ГЛАВА 21

Джулианна

Прошлое

— Что, если сегодняшний вечер провалится? Что, если моя правда выйдет наружу? — прошептала я, сжимая руку сестры мертвой хваткой.

— Дорогой Господь, успокойся. — Грейслин положила руку мне на колено, заставляя меня перестать трясти ногами. — Ты такая нервная, что я нервничаю.

Я зарылась другой рукой в свое черное атласное платье, пытаясь скрыть от нее свою дрожь. Лиф был слишком тугим, или мне так казалось. Когда я вышла из дома, колье из сапфиров и бриллиантов было легким, как перышко, но теперь оно казалось тяжелым. Почти как груз на моей шее.

Может быть, это было не ожерелье.

Возможно, это был комок эмоций и беспокойства, застрявший у меня в горле.

Помолвка была сегодня вечером. И это был первый раз, когда мы с сестрой появлялись на публике, на таком грандиозном мероприятии. Наш отец заставлял нас вести довольно личную жизнь. Меня никогда не фотографировали, а моя сестра только одна из ее фотографий плавала в Интернете, но это было почти восемь лет назад, и ей едва исполнилось тринадцать.

У нас с Грейслин были социальные сети, но наши учетные записи были закрытыми, и мы никогда не публиковали наши фотографии в Интернете. Хотя наш отец посещал множество вечеринок и мероприятий среди высшего общества, мы никогда не сопровождали его.

На самом деле, это будет наш дебют в качестве дочерей епископа Романо.

Все взоры были бы устремлены на нас, полные суждений и сплетен.

И не стоит забывать... возможно, к концу сегодняшнего вечера мой секрет перестанет быть секретом, если мы с сестрой не будем достаточно осторожны.

— Как ты не нервничаешь? — прошипела я себе под нос.

Она провела рукой по изумрудному платью, разглаживая складки. У нас с сестрой было похожее платье. Мое было черным, без бретелек, с длинным разрезом вдоль правой ноги. На Грейслин было такое же платье, но изумрудного оттенка, с вырезом в виде сердца и длинными рукавами.

— Потому что я верю, что все получится.

Я засунула руку в карман платья, сжав пальцы в кулак. Я просто не могла остановить дрожь. 

— Ты слишком оптимистична.

Грейслин закатила глаза. 

— А ты слишком цинична. Всегда была.

— Нет, не была. — Парировала я, обороняясь.

— Так и есть.

— Не правда.

— Вы двое прекратите болтовню? — Вмешался низкий голос Саймона. Он сидел на переднем пассажирском сиденье. Он покачал головой. — Иногда вы ведете себя как дети.

— А мы и не ведем, — проворчали мы с Грейслин вместе.

— Сестры, — пробормотал он. — Ради всего святого.

— Это было оскорблением? — сказала моя сестра сквозь стиснутые зубы.

Саймон поднял руки в притворной защите. 

— Нет, миледи. Я бы не посмел.

Он поймал взгляд Грейслин через зеркало заднего вида. Он тайно усмехнулся, прежде чем подмигнуть.

Моя сестра покраснела и высунула язык, прежде чем откинуться на заднее сиденье.

Через десять минут машина медленно остановилась. Водитель прочистил горло. 

— Приехали.

— Думаю, я предпочитаю оставаться в машине, — пробормотала я.

Грейслин ударила меня по руке и сверкнула взглядом. 

— Соберись. — Она наклонилась ближе и прошептала тихим голосом, чтобы водитель не услышал. — Ты собираешься выйти замуж за Киллиана Спенсера. Ты больше не можешь прятаться, сестра. Ты должна быть той женщиной, которая нужна ему. Равной ему. Ты нужна ему сильной и свирепой. Львица. Он защищает тебя. Ты защищаешь его.

— Я не знаю, как быть…

— Знаешь, — вмешалась моя сестра. — Ты сильная женщина. Поверь в это.

Смиренный вздох вырвался из моей груди, и я кивнула. 

— Давай сделаем это.

Саймон открыл нам дверь, и мы вылезли из машины. Помолвка проходила в одном из пятизвездочных отелей моего отца, и сам вход был величественным.

В тот момент, когда мы вышли из машины, было несколько вспышек и несколько быстрых щелчков. 

— Дерьмо, — выругалась я себе под нос, прежде чем изобразить улыбку на лице.

Грейслин сделала то же самое. Мы позволили фотографам сделать несколько наших фотографий, прежде чем Саймон быстро проводил нас внутрь.

— Я не ожидала, что они так набросятся на нас.

— Чего ты ожидала? — сказала я дрожащим голосом. — Это наше первое публичное выступление. А я… ну, ты помолвлена с Киллианом Спенсером.

Именно в этот момент я поняла, почему Киллиан так ненавидит папарацци и таблоиды.

Его мать была известной актрисой, поэтому его фотографировали с детства. А затем его отец баллотировался в президенты два срока подряд, что привлекло к Киллиану еще больше внимания. Наверное, было утомительно расти и взрослеть в такой среде.

Мы прошли мимо двустворчатой двери, ведущей в банкетный зал отеля. Мы с Грейслин остановились у входа, когда все медленно обернулись, их взгляды остановились на нас.

Моя сестра чувствовала себя более комфортно в окружении людей и внимания к себе. А я? Не очень. Как мне стоять? Куда мне деть руки?

Боже, у меня была гипервентиляция.

