— Я поцеловала тебя, потому что злюсь на Каина, — признаюсь, пытаясь образумить его.

— Я поцеловала тебя, потому что злюсь на Каина, — признаюсь, пытаясь образумить его.

— Что?

— Ты ведь хотел знать правду, верно? — сглатываю, уткнувшись в его ладонь. — Что ж, правда в том, что ты прав во всем. Меня зовут Иден, и я падчерица Каина. И, как ты уже знаешь, я влюблена в него, — повернув голову, изучаю его краем глаза. — Тебе не обязательно говорить мне, кто ты. Я сама догадалась. Теперь все обрело смысл.

Этот человек не только слишком много знает о моих отношениях с Каином, но и явно хочет мне навредить.

И есть только один человек, который хотел бы, чтобы я исчезла.

Маргарет.

— Ты знаешь, кто я?

Киваю: — Маргарет дочь губернатора. Вот почему Каин женится на ней... и вот откуда ты так много знаешь обо мне, — закрываю глаза, вспоминая след губной помады на воротнике Каина в ту ночь, когда мы переспали в гостиной.

Это было всего три недели назад. К тому времени Каин уже, должно быть, встречался с Маргарет. Возможно, даже сделал ей предложение.

Это объясняет, почему после этого он избегал меня как чумы. Чувство вины.

— Должно быть, он чувствовал себя виноватым за то, что изменил ей, и поэтому рассказал о случившемся. В свою очередь, Маргарет стала ревновать и наняла тебя, чтобы ты разобрался с проблемой... со мной, — раздражение бьет прямо в грудь. — Знаю, что у тебя есть приказ и все такое, но я была бы очень признательна, если бы ты передал ей сообщение.

— Что именно?

Расправляю плечи: — Передай ей, пусть отсосет у меня, — одариваю его угрожающей улыбкой. — Хотя, если подумать, лучше скажи, чтобы она научилась сосать член. Может, тогда ее жениху не придется просить меня закончить начатое.

Его голубые глаза искрятся весельем: — Ты умнее, чем кажешься.

Это подтверждение практически сбивает меня с ног. Часть меня надеялась, что ошибаюсь.

— Не могу поверить, что она наняла тебя, чтобы избавиться от меня, — вцепившись в перила, выдыхаю. — Эта сучка считала себя такой милой, притворяясь, что не знает, кто я такая, — смеюсь. В конце концов, она не так уж и умна. — Каин оторвет ей голову, когда узнает, — я свирепо смотрю на него. — И тебе тоже.

Мужчина проводит носом вдоль линии моих волос.

— Твой отчим перевел деньги на мой счет сегодня утром.

Замираю: — Что?

— Я сказал тебе, он...

— Нет, — вмешиваюсь, потому что он явно лжет. — Ты ошибаешься. Каин никогда бы не убил меня.

Мне все равно, что Маргарет велела этому парню сказать. Ни за что не поверю, что Каин мог нанять кого-то, чтобы убить меня. Может, он и не испытывает ко мне тех чувств, которые испытываю к нему, но знаю, что он любит меня.

Он моя семья.

Вот что он сказал в ночь смерти мамы.

— Ты сама это сказала, Иден. Каин женится на Маргарет, потому что она дочь губернатора. И если его новая невеста расстроилась, узнав, насколько вы близки... он сделает все, чтобы снова завоевать ее расположение, — он слизывает слезу, стекающую по моей щеке. — Вернее, сделает все, чтобы победить на выборах... в том числе отправит своего любимого ягненочка на бойню.

Качаю головой. Его промывание мозгов на меня не подействует.

— Нет. Он любит...

Я, блядь, так близок к тому, чтобы получить все, что когда-либо хотел... и я не позволю ни тебе, ни кому-либо еще разрушить это.

Чувствую, как краска сползает с лица, когда вспоминаю слова Каина той ночью.

Осознание того, что этот человек может быть прав, пронзает меня как горячий нож масло.

Для Каина нет ничего важнее этих выборов.

Даже я.

Кровь стынет в жилах, пока разум собирает все кусочки воедино.

— Каин хотел, чтобы я приехала сюда. Он купил мне платье, — тошнота подкатывает к горлу, и я срываю с себя порванное платье. Не хочу, чтобы что-то из его вещей находилось рядом со мной.

— Как он мог так поступить? — задыхаюсь. — Как до этого дошло?

Легко. Потому что знает, как сильно я его люблю.

Знает, что моя одержимость им не знает границ... и смерть была единственным способом удержать меня на расстоянии навсегда.

Мужчина, загнавший меня в угол, впивается зубами мне в шею.

— Знаю, что это больно, — он проводит пальцами по животу, останавливаясь над лобковой костью, — но я могу все исправить.

— Нет, не можешь, — шепчу в ответ.

Каин единственный, кто может все исправить.

Дыхание сбивается, когда его рука опускается ниже.

— Я защищу тебя, Иден, — большим пальцем перебирает жемчужины, и я инстинктивно выгибаюсь навстречу, как будто тело знает, что он мой спасательный круг.

Только не понимаю, почему. Почему человек, которого наняли, чтобы убить меня... предлагает спасение?

— Какая тебе выгода?

Пульс учащается, когда его палец скользит по моей промежности.

— Кроме этого? — он дергает за нитку, и жемчужины рассыпаются в разные стороны. — Месть.

Волоски на затылке встают дыбом.

— Кому... — не успеваю закончить фразу, потому что он засовывает в меня два пальца.

— Твоему отчиму.

