Глава 7

Дрейвен

Я меряю шагами свою спальню, мое сердце все еще колотится от страха за Далию, хотя опасность уже давно миновала. Горный лев мертв; его кровь смыта с моих рук. Но все же я слышу его низкое рычание. И все же я чувствую, как холодные руки страха сжимаются вокруг моего сердца.

Я мог потерять ее. Последними словами между нами были бы не те приятные слова, которые мы говорили, когда она прижималась ко мне, пока я держал ее в своих объятиях, а мое колебание. Она заслуживает большего, чем эта жизнь. Я заперся сам, но я не могу запереть ее. Мир нуждается в ее свете и смехе. Ему нужна ее доброта и красота.

Но и мне тоже.

Я не могу подарить ей весь мир... но, возможно, я смогу подарить ей этот маленький его уголок. Я не единственный монстр в Кричащем Лесу. Может быть, пришло время снова выйти в этот мир? Детскими шажочками. Те, которые я могу ей дать.

Если она мне позволит.

– На этот раз ты действительно облажался, – рычу я себе под нос, мой хвост подергивается от раздражения.

Я был холоден с ней. Часть меня ожидала, что она отшатнется от меня. Я убил дикое животное голыми руками. Я был весь в его крови – если не считать моих рук, я все еще в ней. Мне хотелось бушевать и выть, как дикому зверю. Позволить ей видеть меня таким шло вразрез со всеми моими инстинктами в отношении нее. Я не хочу, чтобы Далия боялась меня. Мысль о том, что она будет чувствовать себя так, словно кислота разлилась по моим венам.

Если она это сделает, то в этом буду виноват только я.

Я должен это исправить. Сейчас же. Не завтра. Я не усну, пока не увижу ее снова.

Я рывком открываю дверь в своей комнате и выхожу, направляясь ее комнату. Я так долго бродил по этим коридорам, что запомнил каждый шаг. По коридору налево, четырнадцать шагов, затем направо. Еще одиннадцать шагов, прежде чем сделать поворот налево. На этот раз я иду по коридору до конца, поворачиваю еще раз направо, потом еще. Этот дом – настоящий лабиринт. Интерьер не соответствует внешнему виду, и здесь больше коридоров, чем комнат. Человек, который его построил, был сумасшедшим. Он называл себя художником. Я ценю его гениальность, правда, ценю. Но разве несколько прямых линий убили бы его?

Я останавливаюсь перед ее дверью, прислушиваясь. Всегда слушаю. Ее мягкий голос доносится до моих ушей. Она что-то бормочет себе под нос, слишком тихо, чтобы я мог разобрать, что она говорит. Судя по ее тону, она недовольна. Моя красавица не из тех, кто держит свои чувства при себе. Они непрошено слетают с ее губ.

По другую сторону двери раздается тихий стук.

Я врываюсь в дверь, как полиция, готовый сражаться за свою девушку. Единственный свет, который освещает ее комнату – это лампа, стоящая рядом с кроватью. Далия стоит посреди комнаты в тонкой ночной рубашке, у ее ног лежит подушка. Кажется, все в порядке. В комнате больше никого нет, никакой явной опасности.

– Дрейвен! – ахает она. – Ты напугал меня.

– Я услышал шум. Я подумал, что ты ранена.

– Я бросила подушку.

– О.

Я сглатываю, закрывая за собой дверь.

– Ты злишься.

– Да.

Она подходит к кровати и выключает лампу, погружая комнату в темноту. Даже несмотря на то, что она злится, она все равно делает так, чтобы мне было комфортно. Я ее не заслуживаю. И все же я буду работать как проклятый, чтобы быть достойным ее. И все же никто и никогда не будет любить ее больше. Я буду поклоняться ей, если она мне позволит. Она этого заслуживает.

– Ты будешь не так злиться, если я скажу тебе, что я идиот? – спрашиваю я, подходя к ней.

– Ты так считаешь? – фыркает она.

– Я идиот, красавица, – прерывисто выдыхаю я.

– Я понимаю, как это ‒ бежать, Дрейвен, – говорит она нежным голосом. – Мы все бежим. Но ты не можешь закрыться и отгородиться от меня. Ты должен поговорить со мной.

Я приподнимаю бровь.

– Так, как ты разговариваешь со мной?

Далия обхватывает себя руками, словно хочет стать меньше. Мне это не очень нравится, поэтому я подхожу к ней, и обнимаю, чтобы защитить от того, от чего она так себя чувствует. Чтобы это ни было, я буду защищать ее.

– Поговори со мной, красавица, – шепчу я. – От чего ты убегаешь?

– От своего отца, – шепчет она. – У него такой... взгляд на мир, который не совпадает с моим. Он устарелый и жестокий. Он пытался навязать мне его на протяжении всей моей жизни. Я всегда чувствовала себя пленницей его убеждений. В конце концов, мне это надоело, и я просто... ушла.

‒ Мне очень жаль.

Я поглаживаю ее по спине, пытаясь успокоить. Печаль в ее голосе пронзает мое сердце. Она любит своего отца, а он ранил ее сердце. Мне это совсем не нравится.

– Я не хочу прожить свою жизнь в тени его осуждения. Я счастлива здесь, Дрейвен. Ты делаешь меня счастливой. Впервые в жизни я чувствую себя свободной.

– Я никогда не был так счастлив, красавица.

– Тогда почему ты не хочешь, чтобы я осталась?

– Я бы никогда не позволил тебе уйти, если бы это зависело от меня, – рычу я, прижимая ее к себе. – Я бы держал тебя здесь взаперти и никогда ни с кем не делил. Но ты заслуживаешь большего. Ты заслуживаешь всего мира, красавица.

