Глава 29

ОСВОБОЖДЕНИЕ

ГРЕЙСОН

Ночной воздух гудит от напряжения, которое заряжает и обволакивает нас. Я чувствую его электрические импульсы, вибрирующие на коже Лондон.

Наше первое убийство.

Меня тянет к ее теплу, как мотылька к пламени, словно ее тело может отогнать демонов нашего прошлого. Она мой храм, и я хочу преклонить колени у ее ног и восхвалять ее.

– Я горю, – говорит она. Адреналин все еще циркулирует в ее крови, ее плоть горит под моими руками. У меня напрягаются мышцы от того, как сильно мне хочется прижать ее тело к себе.

Ей не нужно объяснять. Я понимаю, что она чувствует. Я дрожу от возбуждения из-за нашего убийства – я не могу перестать прикасаться к ней. Всё между нами переливается эротическим соблазнением.

– Ты восхитительна, – шепчу я ей на ухо. – Такая живая. – Я нахожу застежку платья и расстегиваю молнию на спине. Пальцы скользят по ее коже, все мое существо пылает, отчаянно желая прикоснуться к ней.

– Может я и прошла твой тест, но провалила свой. – Ее тело окаменевает.

Мальчик. Я не могу сдержать улыбку, которая появляется на моем лице. Мы так близки к тому, чтобы стать единым целым.

– Если бы ты знала, что мальчик в безопасности, чтобы это изменило? Ты бы приняла другое решение?

Она поворачивается в моих руках, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Как?

Я заправляю прядь волос ей за ухо.

– Доверие, Лондон. Это следующий шаг. Ты должна мне доверять. Ты думаешь, я бы хотел, чтобы ты страдала из-за смерти невинного ребенка?

Она моргает, глядя на меня.

– Он все время был в безопасности.

Я прижимаюсь губами к ее лбу, не в силах сдержать себя.

– Мы не монстры, – говорю я, скользя руками по спине и талии, сжимая атласное платье. – Но мы и не святые. Мы хищники, и нас нужно кормить.

Она тоже прикасается ко мне – ее руки прослеживают татуировки и шрамы на предплечьях, ладони гладят грудь, пальцы зарываются в волосы и поглаживают затылок. Каждое изучающее меня движение вызывает волну возбуждения.

Нас больше ничего не сдерживает. Мы свободны.

– Это бы ничего не изменило, – признает она. – А теперь я никогда не смогу насытиться. Как мы сможем остановиться? Можно бесконечно пытаться заполнить пустоту внутри нас. Нам всегда будет нужно все больше и больше, пока эта потребность нас не поглотит.

Я глажу ее щеку и смотрю в темные глаза. Золотые крапинки сияют, отражая блеск ключей.

– Нам никогда не придется останавливаться. Никогда. Мне больше не нужно нести этот крест, как и тебе больше не нужно жить во лжи. Между нами нет стыда. Что до сводящего с ума желания… – Я стягиваю платье, позволяя ему упасть на землю. – Мы найдем способ удовлетворить его.

Залитое звездным светом, ее тело до боли невероятно красиво. Наконец-то дразнящая плоть в пределах досягаемости. Я опьянен видом. Я наклоняюсь к ее плечу, ощущая на коже намек на сирень – мой афродизиак, мой наркотик. Я зависим от нее.

У нее перехватывает дыхание, когда я обхватываю руками тонкую талию. Затем, когда она запрокидывает голову, поддавшись магии момента, я с поцелуями накидываюсь на ее плоть. Жадно подчиняя каждый обнаженный дюйм тела.

Она переводит взгляд на ловушку, где наша жертва превращается в ничто.

– Это слишком… продолжай прикасаться ко мне, Грейсон. Я горю. Мне нужно больше.

– Боже, мне нравится, когда ты грязно выражаешься. Расскажи мне обо всех плохих вещах, которые мы собираемся сделать. – Я падаю на колени. Провожу по мягкой коже ягодиц, наслаждаясь тем, как она сжимает мои плечи, пока ее бедра подрагивают от желания.

– Мы можем сделать что угодно, – говорит она, и я чувствую, как ускользает контроль при звуке ее хриплого голоса.

Я провожу пальцами по бедрам, затем перекидываю одну ногу через плечо и впиваюсь губами в нежную плоть на внутренней стороне бедра. Она вздрагивает, почувствовав укус, и я стону, когда ее жар опаляет мне лицо. Руки зарываются в мои волосы, когда я целую и покусываю ее бедро, услышав ее хриплый, прерывистый крик я становлюсь таким твердым, что становится больно.

А потом я пробую ее на вкус. Схватив ее за задницу и прижав сладкий центр ко рту, я скольжу языком между шелковистыми губками. Она мокрая и горячая, и я чувствую каждое сокращение ее мускулов, когда она трется о мое лицо.

– Грейсон… – В ее устах мое имя звучит как молитва. Это сводит меня с ума. Потребность в ней невыносимая. Мое желание растет, и я ласкаю ее языком, пока не начинают чувствовать, как она пульсирует.

Я отстраняюсь и поднимаюсь на ноги. Беру ее на руки, размещая прямо напротив болезненно твердого члена, который хочет только ее.

– Возьми меня, – выдыхает она мне в рот, прежде чем прикусить мою нижнюю губу. Я стону, зарывшись рукой в ее волосы и прижимая к себе. – Трахни меня, пока я не начну умолять тебя остановиться… пока мы не окажемся на грани смерти.

– Дерьмо. – Я дрожу, опуская ее на землю. Каждый мускул и сухожилия напряжены в предвкушении. – Господи, ты чертовски совершена. Я никогда не буду сдерживаться с тобой. Это было бы грехом.

