— Почему бы тебе не выяснить это? — предлагает Дэмиен, заманивая Каина в свой...

— Почему бы тебе не выяснить это? — предлагает Дэмиен, заманивая Каина в свой...

Черт возьми. Этого не может быть.

Зажмуриваю глаза, убежденная, что мне все привиделось.

Но это не так, потому что, когда открываю их, рот Каина все еще обхватывает член Дэмиена.

Голова идет кругом, и начинаю пятиться от двери. Я увидела более чем достаточно.

Хватаюсь за грудь, когда множество чувств обрушиваются на меня в стремительной последовательности как дротики в доску. Предательство, ревность, гнев.

И еще одно, которого не испытывала с той ночи на балконе. Страх.

Последняя девушка, вставшая между ними, в итоге погибла.

Заявление Катрины и так было зловещим, но после того, как я стала свидетелем этого?

Ноги двигаются сами по себе, как будто больше не доверяют голове. И, честно говоря? Я не виню их, потому что мне трудно полагаться на себя после того, как угодила в эту ловушку.

Потому что так оно и есть. Другого объяснения нет. Если Дэмиен так сильно любил Каина, что убил его семью... то ничто не мешает ему поступить так же со мной.

Потому что я стою у него на пути. Потому что Каин хочет убрать меня с дороги.

Иисус. Кто знает? Они так часто перебрасывали меня от одного к другому, что этого достаточно, чтобы свести с ума здравомыслящего человека.

Меня посещает ужасающая мысль. Что, если Дэмиен — ревнивый лжец и манипулятор? На той записи он определенно угрожал моему психотерапевту.

Может, все это было не по-настоящему? О, Боже. Может, Каин невиновен?

Не могу и не буду оправдывать его нападение в уборной... но есть вероятность, что я все это время была не на той стороне и помогала не тому человеку.

Каин сказал, что Дэмиен кое-что знает о его прошлом и использует это для шантажа.

До этого момента я не могла придумать ни одной причины, по которой Каин хотел бы наказать Дэмиена за убийство людей, которые издевались над ним. В этом не было никакого смысла.

Но если Дэмиен и Каин совершали определенные поступки в прошлом, и Дэмиен намеренно использует это против Каина, когда тот баллотируется в мэры... гнев Каина понятен.

Дэмиен предупреждал меня, что делает все только ради личной выгоды, и когда между нами все закончится, я буду ему благодарна.

Но он ошибался. Я не благодарна. Мне чертовски больно.

Потому что я совершила роковую ошибку, воспылав чувствами к мужчине, к которому не должна... снова.

Мерзкое чувство в желудке усиливается. Дэмиен играл со мной как с чертовой скрипкой.

Может, он и также играет и с Каином? Или... может, они в сговоре друг с другом и им нравится мучить женщин?

Что бы это ни было, не хочу оставаться здесь, чтобы выяснять это.

— Иден, — окликает Дэмиен.

Бегу быстрее. Никогда больше не хочу его видеть.

Он так жаждет, чтобы я ушла. И я ухожу.

Дэмиен и Каин могут быть вместе. Или сами по себе. В любом случае, мне насрать. Я ухожу. С меня хватит. С меня хватит.

Нахуй Каина. Нахуй Дэмиена. Нахуй их обоих.

Мое сердце в конце концов заживет. А может, и нет. Неважно. Чтобы выжить мне необходимо только физическое наличие органа.

Я не умру, как та женщина.

Я больше не буду частью их больной игры.

Я игрок, а не пешка.

Сильная рука обхватывает меня за талию, а большая ладонь зажимает рот, прежде чем оттащить назад.

Впиваюсь зубами в руку Дэмиена, вырываясь из его хватки, пока он втаскивает меня в пустой конференц-зал, а затем пинком закрывает дверь за собой.

Когда мы падаем на пол, начинается настоящая драка. В итоге он оказывается на мне, прижимая руку к ковру.

Жаль, он выбрал не ту руку.

В одном Дэмиен был прав — нож, который дал, годится для самообороны. Этот больной ублюдок выглядит почти гордым, когда подношу его к шее... пока до него не доходит, что я собираюсь воспользоваться им.

— Дай мне шанс объяснить. Если после этого ты все еще хочешь нанести удар, валяй.

— Я не подчиняюсь твоим приказам.

Или чьим-то еще. И никогда больше не буду.

— Я знаю, о чем ты думаешь. Не могу сказать, что виню тебя, потому что сам, блядь, подумал бы о том же. Но мне нужно, чтобы ты выслушала меня.

— Нет...

Он кладет мою руку на свое сердце. Оно бьется так быстро, что практически вырывается из тела.

— Это не уловка. То, что между нами, что бы это ни было, — настоящее. Может, все и не так начиналось, и уж точно не должно было так закончиться... но это правда.

Глупое, предательское сердце.

— Начинай говорить.

— Мы с Каином подружились в выпускном классе.

Я должна ударить его ножом за то, что считает меня такой тупой.

— То, что я видела, было похоже на нечто большее, чем дружба.

Кивает: — Да, так и было, — его голос понижается, — для одного из нас.

Не уверена, что понимаю выражение его лица. Что-то пробивается сквозь фасад. Что-то, чего раньше в нем не замечала.

И когда приходит понимание, у меня перехватывает дыхание.

Это боль. Та, которую невозможно подделать. Та, с которой знакома.

— Ты любишь его.

— Любил, — он удерживает мой взгляд, — но больше нет. С тех пор как он предал меня.

Засовываю нож обратно в подвязку. Впервые с нашего знакомства его бдительность ослаблена, и это достаточно убедительно, чтобы я рискнула встретиться с возможными последствиями.

