Глава 55

ГРЕЙСОН

Совершенство.

Предполагается, что его можно достигнуть, если человек достаточно усердно трудится, достаточно жертвует, достаточно решительно настроен, чтобы добиться своего… но это само определение помешательства.

Что представляет собой эта сводящая с ума абстракция, которую мы называем совершенством?

Для каждого это что-то свое.

Для кого-то это блаженный момент полного и абсолютного удовлетворения, победы. Это сладкий проблеск небес. Мгновение, когда демоны уходят, а врата медленно открываются, предоставляя нам возможность мельком взглянуть на нечто святое.

Мы достигли вершины горы. Мы победили. Мы пожинаем плоды.

Ах, но эта награда не дается даром. У нее есть цена.

Страх.

Страх управляет нашей жизнью – этот душераздирающий ужас потери. Как только мы достигаем совершенства, на нас накатывает беспокойство, как демоническая сила, которая пытается украсть наш свет.

Правда – это щепотка соли на свежую рану.

После того, как мы пробуем сладчайшее совершенство на вкус, смакуя его на языке, все остальное кажется безвкусным. Или хуже того – тошнотворно-кислым. Быстро превращающимся в гнилую горечь, от которой мутит.

Чем выше мы поднимаемся, тем ниже падаем. На сокрушительно низкий уровень.

А внизу нас ждет жаркая адская яма.

Может быть, именно здесь мы с Лондон совершили нашу первую ошибку. Полагая, что мы можем разлить по бутылкам наш идеальный кусочек рая. Увековечить его. Оставить только друг для друга.

Может быть, мы еще можем.

Я улавливаю низкие басы, когда прохожу мимо «Голубого клевера». Натягиваю капюшон, укорачиваясь от пьяной смеющейся компании. На этот раз вернуться в Мэн было труднее. Раньше власти предполагали, что я сбежал куда подальше, теперь же меня ждали.

К счастью, агент Нельсон оставил мне след из хлебных крошек. Он хочет, чтобы я пришел сюда. Это означает, что у него есть рычаги воздействия. Она у него.

«Позволь ему забрать меня».

Слова Лондон преследовали меня, задавая направление с тех пор, как я сбежал из тюрьмы. Это ее идея, и, поскольку она доминирующее лицо в нашей паре, я уступил ее просьбе. Хотя это было непросто: я дважды настигал Нельсона и оба раза выжидал. И наблюдал.

Никто не может бежать вечно.

У таких мужчин, как мы, есть только два выхода. Быть пойманным или убитым.

Но в отличие от Нельсона у меня есть преимущество – красивый темный ангел, бросающий вызов условностям.

Я замечаю блестящий замок на двери гаража. Он открыт, что выглядит как приглашение. Когда я открываю дверь, то даже не пытаюсь скрываться. Нельсон ждет меня, Лондон ждет меня… так что вот он я.

И пусть игра начнется.

Я захожу внутрь, и как только я вижу ее, мое сердце пропускает удар. Оно бьется только ради нее.

Подвешенная под потолком на гидравлическом подъемнике Лондон парит, как ангел, словно видение.

Рот и глаза завязаны, но она меня слышит. С нее сняли одежду – тело выставлено напоказ, если не считать тонкого лифчика и трусиков. Металлические тросы охватывают запястья и талию… удерживая ее в воздухе… как красивую сломанную марионетку.

Тросы закреплены вокруг стрел подъемника – желтых стальных балок, поддерживающих автомобиль, – и она свисает ниже. Тросы поднимаются к потолку, туго натянутые как струны пианино. Нельсон перекинул их через вторую подъемную штангу, и они спускаются оттуда как струи дождя. Но вместо капель на концах тросов свисают гири с замками.

Я отвожу взгляд, чтобы изучить механизм. За несколько секунд я разгадываю схему.

Лифт установлен на таймер. Опускаясь с каждой минутой. Обратный отсчет закончится тем, что Лондон погрузится в 8-футовый транспортный контейнер.

Это прекрасно, правда, прекрасно.

Ловушка, которую мы с Лондон начали проектировать в первую ночь, что провели здесь, теперь завершена, в полной мере реализована. Ловушка, которой я бы восхитился, если бы не следы Нельсона, отравившие все вокруг.

– Я подумал, – раздается голос Нельсона, – как жаль, что ты никогда не имел удовольствия играть главную роль в одной из своих ловушек.

Я снимаю капюшон и расстегиваю молнию.

– Что в контейнере?

– Концентрированное соединение серной кислоты, – отвечает он. – По твоему рецепту.

Я ухмыляюсь и отбрасываю куртку.

– Подделка до последней детали. – Но я понимаю, какой ущерб будет нанесен обнаженной коже Лондон при погружении в смесь. Это меня отрезвляет.

– Это все перфекционист во мне. У меня есть причуды. Например, вот эти замки… только для тебя. Это метафора.

Я уже устал от его голоса.

– Очень умно. – Я оглядываюсь и замечаю под болтающимися замками закрытый глубокий таз.

– Вперед, иди. Открой его.

Я подхожу к емкости и открываю крышку.

Ключи.

По крайней мере, таз до верху заполнен сотнями блестящих ключей… которые были превращены в смертоносное оружие. Их края заточены до остроты ножа.

Шипение эхом разносится по гаражу, и гидравлический лифт опускается на деление ниже. Я смотрю на Лондон. Она сильная, но ее тело реагирует на толчки, мускулы дрожат, когда она колеблется всего в метре над контейнером.

