— Пожалуйста? — Я умоляю. — Я не могу сейчас говорить с ней. Я не справлюсь с этим. Можешь просто рассказать ей и сказать, что я поговорю с ней, когда буду готова?

— Если ты действительно хочешь, чтобы я это сделал, я сделаю это. — Он вздыхает. — Но я хочу, чтобы ты понимала одну вещь. Ты можешь справиться с любым вызовом, который жизнь тебе бросает. Ты всегда будешь самой сильной, кого я знаю. Черт возьми, гораздо сильнее, чем я.

— Это не правда.

— Я имею в виду, что я развелся с твоей матерью. Тебе все еще приходится иметь дело с ней.

Я с трудом смеюсь. — Она не такая уж плохая.

— Она не плохая, — соглашается он. — Но я знаю, что ты строишь стену, когда находишься с ней, потому что она выдвигает твои неуверенности. А затем ты строишь эту стену со мной и с твоим братом, что ничего тебя не беспокоит. Но тебя будут беспокоить вещи, и плохие вещи будут происходить. К сожалению, это происходит все время. И мне больно, что я не могу предотвратить это с тобой. Ты моя жизнь, ты и Томми.

Эмоции сжимаются вокруг моего сердца.

— Но вот в чем дело. Несмотря на то, что ты сильная и способна позаботиться о себе — и я действительно верю в это — тебе также нужно быть достаточно сильной, чтобы знать, когда просить о помощи. — Его выражение лица становится резким. — И когда происходит что-то подобное? Ты черт возьми просишь о помощи, Диана.

Я кусаю губу так сильно, что чувствую боль. — Хорошо.

Мы садимся на диван, и папа объясняет мне, что, вероятно, будет происходить с Перси. В основном, моя роль в этом на данный момент закончена. Теперь это дело детективов, а затем судов, если прокурор решит продолжать дело.

После того, как папа уходит, я принимаю душ и размышляю о том дне, который оказался адским. Все началось так многообещающе. Гольф с Шейном и Блейк, отличное времяпрепровождение. И каким-то образом это закончилось тем, что мне пришлось сидеть в стерильной комнате допросов и делиться своим унижением с незнакомцами.

Я потираю лицо, позволяя струе воды бить по лбу. Черт. Я знаю, что мне нужно начать переосмысливать это, но трудно не воспринимать это как позор.

Мне нужно постоянно напоминать себе, что то, что произошло, не делает меня слабой или жалкой. Я бы никогда не подумала о жертвах домашнего насилия, что они жалкие. Я бы поддерживала их до конца. Так почему я не могу сделать то же самое для себя?

Хотя это не новая мысль для меня, в этот раз она действительно укоренилась. Никто не заслуживает того, чтобы его били. Ни женщина, ни мужчина, ни ребенок. Интимный партнер не должен делать это с вами, бывший парень или нет. Это неправильно.

То, что сделал Перси, было неправильно.

Я выхожу из душа, вытираюсь полотенцем и иду покормить Скипа. Он сверкает на меня глазами, и я отвечаю тем же. После того как его пузо наполняется диетической едой, я звоню Джиджи, и мы проводим следующий час, обсуждая все, что произошло. Она расстроена, что я не рассказала ей о Перси, и еще больше расстроена, когда я начинаю всхлипывать от стыда и смущения. Но она уверяет меня, как и мой папа и Шейн, что я не сделала ничего, чтобы спровоцировать это.

Когда мы заканчиваем разговор, я нахожу сообщение от папы.

Папа:

Я рассказал твоей маме. Сказал ей, что ты свяжешься, когда будешь готова поговорить. Она сказала, что окей.

Меня пронзает боль от того, что имя мамы не появляется в моих уведомлениях. Она знает, что произошло с Перси, и даже не связалась со мной? Да, я сказала, что свяжусь, когда буду готова, но она могла бы хотя бы написать. Одного предложения было бы достаточно. Слушай, я понимаю, что ты не хочешь разговаривать, но я здесь для тебя и жду.

Но это не в стиле мамы. Она такая бесчувственная. Эта ситуация, наверное, невероятно ее смущает.

Также я нахожу сообщение от Шейна с вопросом, как я себя чувствую. Я отвечаю двумя словами.

Я:

Можешь придти.

Он появляется в моей квартире буквально через минуту. Тоже помылся и переоделся, в футболке и спортивных штанах, босиком.

Его темные ореховые глаза ищут мое лицо. — Тяжелый день, да?

— Мягко сказано.

— Да, знаю. — Он садит меня на диван и обвивает руку вокруг меня. — Будем что-то смотреть?

— Конечно.

Пока Шейн пролистывает ряды названий на моем кино-канале, он мрачно смотрит на меня. — Не могу поверить, что я это говорю, но я скучаю по Fling or Forever.

— Я тоже,— я вздыхаю.

— Нам действительно нужно ждать до мая?

— Май? С какой планеты надежды ты приехал? Новый сезон начинается в следующем июле.

— Июль? Мы даже не получим его в июне?

— Это трагедия. Фанаты уже подавали петицию за два сезона. Некоторые реалити-шоу имеют летний и зимний сезоны, но пока TRN не уступила. Не знаю, есть ли у них бюджет.

— Какой бюджет? Они ничего экстравагантного не делают.

— Усадьба довольно экстравагантна. А яхта, на которой Зои трахается с Коннором в первый раз, наверное, стоила кругленькую сумму.

— Понятно. — Он рассеянно проводит пальцами по моему плечу, просматривая варианты фильмов. — Ух. Тут ничего хорошего.

Я забираю пульт у него и выключаю телевизор. — Пойдем в постель.

— Сейчас только девять. Ты устала?

— Я не имела в виду, что мы будем спать.

