– Да? – устало спросил он. – В чем дело?

– Твой старый друг герр Борден приготовил для нас сюрприз, – холодно сообщил Барент.

Хэрод бросил тревожный взгляд на Вилли. Он сразу же решил, что этот “сюрприз” будет осуществляться за его счет, но пока не знал, каким образом.

– Мы просто предложили внести дополнение в повестку дня, – усмехнулся Вилли. – А К. Арнольд и мистер Кеплер – против.

– Потому что это безумие! – воскликнул Кеплер, вышагивая вдоль огромного окна.

– Молчать! – распорядился Вилли, и Кеплер умолк.

– Мы? – тупо переспросил Хэрод. – А кто это “мы” ?

– Преподобный Саттер и я, – пояснил Вилли.

– Оказалось, мой старый друг Джеймс уже несколько лет дружит с герром Борденом, – заметил Барент все тем же ледяным тоном. – Интересный поворот событий.

– А вы, ребята, знаете, что сейчас творится в северной части этого долбаного острова? – с ухмылкой спросил Хэрод.

– Да. – Барент вынул из уха телесного цвета наушник размером меньше слухового аппарата, а затем постучал по крошечному микрофону, присоединенному к нему тончайшей проволокой. – Я знаю. Но это чепуха по сравнению с нашей дискуссией. Как ни смешно, но в первую же неделю твоего пребывания в нашем клубе, Тони, в твоих руках оказывается его судьба.

– Черт, я даже не врубаюсь, о чем вы говорите! – изумился Хэрод.

– Мы говорим о предложении расширить деятельность Клуба Островитян до.., э-э.., более соответствующих масштабов.

– Весь мир, – добавил Саттер. Лицо евангелиста раскраснелось и покрылось потом.

– Что – весь мир?

На губах Барента заиграла сардоническая улыбка.

– Они хотят вместо индивидуальных игроков использовать целые нации суррогатов, – пояснил он.

– Нации? – переспросил Хэрод. Где-то за Дубовой аллеей ударила молния, и поляризованное стекло окна потемнело.

– Черт побери, Хэрод! – вспылил Кеплер. – Ты способен на что-нибудь другое, кроме как стоять здесь и повторять за всеми, как попугай?! Эти два идиота хотят все взорвать. Они требуют, чтобы мы играли не людьми, а ракетами и подводными лодками. Они хотят сжечь дотла целые страны.

Хэрод вытаращил глаза Вилли и Саттера.

– Тони, – спросил Барент, – признайся, ты впервые слышишь об этом предложении? Хэрод кивнул.

– И мистер Борден никогда не поднимал эту тему в разговорах с тобой?

Хэрод покачал головой.

– Теперь ты понимаешь всю важность своего голоса, – тихо произнес Барент. – Это решение вскоре может изменить характер наших ежегодных развлечений.

Кеплер надтреснуто рассмеялся.

– Оно может взорвать весь этот сучий мир.

– Да, – согласился Вилли, – возможно. А возможно, и нет. Но это будет невероятно захватывающее зрелище.

– Вы обманываете меня, – произнес Хэрод срывающимся фальцетом.

– Вовсе нет, – спокойно сказал Вилли. – Я уже продемонстрировал, с какой легкостью могут быть обойдены самые высокие уровни военной безопасности. Мистер Барент и остальные давно знают, как просто оказывать влияние на глав государств. Нам остается только отказаться от временных ограничений и расширить масштаб наших состязаний, что придаст им несравнимо большую увлекательность! Конечно, это будет связано с некоторыми поездками, необходимостью обеспечить безопасное место для переговоров, когда состязание.., э-э.., станет слишком горячим, но мы не сомневаемся, что К. Арнольд в состоянии позаботиться об этих мелочах. Не правда ли, герр Барент?

Барент потер щеку.

– Конечно. Но дело в том, что мои возражения обусловлены не затратами средств и даже не огромным количеством времени, которого потребуют подобные состязания, а потерей ресурсов – как человеческих, так и технических, накопленных за столь долгий период времени.

Джимми Уэйн Саттер засмеялся – этот глубокий грудной смех был так хорошо знаком миллионам телезрителей.

– Брат Кристиан, неужто ты думаешь, что сможешь забрать все это с собой?

– Нет, – тихо ответил Барент, – но я не вижу смысла уничтожать все лишь потому, что сам не смогу наслаждаться этим.

– А вот я вижу! – решительно возразил Вилли. – Вы являетесь основателем этой Игры. Предлагаю провести голосование. Джимми Уэйн и я голосуем “за”. Вы и этот трус Кеплер – “против”. Тони, твое решение?

Хэрод вздрогнул. Тон Вилли не допускал никаких возражений.

– Я воздерживаюсь, – заявил он. – И пошли вы все к такой-то матери!

Старик стукнул кулаком по столу.

– Хэрод, кусок дерьма, черт бы тебя побрал, педофил! Голосуй!

Словно огромные тиски впились стальными когтями в череп Хэрода. Он схватился за голову, раскрыв рот в беззвучном крике.

– Прекрати! – рявкнул Барент, и тиски разжались. Хэрод снова чуть не закричал, теперь уже от облегчения. – Он сделал свой выбор, – уже спокойно произнес Барент. – Он имеет право воздержаться. А при отсутствии большинства голосов решение не принимается.

В глубине холодных серых глаз Вилли словно вспыхнуло синее пламя.

– Нет. При отсутствии большинства возникает патовая ситуация. – Он повернулся к Саттеру:

– Как ты думаешь, Джимми Уэйн, можем мы оставить этот вопрос в подвешенном состоянии?

Лицо Саттера лоснилось от пота. Он уставился в какую-то точку чуть выше и правее головы Барента и забубнил:

– И семь Ангелов, имеющих семь труб, приготовились трубить. Первый Ангел вострубил, и град и огонь, смешанные с кровью, пали на землю; и третья часть дерева сгорела...

Второй Ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море; и третья часть моря сделалась кровью...

Третий Ангел вострубил, и большая звезда, горящая подобно светильнику, упала с неба на третью часть рек и на источники вод.

Четвертый Ангел вострубил, и поражена была третья часть солнца и третья часть луны и третья часть звезд...

И видел я и слышал одного Ангела, летящего посреди неба и говорящего громким голосом: горе, горе, горе живущим на земле от остальных трубных голосов трех Ангелов, которые будут трубить!

Пятый Ангел вострубил, и я увидел звезду, падшую с неба на землю, и дан был ему ключ от кладезя бездны... – Саттер умолк, допил остатки бурбона и повалился в кресло.