Мой фильтр «мозг-рот» запнулся, и, клянусь Богом, правда была хуже любой лжи, которую я могла бы придумать.

— Потому что, если мы поссоримся, то поцелуемся. А если мы поцелуемся, велика вероятность, что ты окажешься рукой у меня в трусиках. Если это случится, я приду и захочу, чтобы ты оседлал меня, как дворняга, укравший чистокровку. И именно этой ситуации я пытаюсь избежать.

И вот оно. Я так устала от боя, что даже не хватило такта покраснеть.

Из всего, что он ожидал услышать, я могла сказать, что это было не чистосердечное признание, которое он только что получил. Я знаю это, потому что он потерял большую часть напряжения, которое висело на его плечах.

— Почему? Похоже, мы хорошо проводили время, — ответил он остроумно.

Так и было.

Мой всхлип был чисто внутренним.

Это действительно так.

Моя фальшивая улыбка исчезла.

— Я не хочу борьбы. — Я попыталась говорить сдержанно, но мой голос дрожал.

— Но мы намного лучше, когда ссоримся. — Его неуклюжая фигура подходила все ближе и ближе, толкая меня назад, пока моя задница не ударилась о стену. Меня пронзил гул сознания, и мое сердце забилось. — Помнишь?

О-о.

Я была в ловушке.

Ледяные голубые глаза держали меня в плену, когда он совершенно спокойно объяснил.

— Я не хочу этого.

Мой живот сжался.

— Ты не хочешь, чтобы мы поладили?

Я не знала, как объяснить ему.

То, как он провел большим пальцем по губам, неторопливо, неспеша, заставило меня захотеть попробовать их на вкус.

— Нет. — Он покачал головой, и я почувствовала, что готова расплакаться, пока он не сказал.

— Я хочу твоей страсти. Хочу свою дикую девушку. Я хочу тебя. В моей машине, в моей постели, рядом со мной. Я хочу быть в твоей голове, пока я вонзаюсь в твое тело. — Мне казалось, что я получила сильный удар под дых, пока он продолжал, разрушая меня каждым словом. — Больше десяти лет вместе, и ты думаешь, что я позволю тебе идти своей дорогой только потому, что у тебя есть сомнения? Ни единого шанса.

Моя кошечка замурлыкала.

Ну, дерьмо. Что я должна была сказать на это?

Вик потянулся, сосредоточившись на месте у виска, заправляя выбившуюся прядь мне за ухо.

— Мы были счастливы однажды и будем счастливы снова. Я не против дать тебе время, так что я подожду. Но то, что происходит прямо сейчас — это временно. — Он сделал паузу. — Всегда были ты и я, Нас.

Он был прав. Так было всегда.

Где-то глубоко внутри меня что-то треснуло, когда он сказал слова, которые мы говорили друг другу с самого начала: вечно и навсегда.

У меня пересохло во рту.

— Не делай этого, — тихо произнесла я.

Почему он не мог просто отпустить? Отпустить меня?

Вик облизнул губы, посмотрел мне прямо в глаза и разбил мне сердце.

— Ты была моей девушкой с тех пор, как я был мальчишкой, и будь я проклят, если мы не будем держаться за руки в тот день, когда встретим нашего создателя.

Ни одна ссора не оставила меня с этими тихо произнесенными словами. И, черт возьми, мне хотелось плакать. Если бы сердце могло упасть в обморок, то мое только что упало.

Мне было трудно дышать. Колени чуть не подогнулись.

Со стоном я впилась ладонями в глаза.

— Ты не можешь говорить мне такие вещи, Вик. — Я опустила руки и посмотрела на него, умоляя. — Если ты будешь продолжать говорить такие вещи, я никогда не смогу тебя забыть.

— Отлично.

Он двигался так быстро, что я не успела среагировать, и когда его губы коснулись моих, мне стыдно признаться, но я потеряла над собой контроль.

Мы целовались, как будто дрались. Подло, грубо, теряя контроль.