Его губы изгибаются в улыбке. — О. Понял.

— Мне просто нужно… — Я смотрю на него искренне. — Мне нужно немного внимания и заботы. Может, посвятить этот вечер мне?

— Детка, он всегда твой. Даже когда я принимаю решения, все всегда про тебя. Ты — единственная, о ком я забочусь.

О, черт. Когда он говорит такие вещи, невозможно отрицать свои чувства.

Шейн удивляет меня, поднимая меня на руки. Смеясь, я обвиваю ноги вокруг его талии и держусь за его шею. Он несет меня так, будто я ничего не вешу , и укладывает меня на кровать так нежно.

— Я не сломаюсь, — я дразню его. — Я имею в виду, что меня ударили по лицу и я выжила.

— Слишком рано, — он бурчит. — Это все равно приводит меня в ярость.

— Извини.

— У тебя, возможно, было несколько месяцев, чтобы справиться с этим, а я только узнал этим утром. Это все еще свежо для меня.

— Понимаю. Я не буду шутить по этому поводу. Обещаю.

— Спасибо.

Его большая мускулистая фигура нависает надо мной, опираясь на локти. Он начинает целовать мою шею, и я чувствую дрожь.

— Шейн?

— Хмм? — Его губы исследуют чувствительные сухожилия на моей шее.

— Спасибо, что был сегодня рядом.

Его дыхание теплое против моей кожи. — Ты моя девушка. Где я еще мог быть?

Он не сказал слово фальшивая. Обычно, когда мы одни, мы называем друг друга фальшивыми парнем и девушкой.

Вместо того чтобы указать на это, я закрываю глаза и теряюсь в его ласках. Его губы скользят по моей ключице. Его руки поднимают мою футболку, а потом его рот опускается на мой живот, чтобы поцеловать. Он целует мой живот и ребра. Ложбинку между моими грудями, когда он снимает мою футболку с шеи. Когда я лежу в одном только хлопковом белье, он проводит рукой по моим голым ногам, опираясь на локоть, рассматривая мое тело.

— Ты прекрасна.

— Спасибо.

Брови Шейна поднимаются. — Вау. Ты сказала спасибо.

— Что я обычно говорю?

— Я знаю. — Он хмыкает.

Я шевелю губами в улыбке. —Т ы знаешь, что я шучу, когда говорю так.

— Да. И ты знаешь, что я абсолютно серьезен, когда говорю, что ты прекрасна. Потому что ты действительно такая.

Его рука снова скользит вверх, плотно прижимаясь к моему животу, пока не обвивает мою грудь. Он мягко сжимает, пальцы играют с соском. Затем он наклоняет голову и медленно начинает целовать.

Шейн вызывает в моем теле фейерверк ощущений. Он не оставляет ни дюйма кожи не поцелованным. Это сладко и медленно, и именно то, что мне нужно. Я задыхаюсь, когда его рот наконец перемещается между моими ногами. Он целует меня через трусики, улыбаясь, когда поднимает голову, затем просовывает пальцы под резинку и стягивает их с моей попы, вниз по ногам и отбрасывает в сторону. Он раскрывает меня и облизует сладкий круг вокруг моего клитора, прежде чем провести языком по моей щели.

— Мне нравится это делать, — говорит он хрипло. — Мне нравится, как ты реагируешь. Те звуки, которые ты издаешь.

Я кусаю губу, наблюдая за ним. Он такой нежный. Я знаю, что, вероятно, он считает меня эмоционально разбитой сегодня, но это не так. Я была бы в порядке, если бы он захотел быть грубым. Но мне не мешает сладкий Шейн. Мне нравятся эти мягкие поцелуи. Мне не мешает нежность его кончиков пальцев, когда они танцуют по моему бедру, поднимаясь к моей груди. Его рот, прикованный к моему клитору, и то как использует другую руку, чтобы ввести один палец внутрь меня. Это изысканное мучение.

— Не останавливайся, — умоляю я, когда мои бедра начинают двигаться.

— Никогда, — обещает он.

Когда я чувствую знакомое покалывание, удовольствие, разливающееся и нарастающее в моём центре, я начинаю ерзать от волнения. Мои бедра дрожат. Открываются и закрываются по своей воле. Шейн усмехается. Он знает, что я близка. И он знает, что со мной происходит прямо сейчас. Это отчаяние, которое я чувствую, когда мне так сильно нужно, но почему-то мое тело не хочет мне это дать.

Он также знает точно, что мне нужно, чтобы достичь этого. Он щиплет мой сосок, и все. Игра окончена. Оргазм захлестывает мое тело. Не взрыв, а восхитительные волны удовольствия, которые лениво распространяются по мне. Я чувствую тепло и уют, когда Шейн поднимается по моему телу, чтобы поцеловать меня. Я ощущаю себя на его губах, когда наши языки встречаются.

Он обхватывает мое лицо, и я обвиваю его бедро ногой. Я полностью обнажена, прижата к его полностью одетому телу.

Я счастливо вздыхаю. — Это было хорошо.

Я жду, пока он снимет свои штаны, но он остается полностью одетым, лениво целуя мою шею снова.

— Ты не собираешься заняться со мной сексом? жалуюсь я.

— Пока нет. — Его дыхание щекочет мой подбородок. — Я просто наслаждаюсь этим.

Мы лежим, целуясь, что кажется вечностью, пока он в конце концов не раздевается и не вставляет свой толстый член в меня. Чувство его полного проникновения совершенно изысканно. Я не достигаю оргазма снова, но он это делает, издавая стон в мои волосы, когда он содрогается от разрядки. Потом я ухожу, чтобы убраться и сходить в туалет, затем возвращаюсь в постель рядом с ним. Шейн накрывает нас одеялом, и я выглядываю на него, улыбаясь.