Мой член дернулся в штанах, и я проглотил стон.

— Я поняла три вещи, когда была больна, и ты позаботился обо мне, — сказала она, касаясь губами моего уха. — Во-первых, я была очень неправа в том, что сделала с тобой. Ты был прав в ту ночь. Все, что ты мне сказал, было суровой правдой, которую я отказывалась признавать последние три года. Во-вторых, я не гналась за искуплением. Я только пыталась навредить себе. И в-третьих, я хочу найти настоящее спасение. Сразись со мной, Киллиан. И я буду сопротивляться тебе, пока нам не из-за чего будет драться.

Мое сердце колотилось, и я мог только моргать. Джулианна выпрямилась, ее губы изогнулись в теплой улыбке. Я смотрел, как она уходит, платье плотно облегало ее бедра и задницу. Она только что…

Я стиснул зубы, отказываясь верить, что моя жена только что лишила меня дара речи.

Когда у меня появилась возможность покинуть остров, я решил остаться.

Когда я мог держаться на расстоянии, я решил заботиться о Джулианне, когда она нуждалась во мне.

А сейчас…

Джулианна Спенсер была порочной женщиной, и я попался в ее ловушку не один, а три раза. Я действительно был чертовым дураком.

Джулианна

Дорогой муж,

Твое отсутствие усложнило мне жизнь.

Хотя я так и не получила твоей любви,

Твое присутствие принесло мне утешение.

Теперь я ранена в тишине.

Я вдохнула аромат, который ты оставил после себя,

Но даже это сейчас померкло.

Я слабею, пока жду твоего возвращения.

Я оплакиваю твою потерю,

И мое сердце больше не чувствует необходимости бороться.

Я горю в твоем присутствии.

Я болею в твое отсутствие.

Я хочу увидеть тебя, в последний раз.

Прежде чем я пойду…

Прежде чем я исчезну…

Пожалуйста вернись.

- А

Именно это письмо от Арабеллы неделю назад заставило меня задуматься. Ее слова нашли отклик во мне, и я поняла их на личном уровне.

Я сгорала в присутствии Киллиана и болела в его отсутствие.

Какая ирония, как я хотела, чтобы он ушел, чтобы двигаться дальше – но когда он делал именно это, я не могла потерять его.

Киллиан сказал мне, что ненавидит меня. И я поверила ему.

Но как бы он ни хотел это отрицать — он все равно любил меня по-прежнему. Я чувствовала это в его нежном прикосновении, пока болела. Чувствовала это по тому, как он заботился обо мне, так терпеливо.

Хотя он потом ушел, я уже увидела то, что должна была увидеть. Это заставило меня осознать две вещи.

Как же я ошибалась раньше, когда дело доходило до моего искупления.

И как сильно я нуждалась в своем муже.

Может быть, это мой лихорадочный мозг что-то спровоцировал во мне. Мысль о смерти раньше казалась мне домом. Спокойным. Но сейчас меня это обеспокоило.

Я хотела жить.

Я хотела починить то, что сломала.

Не так извращенно и иррационально, как я пыталась сделать раньше.

Но я хотела исправить это, на этот раз правильно.

Потом меня поглотила ненависть к себе.

Теперь я была поглощена идеей истинного спасения. Не та красивая иллюзия, за которой я гналась последние три года.

В то время как я находила утешение в трагической истории Арабеллы, потому что мы были похожи. Теперь я могла ясно читать между строк ее писем. Ее ненаписанные слова.

Арабелла хотела бороться за любовь своего мужа. Но она слишком легко сдалась и, в конце концов, осталась умирать одна. Когда ее болезнь взяла верх, маркизы были в экспедиции. Слишком далеко за пределами досягаемости.

Арабелла умерла до того, как Элиас смог вернуться домой. У нее больше не было сил сражаться, не было причин оставаться в живых. Так и зачахла без любви мужа.

В ночь бала-маскарада Киллиан показал мне зеркало правды, заставив меня взглянуть на свою душу в отражении.

Я больше не хотела быть мученницей. Пребывать в саморазрушении, думая, что это мой единственный выход. Чтобы ненависть к себе разрасталась внутри меня.

Я хотела другой истории. Не очередной трагической истории…

Я не хотела наполовину написанную историю. Я хотела полную концовку. Со вновь обретенной уверенностью я приготовилась к битве всей своей жизни.

Вернуть доверие и любовь мужа.

Киллиан и я были двумя половинками разрушенной души, и мне нужно было исправить то, что было сломано, чтобы мы снова могли быть целыми. Во всяком случае, именно этого Грейслин хотела бы для меня. Чтобы найти истинное утешение.

В то время как Киллиан раньше был слеп из-за своей ярости и ненависти, я была слепа от чувства вины и позволила ему поглотить меня, стать единым со мной, пока я не смогла отделить себя от этой эмоции. Это затуманило мое суждение и в конечном итоге замаскировало другие мои чувства.

Я сложила письма Арабеллы и положила их обратно в ящики, которые нашла. Пришло время отложить историю Арабеллы, чтобы я могла сосредоточиться на своей.

Неважно, сколько сходства я нашла между нами; Арабелла не была мной, и я не была ею. Наша история была и будет другой. Проклятый замок или нет.

Через два часа Мирай ворвалась в мою личную библиотеку. Ее глаза широко раскрыты, щеки раскраснелись, а на лице играла улыбка.