Не отрываясь друг от друга, я толкнула его на полку, и продукты на ней с глухим стуком свалились. Его руки обвились вокруг меня, пока он жадно поедал меня: одна — на моей спине, другая — сильно сжимала мою задницу, и это было чертовски приятно. Он провел своим языком по моему, и мои бедра дернулись. Вик зарычал мне в рот, и со стоном я потянулась и схватила его за рубашку, одновременно отталкивая его и притягивая ближе к себе.

Он поднял меня и прижал к стене. Я ударилась затылком и вздрогнула.

— Ой.

— Прости, — выдохнул он мне в рот, а затем поцеловал меня так глубоко, так отчаянно, что я клянусь, на мгновение наши души слились воедино.

Звуки звона, грохота и падающих предметов звучали вокруг нас, и я поняла, что мне все равно, если нас кто-то услышит.

Мои ноги обвились вокруг него сами по себе, а его руки подняли меня выше, поддерживая. Побывав в таком положении бесчисленное количество раз в течение моей жизни, я подумала, что это так естественно. Мои трусики промокли насквозь, и я могла бы смутиться, если бы не его выпирающая бушующая эрекция, упирающаяся в меня.

Я не заметила изменений, но было ясно, что наши поцелуи стали мягче, более нежными, даже медленные, они напомнили мне занятия любовью в воскресенье утром. Неторопливые и наполненные чувствами.

Двигая бедрами, он толкался в мое тело, но в то же самое время его язык глубоко проник в мой рот, и я увидела звезды, возникшие из ниоткуда.

А потом это случилось.

Что ты делаешь, Нас?

Назойливая мысль испортила все настроение и окатила ледяной водой мое дикое либидо.

Грустная и уже оплакивающая потерю его рта, я позволила ему поцеловать меня еще несколько секунд, прежде чем заговорила в его губы.

— Остановись.

Нехотя его поцелуи замедлились, затем он остановился с глубоким вздохом, и когда, тяжело дыша, прижался лбом к моему плечу, я бессознательно потянулась, чтобы погладить его по затылку.

Я любила этого человека. Я любила его так, как никто другой не мог кого-то любить. Но пока он не будет готов отдать мне всего себя, я не смогу этого сделать.

Я заслужила большего.

Он поднял голову, и его прищуренный взгляд скользнул по моим распухшим губам. Когда Вик открыл рот, чтобы заговорить, в дверь кладовой раздался стук.

— Эй, ребята? — Это была Мина. — Здесь звучит так, как будто два енота дерутся в мусорном баке. — Она сделала паузу. — Все нормально?

Вик медленно опустил меня, изучая мое лицо, словно пытаясь запомнить каждый дюйм. Мои ноги коснулись пола, и я отпустила его рубашку, разглаживая пальцами уже помятый материал. Когда он отступил назад, я зашаталась на месте, чувствуя себя ужасно лишенной тепла его тела.

Мы внимательно смотрели друг на друга, и когда выражение моего лица помрачнело, Вик тоже стал мрачным.

Я не знала, что сказать, поэтому не сказала ничего. Коснулась его пальцев своими, когда пролетела мимо него и открыла дверь в кладовую.

Мина взглянула на меня, и ее брови поднялись до чертовой линии роста волос.

— Ой.

Чудесно. Я так прекрасно выгляжу, да?

Мои щеки горели, когда провела рукой по волосам и отказалась смотреть на нее.

— Так что я просто пойду.

— Угу, — рассеянно пробормотала она, без стыда разглядывая меня.

И только потому, что я хотела избежать распросов, я выскользнула через заднюю дверь, как раз в тот момент, когда Мина сказала.

— Вау, Вик. Просто вау.

Я не стала ждать его ответа. Мне просто нужно было выбраться отсюда как можно скорее.

Я была очень мокрая, чертовски возбужденнная, и мне нужно было что-то с этим делать.

Назовите это заботой о себе.