– Что, если ты и есть мой мир?

– Далия, – стону я.

– Это правда, Дрейвен. Я имела в виду то, что сказала раньше, – шепчет она, проводя рукой по моему лицу. – Мне не нужны свидания за ужином, торговые центры или что-то в этом роде. Я чувствую себя здесь, с тобой, свободнее, чем когда-либо прежде. Я счастливее, чем когда-либо прежде.

– Я не заслуживаю тебя.

Ее глаза вспыхивают священным огнем.

– Это я должна решать, чего я заслуживаю, а не ты.

Она прекрасна, когда злится. Такая чертовски красивая.

– Я позволил, чтобы ты увидела меня в худшем виде, и это... нелегко для меня, красавица.

– Так вот почему ты отгораживаешься от меня? – спрашивает она, нахмурив брови.

– Я был в ужасе от того, что мог потерять тебя там, – признаюсь я, тяжело сглатывая при воспоминании. – Я услышал рычание горного льва и подумал, что не успею добраться до тебя вовремя. Все, о чем я мог думать, это как защитить тебя. Так что я убил его.

Я отвожу от нее взгляд.

– Я не подумал о том, что выйду к тебе, весь покрытый кровью животного, пока не стало слишком поздно.

– Дрейвен, – шепчет она.

– Мысль о том, что ты боишься меня, убивает.

– Я тебя не боюсь. – Сила в ее голосе вселяет смирение. – Ты спас мне жизнь, Дрейвен. Как я могу бояться этого?

– Потому что я зверь. Я не просто обзавелся рогами и хвостом. У меня... другие инстинкты, – бормочу я. – Я хочу защищать тебя. Но я также хочу… – я замолкаю и бормочу проклятие. – Я хочу преследовать тебя по лесу, как добычу. Я хочу захватить тебя в плен и заявить на тебя права. Я хочу многого из того, чего, вероятно, не должен был бы хотеть.

– О, – шепчет она.

Но она не уклоняется и не отстраняется. Вместо этого она прижимается ближе.

– Дрейвен?

Она приподнимается на цыпочки, кладет руки мне на плечи, чтобы не упасть, и приближает губы к моему уху.

– Тебе придется дать мне фору. Боюсь, я не смогу бежать очень быстро, если ты будешь преследовать меня.

Я рычу, дергая ее к себе.

Она визжит, со смехом падая в мои объятия. Я замолкаю, когда мой рот приникает к ее губам. Эта красивая маленькая шалунья. Имеет ли она хоть малейшее представление о том, как сильно бьется мое сердце из-за нее? Если это был мамин план, то моя мама – гений. Я влюблен в эту женщину. Безумно, страстно, отчаянно влюблен.

– Я люблю тебя, – шепчу я ей в губы.

Она тихо ахает, а глаза широко распахиваются.

– Я люблю тебя, – повторяю я.

– Дрейвен, ты это серьезно?

– Как я могу не быть серьезным? Ты – свет во тьме, красавица.

– Я тоже люблю тебя, ты дикий, восхитительный мужчина.

Я снова целую ее, заявляя права на каждый дюйм ее рта. Далия стонет, прижимаясь своим телом к моему, словно пытаясь привязаться к реальности. Я не даю ей глотнуть воздуха, пока она не начинает дрожать в моих объятиях от желания.

– Займись со мной любовью, – требует она, цепляясь за мои плечи.

Приказ эхом отражается в ее бездонных голубых глазах, заставляя меня дать ей то, что она хочет.

– Ты мне нужен.

– Мне нужно в душ, красавица, – извиняющимся тоном бормочу я. – На мне все еще есть кровь.

Ее улыбка откровенно греховна.

– Держу пари, у тебя там хватит места для двоих.

Она не ошибается, гениальная женщина.

Я подхватываю ее на руки, выбегаю из ее спальни и возвращаюсь по коридору к своей.

– Куда мы направляемся? – смеется она, обвивая руками мою шею.

– В мою комнату, – рычу я. – В мой душ.

Считаю, что ее комната достаточно хороша. Но она ничто по сравнению с моей. Все в моей комнате было сделано специально для мужчины моего роста, от кровати, на которой я сплю, до стула, на котором я сижу, и до душа.

– Иди быстрее, – требует Далия, нежно мурча, от чего мой член начинает пульсировать.

Либо она влюбилась в мой душ во время уборки... либо ей так же не терпится, как и мне, снова оказаться кожа к коже.

Мы возвращаемся в мою комнату даже быстрее, чем я добирался до ее. Я нашел замок на двери, чтобы не зашла мама, на случай если она решит узнать, где я. Она имеет привычку появляться, когда и где захочет. А потом я топаю в ванную со своей женщиной на руках.

– Мне нравится эта комната, – бормочет она, прежде чем выключить свет и погрузить комнату в темноту.

У меня было предчувствие, что ей понравится это место. В нашем маленьком уголке Кричащего Леса может скрываться чудовище, но он достоин короля. Ванная комната огромная, что оставляет мне достаточно места для маневра, чтобы не натыкаться и не опрокидывать вещи. Вдоль западной стены находится душевая кабина с каменными стенами, а напротив – большая ванна. Туалетный столик находится между ними возле южной стены. Туалет находится отдельно в другой комнате, что обеспечивает уединение.

Здесь нет окон. Мама заложила их кирпичом, когда я был еще маленьким, чтобы мне было удобно принимать душ. Пытаться мыться и ухаживать за собой, когда ты не видишь, что делаешь, непросто.

Я ставлю Далию на ноги посреди комнаты.