"Могла ли смерть сделать Нину безумной?” – размышляла я.

В субботу я позаботилась о последней детали. Доктор Хартман договорился с миссис Ходжес и ее зятем о покупке соседнего дома. Я знала, где она живет. Я также знала, что в субботу утром она ездит одна на рынок в Старый Город за свежими овощами, которые были для нее своеобразным фетишем.

Калли остановился рядом с машиной дочери миссис Ходжес и дождался, когда старуха выйдет с рынка. Как только она появилась с полными сумками в руках, он подошел и сказал:

– Позвольте я помогу вам.

– Спасибо, я сама... – начала было миссис Ходжес, но Калли забрал у нее одну сумку, крепко взял за руку и повел к “Кадиллаку” доктора Хартмана. Подойдя к машине, он открыл дверцу и швырнул ее на переднее сиденье, как выведенный из себя родитель швыряет двухлетнего младенца. Миссис Ходжес сделала попытку открыть запертую дверцу и выбраться, но Калли проскользнул на водительское место и своей огромной рукой, в которой помещалась вся головка глупой старухи, сжал ее физиономию. Она тяжело привалилась к дверце. Калли, удостоверившись, что она дышит, повез ее домой, включив пленку с записью Моцарта и глупо стараясь подпевать.

В воскресенье 10 мая, вскоре после полудня, в ворота вновь постучала посланница Нины.

Я послала Говарда и Калли впустить ее. На сей раз я была готова к ее приходу.