Мой взгляд метался по банкетному залу, и когда я встретила знакомые темные глаза, я замерла. Киллиан стоял высокий и гордый среди моря людей в черном смокинге. Он всегда выглядел таким грациозным и сдержанным. И этот самоуверенный мужчина… принадлежал мне.

Его взгляд был прикован к моему, его губы дернулись в полуулыбке.

Отец подошел ко мне и моей сестре.

— Вы двое опоздали, — прошептал он с натянутой улыбкой на лице.

— Извини, — извинилась Грейслин. — У меня была проблема с моей одеждой.

Чего наш отец не знал, так это того, что мы намеренно опоздали. Наш план состоял в том, чтобы войти и выйти быстро. Чем меньше времени мы проведем на этой помолвке, тем легче нам будет следовать нашей уловке.

Отец повел нас на середину комнаты. Киллиан стоял справа от него, и отец держал его за плечо. 

— Дамы и господа, я уверен, вы уже знаете, почему мы собрались здесь сегодня вечером. Но я все же хочу сделать это объявление публичным. Я с огромной гордостью приветствую Киллиана в семье Романо в качестве моего зятя. Моя старшая дочь Грейслин и Киллиан должны пожениться через четыре месяца.

Отец одной рукой указал на нас с Грейслин. Мы практически прилипли к бедру, и обе улыбнулись. Для гостей Грейслин была моей сестрой.

Для Киллиана я была Грейс.

Мое сердце сжалось, когда Киллиан одарил меня своей фирменной ухмылкой, выглядя декадентски грешным. Я ненавидела то, как невинно он любил меня… в то время как я обманывала его с самого начала.

Мои секреты превратили нашу историю любви во что-то уродливое.

Это было несправедливо и жестоко по отношению к человеку, которого я любила. Вина за это была слишком тяжела, чтобы терпеть. Чем дольше я тянула эту ложь, тем труднее мне становилось смотреть Киллиану в глаза и делать вид, что все в порядке и идеально.

Я должна была сказать ему правду.

Я должна была.

Следующие тридцать минут прошли в тумане. Мы с Грейслин остались вместе, улыбаясь гостям и разговаривая, когда от нас ожидали. Поздравлений было больше сотни, и у меня начали болеть щеки от натянутой улыбки, приклеившейся к моему лицу.

Время от времени я украдкой поглядывала на своего жениха. Киллиан был в другом конце комнаты и разговаривал с группой джентльменов. Однажды наши взгляды встретились, и что-то было в его темных глазах. Что-то сродни озорству и нужде.

Пока он даже не сказал мне ни слова сегодня вечером, я знала, чего он хочет. Чего он ждал.

Мы оба жаждали побыть наедине вместе, в присутствии друг друга. Вдали от толпы. Вдали от осуждающих глаз этих людей.

Когда оркестр заиграл что-то другое, мелодию вальса, мои глаза расширились, и я схватилась за локоть Грейслин. Она тоже напряглась, когда мы увидели, как несколько человек двинулись к центру комнаты для парного танца.

Боковым зрением я видела, как Киллиан шагает ко мне и Грейслин.

— Он идет, — прошипела я сестре. — Я думаю, он собирается пригласить меня на танец. Сделай что-нибудь!

Уильям Спенсер и мой отец внимательно наблюдали за нами, в их глазах светилась гордость. Теперь к нам было приковано больше внимания, когда гости заметили Киллиана, идущего к сестрам Романо.

Когда Киллиан приблизился к нам, направляясь ко мне, Грейслин быстро уступила ему дорогу, остановив его. Она улыбнулась, ее рука трепетала на его груди. 

— Думаю, ты должен мне танец, Киллиан.

— Да? — пробормотал Киллиан сдавленным голосом.

Ее глаза расширились от притворной невинности, и даже я почти поверила, что ее улыбка была настоящей. 

— Конечно, должен. — Ее голос смягчился до тихого шепота, достаточно громкого только для нас с Киллианом. — Если ты думаешь, что сможешь так легко увести мою сестру, подумай еще раз. Ты должен работать для этого.

Киллиан издал нетерпеливый горловой звук, но, тем не менее, кивнул. Грейслин обвила рукой сгиб его локтя. Мой жених взглянул на меня с тоской, прежде чем повести мою сестру к остальным вальсирующим парам.

Я взяла стакан фруктового пунша с подноса и смотрела, как Киллиан и моя сестра танцуют. Со стороны они выглядели обычной парой. Грейслин взмахнула ресницами, глядя на Киллиана, и ее милая улыбка не дрогнула. Она была хорошей актрисой; Я должна была отдать ей должное.

Я взглянула на отца и увидела, что он одобрительно кивал, выглядя весьма довольным видом танцующих Грейслин и Киллиана.

Она успешно убедила Киллиана станцевать две песни. После этого он провел Грейслин обратно туда, где я стояла.

Моя сестра выглядела взволнованной, показывая гостям, насколько она влюбчива и очарована своим женихом, в то время как внимание Киллиана было приковано исключительно ко мне.

— Потанцуй со мной, — сказал он тихим голосом, достаточно громким только для моих ушей. Я сглотнула, мои глаза метнулись к его протянутой руке и обратно к его красивому скульптурному лицу.

— Ты спрашиваешь или говоришь мне? — Я прошептала.

Его темные глаза вспыхнули. 

— Можно мне этот танец, принцесса?

Я кивнула, передавая свой стакан сестре, и Киллиан взял мою руку в свою.