Начинаю говорить, но он ускоряет темп, входя тщательными, быстрыми движениями, от которых извиваюсь.

— И ты поможешь мне. Понимаешь?

Вопреки здравому смыслу, киваю, голова кружится. Я так близка к оргазму, что не могу видеть ясно. Однако он убирает руку, прежде чем успеваю кончить.

— Хорошо, — он прикрепляет мое запястье к перилам. При ближайшем рассмотрении замечаю, что это его галстук-бабочка. — Потому что, если ты меня обманешь... я убью вас обоих.

От его угрозы сердце начинает бешено колотиться в груди, а затем, когда смотрю на свое запястье, и вовсе перестает биться.

Каин связал меня в шкафу.

Но что, если это был не Каин?

Но у меня нет времени на размышления, потому что он направляет мою свободную руку к молнии на брюках.

— Вытащи.

Рука дрожит, когда обхватываю его по всей длине. Член толстый и длинный. Смесь силы и ужаса, окутанная шелком. Он издает глубокий горловой звук, когда провожу пальцами по венам и выпуклостям, поглаживая от основания до головки.

— Нагнись и ухватись за перила, — рычит он, — я хочу увидеть твою киску.

Когда выполняю его просьбу, нервозность сводит меня с ума. Поза заставляет полностью открыться.

Судя по одобрительному рыку, ему нравится. Он медленно вводит в меня два пальца и раздвигает их, растягивая меня.

— Прекрасно.

Щеки пылают. Что-то подсказывает мне, что он не из тех мужчин, которые делают комплименты.

Задыхаюсь, когда он вынимает пальцы и гладкая головка члена скользит по моим половым губам.

— Посмотри на звезды и задержи дыхание.

— Зачем?

— Потому что будет больно.

— Что...

— Забираю то, что принадлежит ему, — он стонет мне в ухо, и раскаленная добела боль пронзает тело.

Слезы застилают глаза, когда его рука властно обхватывает бедро, и резко выдыхаю, когда он снова толкается, словно заявляя свои права.

Ноги превращаются в желе. Не знаю, почему он так ненавидит Каина, но какова бы ни была причина, она явно носит личный характер.

Но это все равно не дает ему права забирать что-то без спроса.

— Не помню, чтобы давала тебе разрешение.

— Не помню, чтобы просил, — боль ненадолго сменяется удовольствием, когда рука скользит между моих ног, и он шепчет: — Скажи, чтобы я остановился.

Пульс учащается, когда он находит точку, которая воспламеняет все нервные окончания. Однако мое удовольствие недолговечно, поскольку образы Каина и Маргарет вместе один за другим проносятся в моем сознании как пули, попадающие в цель.

Смеялись ли они, планируя мою кончину?

Чувствовал ли Каин хоть что-нибудь — стыд или печаль, — когда платил этому человеку за то, чтобы тот покончил с моей жизнью?

— Нет, — цепляюсь за перила, гнев и ненависть обволакивают меня, скручиваются так сильно, что не могу дышать.

Напоминая о том, что Каин всегда будет внутри меня.

Потому что даже если ненавижу его сейчас... сначала я полюбила его.

И в глубине души знаю, что буду продолжать любить... со всеми теми осколками, которые он оставил мне.

Это самое жестокое наказание из всех возможных. Продолжать любить того, кто дал тебе все основания ненавидеть.

— Не останавливайся, — говорю, и орган в груди превращается в сталь. — Продолжай.

Хочу, чтобы Каин горел так же, как и я.

Хочу, чтобы он знал, что я не ушла с миром, когда он приказал кому-то убить меня.

Что не он получил эту часть меня.

Это сделал кто-то другой.

Хнычу от удовольствия и боли, когда мужчина берет меня грубыми, примитивными толчками.

Он трахает так же, как и угрожает... безжалостно.

— Как тебя зовут? — спрашиваю, дыхание прерывистое. — Ты во мне, а я даже не знаю твоего имени.

Наматывая волосы на кулак, он запрокидывает мою голову назад, наклоняясь ртом к уху: — Дэмиен Кинг.

С этими словами он ускоряет темп, трахая меня так сильно, что я вскрикиваю, теряя равновесие.

— Давай, ягненочек, — дразнит, хватая меня за бедра, чтобы удержать. — Прими мой член как хорошая девочка.

Начинаю говорить, но он щиплет клитор, и у меня подкашиваются ноги.

— Нет, я не могу. Не могу кончить, — произношу, а тело противоречит само себе. — Это слишком больно.

— Поверь мне, — рычит он, отпуская мою руку, — если я захочу, чтобы ты кончила, ты кончишь.

Его член пульсирует, и он вздрагивает, кончая в меня с яростным рыком.

А потом не остается ничего, кроме воя пронизывающего октябрьского ветра вдалеке.

— Это был мой первый раз, — шепчу, когда он выходит из меня.

Жалею об этих словах, как только они слетают с губ.

— Знаю, — его смех безжалостен, — ты залила кровью весь мой член.

Как по команде, жидкость начинает стекать по бедрам. Хочу развернуться, намереваясь спросить, могу ли я помыться, но он останавливает меня.

— Мы еще не закончили.

Грубые ладони скользят по моему телу, когда он опускается на колени. Пульс учащается.

— Что ты делаешь?

Он раздвигает меня большими пальцами.

— Ты хочешь получить награду, не так ли?

Стону, когда его рот находит мою киску, и он осыпает поцелуями щелочку.

— Да.

Хочу, чтобы он облегчил боль.

Глаза закрываются, когда он проводит языком по клитору, облизывая его длинными, резкими движениями.