- Потому что клошар к тому времени убрался оттуда... Они, бомжи, ведь тоже переезжают с места на место, а ваш устроился под мостом Мари.
В понедельник он узнал "Зварте Зваан". Как и вас самих. Вопрос...
Он сделал вид, что его осенила новая мысль.
- Так что это вы хотели бы для себя выяснить?
- Да вот ломаю голову над следующим: а что если тогда на набережной Рапэ вы, вытащив Виллемса из воды, внезапно его заметили... Да... Почти наверняка так и было. Он подошел, но ничего не сказал.
А в понедельник, когда клошар начал бродить около вашего судна, вы сообразили, что он ведь мог и сболтнуть. Допускаю даже: он угрожал вам, что заговорит...
Сам Мегрэ в это не верил. Не таков Тубиб. Но пока предположение такого орда было необходимо для его работы с Жефом.
- Вы испугались. Подумали, что случившееся с Виллемсом с равным успехом может произойти и с другим человеком, причем почти таким же образом.
- Так что же, получается, это я швырнул его в воду?
- Скажем, подтолкнули.
Жеф вновь вскочил на ноги, но теперь уже держался спокойнее и жестче.
- Нет, моссье! Вам никогда не удастся вынудить меня признать такое. Это все неправда...
- Если я ошибся в каких-то деталях, поправьте меня.
- Я вам уже сказал...
- Что?
- Все было записано черным по белому, тем коротышкой, что сопровождал следователя.
- Вы заявили, что примерно в полночь услышали шум...
- Если я так сказал, значит, так и было.
- Добавили при этом, что двое мужчин, один из которых был одет в светлый плащ, вышли в тот момент из-под моста и устремились к красной машине.
- Да, она была красная.
- То есть они прошли мимо вашей баржи...
Ван Хутте даже не шевельнулся. Тогда Мегрэ подошел к двери и распахнул её.
- Входите, господа.
Лапуэнта комиссар посылал на дом к страховому агенту и его другу-заике с наказом привезти их к нему. Инспектор застал их за игрой в белом вместе с мадам Гийо, и они безропотно последовали за инспектором. Гийо был одет в тот самый желтоватого цвета дождевике, что и в понедельник вечером.
- Те ли это двое мужчин, что уехали на красном автомобиле?
- Разные вещи - видеть людей ночью на слабо освещенной набережной и встретиться с ними здесь, в кабинете.
- Они соответствуют описанию, которое вы дали.
Жеф покачал головой, по-прежнему отказываясь что-либо признавать.
- Именно они и была в тот вечер на набережной Селестэн. Будьте любезны, месье Гийо, расскажите нам, что вы там делали?
- Мы спустились по пандусу на машине...
- На каком расстоянии он находился от моста?
- Более ста метров.
- Вы оставили автомобиль у самой воды?
- Да.
- Что было потом?
- Пошли забрать собаку в багажнике.
- Ноша была тяжелой?
- Нестор весил больше, чем я. Семьдесят два кило, как показали весы у мясника, когда его последний раз там взвешивали.
- Стояла ли у причала набережной баржа?
- Да.
- Вы оба направились с вашим грузом к мосту Мари?
Ардуэн уже открыл рот, чтобы возразить, но, к счастью, его друг среагировал быстрее.
- А зачем нам было идти до моста Мари?
- Потому что так утверждает здесь присутствующий месье.
- Он что, видел, как туда шли?
- Не совсем так. Он заметил, как вы оттуда возвращались.
Приятели переглянулись.
- Он никак не мог зафиксировать, что мы прошли вдоль баржи, потому что мы выбросили собаку, не доходя до не. Я ещё опасался, как бы мешок не зацепился за руль. И даже дождался, пока не удостоверился, что его унесло течением на середину.
- Вы слышите, Жеф?
Но того было ничем не пронять.
- Это он так сказал, не так ли? вы тоже тут всякого навыдумывали. Может быть, появятся и ещё какие-нибудь, новые, истории.
- Во сколько это происходило, месье Гийо?
Месье Ардуэн не мог смириться с ролью молчаливо при сем присутствующего и начал:
- Один... один.. одиннадцать часов и... и...