Замки над моей головой лязгают в унисон, поднимаясь еще на несколько сантиметров выше.

– С того момента, как я нашел доктора живой, я понял, что она ключик, который приведет меня к тебе, – говорит Нельсон. – Признаю, какое-то время тебе удавалось ускользать от меня. Ты загадка. Влюбленный убийца-психопат... Это не только смешно, но и противоречит всем профилям, которые составило на тебя ФБР.

– Я не какой-то профиль.

– Но будешь. Видишь ли, с каждым убийством я пытался залезть тебе в голову, но мне не нужно разделять твою одержимость, чтобы победить. Мне нужна только она.

Лондон – это намного больше, чем просто одержимость.

– Если ты попытаешься вытащить ее из ловушки, – продолжает Нельсон, – я нажму кнопку на рычаге управления подъемником. Она может пережить погружение в кислоту... но больше не будет такой красивой.

Я стискиваю зубы и оборачиваюсь, ища мужчину, но слышу только голос.

– Ты мог бы просто застрелить нас обоих. Избавить нас от мучений.

Он цыкает.

– Ты думаешь, я делаю это ради тебя? Ради нее? Мне плевать, как вы, двое, в конце концов, убьете друг друга. Она умирает от твоей руки – от твоей ловушки – что означает, что я могу вернуться.

– Для тебя нет пути назад, Нельсон. Тебе слишком понравилось жить в моей шкуре. Возможно, сначала ты просто хотел залезть ко мне в голову, чтобы поймать меня, но со временем тебе стало комфортно. Потому что в противном случае – вот он я. – Я поднимаю руки. – Ты меня поймал.

Мой голос эхом разносится по гаражу.

Я опускаю руки.

– Ты не хочешь меня арестовать. Ты хочешь, чтобы я умер. Чтобы ты мог дальше убивать, используя ми методы. Идеальная схема.

В его напряженном молчании я слышу ответ. Нельсон намерен удостовериться, что ни я, ни Лондон не уйдут отсюда живыми.

– Быть в бегах утомительно, – говорю я. – Уж я-то знаю. Это действует на нервы. Показывает нам, из чего мы сделаны. Я никогда не перестану охотиться за тобой, Нельсон. ФБР – меньшая из твоих проблем.

Еще один пронзительный свист шестерен лифта, и Лондон спускается ниже. Предупреждение, что Нельсон готов начать игру.

Даже если я спасу ее, мы не сможем просто уйти. Единственный вариант, при котором Нельсон станет героем, – это если мы умрем. Он превратится во взбунтовавшегося агента, который пустился во все тяжкие, чтобы поймать сбежавшего убийцу.

Вот только Лондон в процессе становится жертвой.

Здесь должно произойти две смерти. Вот что нужно.

– Только один ключ отпирает ее кандалы, – говорит Нельсон. – Приступай.

Я смотрю на Лондон, ангельски красивую. Ее темные волосы спутаны, тушь размазалась по фарфоровым щекам. Малярная лента закрывает глаза и рот, и все же она говорит со мной, подбадривая меня.

– Все закончится здесь, – сказала она на этом самом месте, когда я держал ее на руках. Она увидела будущую ловушку еще до того, как я сам смог ее распознать.

Я начинаю с замков, осматривая каждый из них. Замок Гудини и три других замка-головоломки. Я игрался с ними в детстве. Я мог бы использовать отмычку, которую всегда держу при себе, но это было бы нарушением правил. И Лондон может пострадать.

Нельсон хочет крови.

Я закатываю рукава и становлюсь на колени перед тазом с ключами, замечая странный блеск. Проведя рукой по поверхности, я сдвигаю несколько ключей.

Лезвие бритвы.

– Проклятие. Это будет больно.

Стиснув зубы, я ощущаю прилив своего рода спокойствия и погружаю руки в озеро острых предметов. Краем глаза я вижу, как Лондон пинается, ища край контейнера. Ей до него не дотянуться. У нее всего пять минут, прежде чем пальцы ног коснутся кислоты.

Пяти минут более чем достаточно.

Могу предположить, что Нельсон не стал бы класть ключи сверху, он хочет, чтобы я зарывался глубже, пока лезвия режут кожу. Я достигаю дна емкости, стиснув зубы от острой боли.

Я испытывал вещи и похуже. Я сам делал вещи хуже – я ранил свою плоть глубже, чем могут эти лезвия. Я копаюсь в тазу без единого вздрагивания, не желая тешить эго Нельсона.

Мне не нужно пробовать все ключи. Я знаю, что ищу. Я знаю, на что будут похожи канавки зубчиков, как они войдут в замочную скважину и легко повернутся с приятным щелчком. Это мой любимый звук, если не считать мягкий голос Лондон.

Эта ловушка была создана для меня.

Раздается жужжание, я слышу шипение подъемника. Тело Лондон опускается ближе к кислоте.

Когда я вытаскиваю серебряный ключ, он окрашен кровью. Я быстро осматриваю его, затем кладу на цемент. Ныряю обратно. Тонкие порезы образуются на запястьях. Лезвия врезаются в плоть, сдирая кожу. Но я продолжаю, пока не нахожу второй и третий.

Пот заливает глаза, и я дрожу от адреналина, когда достаю последний ключ.

Я опираюсь на бортики и делаю размеренные вдохи. Затем встаю на ноги, сжимая ключи окровавленными руками.