— Это освежает взгляд. В любом случае, мне нужны хорошие новости, — сказала я, положив книгу рядом с собой на сиденье у окна. — Давай, расскажи мне. Не стесняйся.

— Рагна, — прерывисто выдохнула она. — Она здесь.

Я отшатнулась от ее слов, задыхаясь. 

— Что ты только что сказала?

— Киллиан вернул ее! — Мирай практически закричала от волнения. Прежде чем она успела закончить предложение, я уже вскочила на ноги и выбежала из западного крыла.

Бегу по коридору, мимо моей комнаты и вниз по лестнице. Мои босые ноги шлепали по росистой траве, пока я бежала к конюшне.

Я остановилась, услышав восторженное ржание Цербера, а потом… фырканье Рагны в ответ. О Боже, это была музыка для моих ушей.

В моей груди появилось жжение, а желудок затрепетал, когда я завернула за угол конюшни. Желание бежать и обхватить кобылу руками было сильным, но я сдержалась. Я наблюдала за ними втроем вместе, любуясь видом моего мужа с двумя красивыми лошадьми. Хотя обе они были лошадьми, они были двумя разными существами, если их когда-либо сравнивать.

Цербер был черным и упрямым. Сварливый и непредсказуемый.

Рагна была белой и мягкой. Дружелюбной и дразнящей.

Полные противоположности, совершенные инь и ян.

Киллиан стоял ко мне спиной, сильный и грозный. Его блейзер был небрежно брошен на стог сена, а сам он был только в черной классической рубашке и брюках.

Он расчесывал черную шубу своей лошади, а Рагна гарцевала вокруг них, вскидывая голову и подталкивая ею Цербера. Жеребец не выглядел раздраженным, но на самом деле, похоже, он ценил внимание Рагны к нему.

Было ли это своего рода ухаживанием между ними? Я никогда не думала, что однажды увижу двух лошадей, ухаживающих друг за другом.

Мои руки тряслись, и я зарылась ими в свою струящуюся пастельно-голубую юбку.

— Я знаю, что ты там, — спокойно сказал Киллиан. Угу, попалась. — Перестань прятаться и выходи. Твоя кобыла становится беспокойной без твоего присутствия.

Я пискнула в ответ, и Рагна резко повернула голову в мою сторону. Она громко заржала и направилась ко мне с нескрываемым энтузиазмом.

Я бросилась вперед, обхватив руками ее длинную шею. 

— О, как я скучала по тебе, любовь моя, — вздохнула я, прижимаясь к ее теплой коже.

Она ударила меня лбом, выпустив громкое влажное дыхание, которое обдало мою щеку. 

— Ты тоже скучала по мне?

Рагна фыркнула в ответ, и мои глаза загорелись невыплаканными слезами. Она была все той же Рагной, здоровой и бодрой, сильной и гибкой. Самое красивое существо, которое я когда-либо видела. 

— Я люблю тебя, милая девочка.

Хотя я нашла свободу на спине Цербера, когда мы бежали через лес, Рагна завладела половиной моего сердца. Она была моей кобылой, моим лучшим другом и моим любимым компаньоном. Она была всего лишь лошадью, но понимала меня лучше, чем большинство людей.

— Какое слезливое воссоединение. — Голос Киллиана прервал мои мысли, такой же ровный и спокойный. — Должен сказать, я очень тронут.

Я отстранилась от Рагны, но не отпустила ее полностью. Держа руку на ее морде, я нежно погладила свою кобылу. 

— Тебе обязательно быть мудаком в такой момент?

— Хм, хороший вопрос. Дай мне подумать об этом. — Киллиан сделал вид, что задумчив, и это было совершенно фальшиво, прежде чем он лениво пожал мне плечами. — Ответ — да. Быть мудаком — часть моего обаяния, жена.

Я издала раздраженный звук. 

— На самом деле, я вовсе не нахожу это очаровательным.

— Жаль, ты навсегда застряла с мудаком-мужем.

Рагна ускакала прочь от меня, возвращаясь к Церберу. Она коснулась его бока, прежде чем вскинуть голову, ее хвост хлестнул позади нее, что, как я поняла, было отчасти энтузиазмом, а отчасти поддразниванием.

— Навсегда, да? Думаю, я не могу быть слишком разборчивой, — сказала я с фальшивым ужасным вздохом. — Я возьму все, что смогу. Считай, что мое членство возобновлено.

Киллиан вскочил на спину своего жеребца и схватил поводья. 

— Ваше продление членства было отклонено, миссис Спенсер.

— Это так, Киллиан?

Его взгляд блуждал по моему лицу, задерживаясь на моих шрамах, прежде чем встретиться со мной взглядом. Как и в последние несколько дней, я забыла свою черную вуаль. Я слишком долго пряталась за ней, и теперь, когда мои грехи были выставлены напоказ, черная завеса больше не имела значения.

Киллиан подогнал свою лошадь ближе ко мне, и мне пришлось вытянуть шею, чтобы посмотреть на его брутальное, красивое лицо. 

— Тебе придется больше стараться, жена.

— Я пытаюсь. — Хотя я хотела звучать решительно и уверенно, мой голос стал хриплым и дрожащим. — Куда ты?

— Вопрос в том, куда мы идем. — Киллиан кивнул в сторону Рагны. — Я оседлал ее для тебя.

Я моргнула в замешательстве. 

— Мы?

Он цокнул, прежде чем закатить мне глаза. Такое простое действие не должно быть сексуальным, но, видимо, на Киллиане это было так.