взгляде было что-то еще. Своего рода признание. Он выглядел почти впечатленным.

Я слегка пожал плечами.

— Скажи мне, что я блефую. — Борьба нарастала в нем, но я был здесь не для этого. Я был здесь ради нее, но показать это было вишенкой на торте. — «Хаос» был огромной фирмой. Мы управляли этим гребаным городом. Мы справлялись с этим хорошо; мы правили со стилем. Мы сделали все правильно. И пока ты собирал своих сломанных кукол, мы собрали могущественных союзников. Те, которые остаются верны нам, потому что мы не заставили их подчиняться и не требуем уважения. Мы предложили свою поддержку. Мы заслужили эту поддержку в ответ.

Челюсти Роама сжались от оскорбления. Мне было все равно.

— Я знаю, это тебя не сломает. Я знаю, ты сможешь оправиться от этого. — Я бросил на него понимающий взгляд. — Но ты будешь страдать из-за этого. Восстановление займет время, я не уверен, что у такой растущей фирмы, как ваша, есть время, потому что мы знаем, как это происходит. Ты теряешь хоть каплю власти, и кто-то претендует на твой трон. И куда тогда пойдет эта ваша армия? Интересно, они тебе верны? Или они взбунтуются и пойдут дальше при первых же признаках слабости? — Взгляд Роама потускнел, и он, казалось, действительно обдумывал мои слова. — Если ты хочешь войны, я дам тебе ее, но я буду предельно честен, — я выложил последнюю карту. — Мне больше нечего терять, и это делает меня опасным ублюдком.

Роам на мгновение уставился в пространство, и когда прекрасные слова о поражении, я чуть не откинул голову назад и не заревел от победы.

— Что ты хочешь?

— Ничего, — был мой искренний ответ.

Роам усмехнулся с явным скептицизмом.

— Не шути со мной.

— Мы не такие, — сказал Саша. — Мы не хотим драки. Война не наш стиль. Мы не хотим делать из тебя врага, Роам. Мы не настолько глупы. Мы просто хотим, чтобы Настасья вернулась целой и невредимой. — Старший Леоков сделал паузу. — А поскольку ты не из тех, кто даром что-то отдает, возможно, мы с тобой сможем прийти к какому-нибудь соглашению. Тому, которое сделает нас обоих счастливыми.

Роам выглядел незаинтересованным.

— Что ты можешь мне предложить такого, чего у меня еще нет?

Я ненавидел, что Саша должен был это сделать, больше потому, что я был причиной. И когда он сказал эти слова, я понял, что пути назад нет.

— Я бы предпочел обсудить это наедине, но, уверяю тебя, оно того стоит.

Роам долго смотрел на старшего Леокова.

— Ты так хотел уйти. Ступишь хоть на палец в этот бассейн, и акулы будут кружить вокруг тебя. Ты уверен, что хочешь этого?

Я наблюдал, как мой лучший друг на мгновение задумался, прежде чем ответил:

— Моя семья выросла. Мое время в качестве воспитателя подошло к концу. Теперь мне это ясно, — пояснил Саша. — Мне всегда суждено было быть частью этого мира, пусть даже на расстоянии. — Саша был умным человеком, и он посадил семя, которое планировал посеять сразу. — Всегда разумно иметь скрытое оружие в своей артиллерии. Я мог бы быть твоим.