Я развернулся, готовый начать с ним спор, но когда увидел, что его рука соскользнула и свисала с дивана, я поспешил подойти и проверить, в порядке ли он. Вид, который меня поприветствовал, лишил мои паруса раздражения и гнева.

Щека Баша прижималась к подлокотнику, а его глаза были закрыты. Эти тёмные ресницы целовали его щёку, а его волосы все были взъерошены. Он выглядел так небрежно, каким я никогда его не видел, и был на сто процентов в отключке. Было похоже, что нашему маленькому разговору придётся подождать.

Я закрыл глаза и провёл рукой по своим волосам, молясь о терпении, а затем обошёл кофейный столик, чтобы взять с реклайнера одну из подушек.

Я осторожно поднял голову Баша и подложил под неё мягкую подушку. Когда он обхватил её руками и крепко прижал к себе, что-то у меня в груди сжалось.

Даже на сто процентов пьяный, Себастиан Вогель был ошеломляющим. Я сел на реклайнер, чтобы наблюдать за ним, и хоть вид за окном был чем-то захватывающим, здесь внутри вид был ещё лучше.