- Одиннадцать тридцать, - прервал его друг. - И доказательством тому служит то обстоятельство, что в кафе на улице Тюренн мы вошли без двадцати двенадцать.
- Ваш автомобиль красный?
- Да, это "пежо-403".
- И у её номера есть две девятки?
- Семь тысяч девятьсот сорок девять - LF семьдесят пять.
- Не желаете ли, месье Ван Хутте, спуститься во двор и опознать машину?
- Я хочу только одного: поскорее вернуться к жене.
- Как вы объясните имеющиеся противоречия?
- Это уж вы занимайтесь этим. У меня другая профессия.
- Знаете, какую вы допустили ошибку?
- Да. Вытащил из Сены этого человека.
- В первую очередь, да. Но вы сделали это вынуждено.
- Как это так? Я что, действовал как какой-нибудь лунатик, когда отвязывал лодку и пытался с помощью багра...
- Вы забываете, что ещё кто-то услышал крики клошара. Виллемс не издал ни звука, наверное, потому, что его хватил удар сразу же, как только он погрузился в ледяную воду.
Что касается Тубиба, то вы предусмотрительно сначала ударили его по голове. Сочли мертвым или полутрупом, в любом случае неспособным справиться с течением и водоворотами.
И были неприятно поражены, когда услышали его вопли. И уж, конечно, так и оставили бы его кричать в волю, если бы вдруг не раздался другой голос - речника с "Пуату". И он видел, что вы стояли на палубе вашей баржи.
- Вот тогда-то вы и решили ловко сыграть роль спасителя.
Жеф лишь передернул плечами.
- И когда я недавно говорил о допущенной вами ошибке, то имел в виду не то, что вы бросились на помощь клошару. Речь шла о ваших показаниях полиции. Вы сочли уместным выдумать целую историю, чтобы отвести от себя любое подозрение. И вы продумали её весьма тщательно.
Страховой агент и его приятель, на которых происходившая на их глазах дуэль произвела впечатление, по очереди переводили взгляд с комиссара на речника и обратно, наконец-то сообразив, что цена этой игры была голова человека.
- В одиннадцать тридцать вы отнюдь не занимались ремонтом двигателя, как вы заявили, а находились в таком месте, откуда могли обозревать набережную - либо в рубке, либо где-то на палубе. Иначе вы бы не сумели заметить красную автомашину.
Вы отлично видели, как утопили собаку. Эта сцена вспомнилась вам, когда полиция начала допытываться, что произошло в ту ночь.
Вы убедили самого себя, что машину не отыщут и поэтому рассказали о двух мужчинах, возвращавшихся из-под моста Мари.
- Я никому не мешаю говорить то, что вздумается, не так ли? Они болтают, что им взбредет в голову. Вы сочиняете, что вам по душе...
Мегрэ вновь направился к двери.
- Входите, месье Гулэ.
Его, речника с баржи "Пуату", которая все ещё продолжала разгружать песок у набережной Селестэн, тоже привез Лапуэнт по поручению комиссара.
- В котором часу вы услышали крики со стороны Сены?
- Примерно в полночь.
- Не можете ли сказать поточнее?
- Нет.
- Но было позже, нежели половина двенадцатого?
- Наверняка. Когда все было кончено, я хочу сказать, после того, как тело подняли на берег и прибыл ажан, было уже двенадцать тридцать. Мне думается, полицейский записал точное время происшествия в свой блокнот. А ведь прошло не более получаса между тем, когда...
- Что вы на это скажете, Ван Хутте?
- Я? Ничего, не так ли? Он свое плетет...
- А ажан?
- Полицейский тоже.
В десять вечера все три свидетеля удалились, а из "Дофины" принесли ещё один поднос с сандвичами и пивом. Мегрэ зашел в соседнее помещение, чтобы сказать Лапуэнту:
- Твоя очередь...
- И что у него выспрашивать?
- А что хочешь...
Технология "вертушки-марафона" была давно отлажена. Иногда они меняли друг друга по три-четыре раза за ночь, задавая более или менее одни и те же вопросы, только ставя их под несколько другим углом, и тем самым понемногу изматывая допрашиваемого.