Глава 23

Глава 23

ВЛАД



— Обри?

Она закатывает глаза, бормоча непристойности себе под нос, и я ничего не могу поделать с растущей иррациональной ревностью. Она рассказала Джорджу о том, что ее беспокоит, и обратилась к нему за помощью, но не ко мне? Почему?

Единственный возможный виновник — это тот мерзкий мужчина, которому я желаю умереть ужасной смертью. Того факта, что он прикоснулся к ней раньше меня, достаточно, чтобы мне захотелось обезглавить его. В тот момент, когда она стала моей, он вырыл себе могилу за то, что причинил ей боль — этот глупец просто продолжает оттягивает свой срок.

— Нет ничего такого, с чем я не могла бы справиться.

— Я никогда не думал, что ты можешь с чем-то не справиться, — мысль о том, что она не доверяет мне, раздражает.

Несколько мгновений мы идем молча, затем она откашливается.

— Могу я задать тебе вопрос?

Я пожалею об этом.

— Что ты хочешь знать? — я беру ее за руку и тяну по направлению к замку.

— Сколько тебе лет? — выпаливает она. — Мы спим вместе неделю, а я даже не знаю, сколько тебе лет.

— Мне двадцать девять, — по крайней мере, я выгляжу на 29 человеческих лет. На самом деле мне больше пятисот, и с момента превращения я не постарел ни на день.

Мне не нравится, что я вынужден скрывать от нее правду, и становится все труднее подавлять в себе потребность быть всегда рядом. Уже достаточно того, что она, кажется, отстраняется, потому что так мало знает обо мне. Я хмурюсь, понимая, что мало что могу сделать, чтобы она осталась в моей постели и объятиях.

— Итак, каким образом этот говнюк вызывает у тебя стресс? — спрашиваю я, хлопая ресницами. Я просто хочу, чтобы она открылась.

Она смеется и говорит:

— Это длилось недолго, — ее губы подергиваются, на краткий миг слегка приподнимаясь в слабой улыбке. — Чед опубликовал мою фотографию с подругой, но она не очень… уместная? Думаю, это лучшее слово. Люди расстроены, и с тех пор мой телефон трезвонит как сумасшедший.

— Значит, они расстроены тем, что он опубликовал твою фотографию?

Она стонет.

— Думаю, пришло время рассказать тебе о Чеде.

— Ммм.

Я засовываю руки в карманы пальто и жестом приглашаю ее пройти, кивая в сторону сосен у задней части замка. Она следует за мной, и снег хрустит под нашими ботинками, оставляя следы.

— Я познакомилась с Чедом в колледже, и теперь, оглядываясь назад, я почти уверена, что это было полностью подстроено нашими родителями, — начинает она, на ходу размахивая руками. — В любом случае, я завела блог и сняла видео, не думая, что это во что-то выльется. Я делала видео в местах, куда мы с родителями ездили в отпуск, желая использовать их для создания своего рода онлайн-путеводителя для туристов. Я по глупости согласилась позволить ему помочь после того, как они — он и его родители, я имею в виду — случайно оказались там, — она усмехается, сморщив нос. — Что за глупость. Но нам удалось сделать из этого бизнес, осматривая пляжи и играя в романтику на публику. Поначалу он был таким джентльменом. Он сказал, что не хотел торопиться. Но через два года я обнаружила, что он врал.

Ее плечи опускаются, поведение полностью расходится с ее обычным «я». Сияние тускнеет.

Я толкаю Обри под руку, пытаясь отвлечь, и легкая благодарная улыбка трогает ее губы.

— Продолжай. Я слушаю.

Он никогда больше не прикоснется к ней, если я буду иметь право голоса. Он никогда не заслуживал ее сияния, если так хотел его приглушить, а я более чем достаточно жаден, чтобы желать ее блеска, как драгоценного камня.

— Я даже по глупости согласилась выйти за него замуж, можешь в это поверить? Я была так поглощена спонсорством и рейтингами, что ничего не смогла разглядеть. Это так глупо, и я была бы абсолютно несчастна, если бы все случилось. — снег сыпется с непокрытых волос, когда она качает головой. — Он должен знать, что из этого ничего бы не вышло. Я просто не думаю, что он ожидал, что я так быстро уйду, — ее лицо расплывается в улыбке, которая тут же исчезает. — Но неизвестно, что наши родители говорили ему все это время — они не самые лучшие.

Я хмурю брови.

— Твои родители не против него после всего?

Ее губы поджимаются, а в глазах появляется боль.

— Нет. У моих родителей с ним деловое соглашение, поэтому они все еще настаивают на этом, несмотря на мои чувства и на то, что он сделал, — она вскидывает руки с застывшими от разочарования пальцами, а затем опускает их по бокам и выдыхает в знак поражения. — Довольно дерьмово с их стороны, правда?

Я прочищаю горло, проглатывая множество красочных ругательств.

— Чем я могу помочь? — спрашиваю я.

Она прикусывает губу и краснеет, когда отводит взгляд с паническим смешком.

— На самом деле, ты уже делаешь это. Вечеринки мне точно хватит на несколько недель. Я имею в виду, никто не собирается винить меня за то, что я хочу рассказать людям об этом месте, и история с Чедом в конце концов утихнет. Возможно, я потеряю несколько подписчиков, но, думаю, все будет хорошо. При условии, что он не опубликует больше компрометирующих фотографий.