— Что случилось?

Он закрывает глаза, как будто воспоминания физически пронзают его насквозь.

— Каин очаровал меня. Не потому, что у него были деньги или он был популярен. А потому что я почувствовал то, чего не испытывал ни с одной живой душой до него.

— Что?

Он смотрит на меня сверху вниз: — Связь.

В груди что-то екает. Как бы мне ни хотелось ненавидеть его и осуждать... я не могу. Потому что понимаю это. У нас было схожее воспитание.

И когда тебя всю жизнь игнорирует человек, который должен обеспечивать и любить тебя, заботиться о тебе... внутри остается зияющая пустота.

Пустота, которую, несмотря на страх, отчаянно пытаешься заполнить. Потому что страх пренебрежения — это живая, дышащая сущность. Он таится в тени. Проникает во все, что ты делаешь. Это твой единственный постоянный спутник.

Теперь понятно, почему Дэмиен спросил меня, верю ли я в призраков.

Потому что это именно так. Ты ходишь, говоришь и дышишь, но никогда ничего не чувствуешь. Люди не видят тебя, а ты не видишь их. Они становятся стеклянными фигурками. Подставками из картона.

Прикосновения холодные. Вкус горький. Воздух удушающий.

Потому что это все, что ты когда-либо знал. Это то, к чему ты привык.

Ты бы не узнал настоящего, даже если бы тебя ударили стальной битой по голове, потому что никогда раньше не испытывал ничего осязаемого.

Да и как? Ведь ты так и не научился устанавливать простые, элементарные человеческие отношения.

Пока однажды не случается невозможное. Кто-то приходит, поднимает тебя из-под обломков и оттряхивает от пыли.

Он смотрит в твои глаза... и видит тебя. Видит так, как никто другой никогда не видел. Потому что никто и не пытался.

И внезапно мир становится другим. Краски ярче. Звуки чище. Воздух слаще.

Мертвая штука в твоей груди начинает биться.

Ты жив. Впервые.

Не желая терять это, ты цепляешься за него всем, что есть. Черт, даже тем, чего нет.

Это не имеет значения. Ты зависим. Одержим. Он нужен тебе как биение сердца. Нужен, чтобы функционировать.

Ради него ты бы сделал все, что угодно, рискнул бы всем. Включая свою душу.

Каин Картер был для меня таким человеком.

Но по странному стечению обстоятельств оказалось, что сначала он был человеком Дэмиена.

И вот теперь мы здесь... пытаемся сложить все воедино.

Лицо Дэмиена каменеет: — Я думал, мы родственные души. Он совершал хреновые поступки и придерживался тех же взглядов, что и я. Только, в отличие от меня, он скрывал это от других и носил маску. Но узнать об этом можно было, только внимательно наблюдая за ним. Как я и делал на протяжении нескольких месяцев.

— Ты преследовал его?

— Да, — честно признается он. — Я был заинтригован. Никогда раньше не встречал никого, похожего на него... такого, как я. До него я был волком-одиночкой, — он сглатывает, — но чем больше наблюдал за ним, тем сильнее крепло чувство внутри.

— Что за чувство?

— Он был похож на бомбу, которая вот-вот взорвется. То, что он делал... его агрессия была не похожа ни на что, что я когда-либо видел. Каждый день он словно вел внутреннюю войну. Он был несчастен.

— Из-за всего этого насилия.

— Да. Мне так казалось.

Сердце сжимается.

— Так что же произошло? Очевидно, вы стали друзьями... и все такое.

— Я вторгся в его жизнь. Катрина, женщина, с которой ты встретилась раньше, была школьной возлюбленной Каина. Я трахнул ее в сарае во время обеда. Ходили слухи, и я знал, что рано или поздно он наткнется на нас... и он наткнулся. Вскоре после этого они расстались.

— Это... — я теряюсь в словах.

На его лице нет ни капли сожаления.

— Он не любил ее. Она была просто еще одной опорой в его жизни. Он даже не расстроился, —хмурится он. — А потом мы подружились. Я подумал, что если смогу помочь унять гнев, который он испытывал... ему будет лучше.

— Как унять?

Его губы трогает легкая улыбка: — Думаю, ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы ответить на этот вопрос самостоятельно.

— Ты трахнул его.

— На тот момент нет. Это было не совсем мое. Я не был против, просто предпочитал киску, а член рядом. Мне нравилось делиться. Точнее, смотреть, как телка, которую трахаю, трахает кого-то другого... пока я трахаю ее. Отчасти это было соревнование. Остальное было сплошным кайфом и моими собственными извращениями.

— Ладно, поняла. Вы вместе трахали одних и тех же девушек, — выдыхаю я.

Не хочу навредить, но это не значит, что мне нравится слушать обо всех девушках, которые были до меня. Нервы сжимаются в животе, когда в голове проносятся слова Катрины, сказанные ранее.

— Одна из девушек умерла? Это то, о чем говорила Катрина?

Морщинка на его лбу становится глубже.

— У нас с Каином была только одна девушка. Учительница естествознания миссис Миллер. Она... не могу этого объяснить. Кристи была особенной. Великолепная и завораживающая одновременно. Но я не был влюблен в нее. Между нами не было связи, только взаимное уважение. Она не осуждала меня и не пыталась изменить, а я не осуждал и не менял ее. Но если мне кто-то был нужен, я знал, что она рядом. Без притворства и всякой ерунды. В каком-то смысле она, наверное, была мне самой близкой матерью, которая когда-либо у меня была.