Она пытается снять с меня рубашку, ногти впиваются в мою кожу. Это и мучение, и наслаждение, и чистейшая эмоция. Я с шипением выдыхаю, когда ее пальцы касаются свежей раны на животе.

– Сделай это еще раз, – говорю я.

Она гладит рану, которую нанесла уверенной рукой, одержав надо мной верх.

– Значит, это и есть любовь?

Я жажду ее боли, как мои легкие жаждут кислорода.

– Это и есть наша любовь.

– Тогда сделай меня грешницей, Грейсон. Я не хочу искупления. Я хочу нас.

Я целую порезы на ее запястьях. Отметки, которые оставил я сам. Желание отметить ее становиться все больше, хочется сделать ее своей так, как не может никто другой. Я провожу зубами по ее плечу, а затем вонзаюсь в шею, издав тихий, задыхающийся крик.

Полные нетерпения мы стягиваем мою одежду в неистовстве небрежных прикосновений и разгоряченных признаний. Ненасытные. Боль переросла в стаккато, бьющееся между нами, пульсируя ненасытной потребностью. Быть ближе. Кожа к коже. Ощущение твердой земли под ногами помогает поверить в реальность происходящего. Ночь ясна и безупречна. Ничто не может нас остановить.

Я перекатываю ее на себя, изучая обнаженное тело, обнаженную грудь. Она раскинулась передо мной без тени стыда в бездонных глазах. Выгнув спину, она потирается скользкими губками о мой стояк. Из меня вырывается череда ругательств.

– Блять. Ты меня убиваешь. – Я поднимаюсь навстречу движениям сексуальных бедер.

Она падает на меня, волосы ниспадают ей на плечо, создавая занавес, скрывающий нас от мира. Я позволяю ей заключить меня в клетку рук и ног, неоспоримая сила, исходящая от нее, заставляет сердце биться чаще. Она носит свой грех красиво.

– Что, если бы я могла? – Шепчет она мне в ухо. Ее зубы пронзают мою плоть, когда она опирается о землю, чтобы с силой насадиться на меня, отчего моя сдержанность разбивается вдребезги.

У меня вырывается рык, и я ловлю ее запястье. Поднеся ее руку к горлу, прижимаю пальцы к яремной вене.

– Если собираешься дразниться, лучше будь готова подтвердить слова делом.

В ее глазах зажигается порочный огонек.

– Ты серьезно.

– Я бы охотно перенес любую пытку, если бы она исходила от твоих рук. Моя болезнь прекрасно подходит твоей. – Я подношу ее пальцы ко рту и посасываю подушечки, ощущая ее лихорадочное возбуждение. – Прикоснись к себе, – приказываю я.

Она подчиняется. Откинувшись назад, она прижимает нежные пальчики к клитору, потирая его и разжигая желание. Я стону, ощущая, как ее раскаленная плоть скользит по мне. Никакие пытки не сравнятся с ощущением того, как она обхватывает меня. Оргазм нарастает, она сжимает меня бедрами, мышцы напрягаются, край уже близко.

Совершенно потеряв контроль, я поднимаюсь и обнимаю ее за поясницу. Я прижимаю ее к себе, перехватив ее вздох, и погружаюсь в нее. Наши взгляды встречаются. Каждая мучительная секунда, которую я провожу внутри нее, ощущается как вечность.

Ногти врезаются мне в спину, и это простое действие заставляет ее тело изогнуться вокруг меня, вызывая взрывную реакцию. Я врезаюсь в нее. Схватившись за траву позади себя, я безудержно толкаюсь в нее. Ее хриплые крики срываются у моего рта. Я пробую ее мольбы, на каждую отвечая резким толчком.

Находясь внутри нее, я обретаю веру.

Это рай. Единственное небо, которому я хочу поклоняться.

Теперь она моя правда – и мы сами создадим правила.

Она достигает пика, а следом и я. Наши тела поднимаются и опускаются в тандеме, вздымаются выше, и тут же низвергаются. Эмоции, сотрясающие наши тела, почти невозможно вынести. Желание причинить боль и испытать ее непреодолимо. Это слишком. Чувств слишком много. Это сводит с ума.

– Сделай мне больно, – умоляет она.

Меня охватывает сильная дрожь.

Если боль – единственная эмоция, которую вы когда-либо испытывали, то это все, чего вы жаждете. Это дает понять, что вы живы.

Я касаюсь всех чувствительных местечек на ее теле. Царапаю кожу, оставляя на ней грязные следы. Песок трется между нами, пока мы трахаемся. В этом действии нет ничего нежного, просто удовлетворение потребности. Мы ведем себя вульгарно и непристойно. Трахаемся как два ненасытных, диких животных, которые жаждут друг друга.

Я прикусываю твердый сосок, и она запрокидывает голову, наслаждаясь резкой болью. Мысли наполняются всеми способами, которыми я могу причинить ей боль. Я чувствую, как от меня ускользает контроль.

Я обхватываю ее сзади за плечи, заставляя выгнуться и обнажить передо мной сиськи. Когда я вонзаюсь в нее, здравомыслие уступает потребности быть глубже.

– Мне надо больше.

– Тогда, сделай блять больше, Грейсон. Сделай мне больно.

Я рычу и толкаю ее на землю, закидываю ее ногу через плечо, наши бедра ударяются друг о друга. Ее пальцы скользят по твердым кубикам мускулов у меня на животе, пока я врезаюсь в нее. Но мне по-прежнему нужно больше.