Заложив руки за спину, она стучит носком ботинка по земле, опустив взгляд.

Я собираюсь оторвать ему голову, а затем попросить об одолжении Фрэнка, чтобы оживить его просто для того, чтобы я мог сделать это снова. Мои глаза вспыхивают красным, на мгновение вытесняя карий, пока в голове прокручивается множество вариантов, как заставить замолчать этого неблагодарного подонка. Я разорву его на части. Выпотрошу его. О, ему будет больно, очень больно.

Если бы я знал, что он так отомстит, я… нет, вспоминая, как она кончила на мои пальцы, как ее спина выгнулась над столом… я бы не стал поступать иначе.

— Ты в порядке? — спрашивает она тихим и сладким голоском. Стоя на снегу с озабоченным выражением лица, она похожа на ангела, который спустился с небес, чтобы соблазнить меня. Она совершенно сногсшибательна.

Мальчишка, очевидно, полный идиот.

— Я раздражен, — как она может не знать, насколько сильна? — Обри, я должен сказать, что считаю тебя необыкновенной. Любой, кто увидит, как ты говоришь о чем-нибудь, тоже это заметит.

Она улыбается, но это выглядит не совсем уместно.

— Спасибо, Влад. Это много для меня значит.

— Тебе понравилось ожерелье? — я спрашиваю, наклоняя голову, пытаясь сменить тему на менее напряженную.

Этот придурок довольно скоро получит по заслугам.

Она поворачивается и смотрит на меня.

— Оно прекрасно, но я не могу принять его.

— Что ты имеешь в виду?

— Оно настоящее? — ее плечи нервно приподнимаются.

— Какая разница? Тебе нравится?

Она бледнеет и останавливается.

— Боже мой, оно настоящее! Я не могу просто ходить с ожерельем, которое стоит целое состояние, Влад. Это слишком.

Боги. У меня никогда не было таких проблем с простым подарком женщине. Мне почти хочется раздраженно закатить глаза. Большинство женщин из моего прошлого попытались бы заполучить в свои наманикюренные лапы такую вещь. А эта пытается вернуть ее мне. Кого волнует, сколько она стоит?

— Оно напоминает мне о тебе, — говорю я.

Она фыркает и утыкается в меня, обнимая за талию.

— Я все равно не оставлю его себе, но спасибо.

Она обязательно оставит его.

Ее глаза голубые, бездонные и прекрасные, как море перед штормом. Ее губы приоткрываются, вероятно, чтобы продолжать убеждать меня, и я наклоняюсь, заставляя ее замолчать поцелуем.

Ее руки тянутся к моему затылку и притягивают меня ближе. Я рычу ей в губы.

— Веди себя прилично, бесстыдница.

Она хихикает рядом со мной, как будто я сказал что-то смешное, что только больше раздражает.

— Здесь слишком холодно. Идем. Сюда, — я машу рукой в сторону одной из пристроек, что я когда-то сделал. — В прошлые века было необходимо множество выходов на случай, если в замок проникнут враги.

Лицо Обри наконец озаряется, когда она окидывает взглядом круглую башню, пока мы идем к стене замка.

Вход в замок рядом со рвом — один из моих любимых, так как невозможно найти дверь, не зная, на какой камень нажать. Она озадаченно смотрит на стену, когда я толкаю грубый камень, края которого стерлись за столетия воздействия стихии. Раздается знакомый звук царапанья и скольжения, и, наконец, открывается проход.

— По крайней мере, если замок окажется в осаде, пока я здесь, у нас будет возможность тайно сбежать, — она игриво приподнимает брови, глядя на меня.

Я заметно съеживаюсь, застонав от ее дурацкой шутки — несмотря на юмор, который нахожу в ней.

— В замке довольно много входов. Возможно, если ты останешься достаточно надолго, у меня будет время показать их все.

Ее глаза сверкают от возбуждения.

— Куда ведет этот?

Я ухмыляюсь ей сверху вниз.

— Хочешь узнать?

— Ага… Но ты иди первым, — говорит она с неуверенностью на лице.

Я хватаю ее за руку и тяну за собой. Поднимая рычаг, я жду, когда механизм захлопнется и мы погрузимся в темноту. Она задыхается, крепко держа мою руку, и у меня в груди сжимается от того, как доверчиво она прижимается. Мое зрение не нуждается в освещении. Я прекрасно вижу даже в кромешной тьме, но я знаю, что она, скорее всего, не видит и на фут перед собой.

Я веду ее и останавливаюсь у пролома в стене. Поднимаю рычаг вверх, и теплые оранжевые шары трещат и мерцают, освещая путь в туннеле. Старые серые каменные стены видны в лучах света.

— Так лучше?

— Да. Спасибо, — она смотрит на туннель, а затем вниз, на наши ноги, уставившись в пол, словно ожидает, что он исчезнет.

— Что ты делаешь?

Она поднимает ботинок.

— Ищу мышей.

Я смотрю на безупречно чистый камень, отмечая, что Хильда была здесь недавно. Так вот где она пряталась до прибытия наших новых гостей.

— Возможно, тебе будет трудно их найти.

Взяв проворную руку Обри, тепло которой перетекает в мою, я беру на себя инициативу. Длинные туннели служат коридорами, соединяя все потайные комнаты. Ее восхитительное сердцебиение возвращается к нормальному ритму после испуга.