Глава 9

Когда человек, с которым вы едва знакомы, говорит, что трахнет ваше лицо, нормальные люди должны бежать, верно?

Очевидно, я не нормальная.

Я застыла на месте. Внизу живота появляется трепет, и я не могу оторвать взгляд от того, как Доминик снимает брюки. Он стягивает их вместе с черными трусами-боксерами, но этот жест никогда не выглядел так изысканно.

Мои губы приоткрываются от его размеров. Не думаю, что мой рот сможет вместить его, и все же... о, как сильно я этого хочу.

Неосознанно мои губы разомкнулись еще больше. Пальцы на ногах и связанные руки покрываются мурашками. Я хочу прикоснуться к нему.

Его рука гладит твердый, толстый член от основания до кончика. Мои губы раздвигаются, и я не могу не облизнуть их. Никогда не думала, что мужчина, прикасающийся к себе, может выглядеть так чертовски сексуально.

— Ты хочешь этого, малышка? — в его глубоких темных глазах, прокладывающих путь к моей душе, есть намек на игривость.

Я стою на коленях, мои руки связаны за спиной, и я смотрю на самый прекрасный вид, который я когда-либо видела. Чего же еще желать?

— Oui (с фр. Да)...

Ухмылка играет на его губах, когда член касается моих губ.

Я ожидала, что он сразу же ворвется внутрь, но Доминик не спешит. Слишком медленно. Его член скользит внутрь моего рта. Он издает глубокий одобрительный звук, и мои бедра сжимаются. Это необъяснимая потребность угодить ему. В глубине души это приносит удовольствие и мне.

Мой язык проводит по его гладкой коже. Как бы хотелось, чтобы мои руки были свободны, дабы я могла сделать это лучше. Но, опять же, он связал меня, так что контролировать все будет только он.

Оральный секс меня вполне устраивал, потому что я могла контролировать темп с Пьером. С Домиником такого нет. Даже близко нет.

В его глазах плещется садистское удовольствие от осознания того, что я у него в подчинении. От его пристального взгляда мне хочется выпрыгнуть из кожи.

Я довольно быстро привыкаю к его огромным размерам и силе, сохраняя зрительный контакт. Эта грубая близость проникает под кожу и пробирает до костей.

Доминик запускает свои мозолистые пальцы в мои волосы и делает толчки все глубже и глубже, пока не упирается в заднюю стенку моего горла. Воздух выбивается из моих легких. Паника охватывает меня.

Я не могу дышать.

Я не могу дышать, черт возьми.

У меня срабатывает рвотный рефлекс, и на глаза наворачиваются слезы.

Он вытаскивает член почти полностью. Я кашляю и захлебываюсь, слюна течет по бокам моего рта.

— Дыши. Вот так. — Его пальцы гладят мои волосы. Это контролируемое, но успокаивающее движение. — Ты должна доверять мне.

Ха. Я хочу сказать ему, что никогда не доверюсь социопату, но, как ни странно, в этот момент... Я смотрю в эти завораживающие, нечитаемые глаза и думаю, что доверяю ему. По крайней мере, пока.

Я задыхаюсь, слезы застилают глаза, но я снова открываю рот. Он создал монстра. Я не могу насытиться.

Он толкается до тех пор, пока не упирается мне в горло. Но он не душит меня. Его пальцы в моих волосах управляют моей головой и всем моим существом, как штурвалом. Доминик делает это снова и снова. Он вколачивается в мой рот и выходит из него, и из него сыплются резкие проклятия.

— Такая красивая. Такая чертовски хрупкая, — он ухмыляется, когда еще больше слез льется по моим щекам.

Ему нравится делать мне больно, а мне нравится, что он это делает. Как же это плохо.

Я не могу отвести от него взгляд. Все его тело напряжено. Его волосы уложены в идеальную прическу, а жилистые предплечья сгибаются при каждом движении. Его темные, пугающие глаза так и манят меня согрешить.

Несмотря на то, что он использует мой рот, я чувствую свое влияние на него. По тому, как сжимаются его плечи, и по тому, как он гортанно хрипит. Моя сердцевина пульсирует и болит от потребности.

— Блядь, Камилла, — рычит он, и я чувствую, как он дергается у меня во рту. Он кончает глубоко в мое горло. Я сглатываю. Или пытаюсь, во всяком случае. Сперма стекает по каждой стороне моих губ и по ключицам. Раньше мне никогда не нравилось глотать, но будь я проклята, если пропущу все, что может предложить Доминик.

Он вырывается, и я отпускаю его с хлопком, уже чувствуя потерю.

Я не разрываю зрительного контакта, хотя по моим щекам текут слезы и сперма. Никогда не думала, что кто-то может заставить меня чувствовать себя настолько использованной и одновременно довольной.

Доминик смотрит на меня с горячим выражением лица, как будто я какое-то чудо. Он тянется вниз и поднимает меня на ноги. Его руки обхватывают меня, пока он расстегивает мои путы. Его пальцы поглаживают внутреннюю сторону моего запястья, прежде чем отпустить их. Я перестаю дышать. Это, наверное, самая заботливая и интимная вещь, которую он делал со мной.

Я массирую больное место и пытаюсь уловить его выражение лица.

Его голова находится всего в дюйме от меня. Я хочу поцеловать его. Мне нужно его поцеловать. Это же будет справедливо после того, что мы сделали.

Но это должно быть только одноразовое приключение. Поцелуи – это для длительных отношений.

— Иди, приведи себя в порядок, — говорит он ровным тоном.

Разочарование сжимается внизу живота. Я начинаю поворачиваться в сторону ванной, но Доминик останавливает меня, взяв двумя пальцами за подбородок.

— Не задерживайся. Я еще не закончил с тобой, Кам.

У меня перехватывает дыхание. Кам. Он использует другое, уменьшительное, имя. Это должно быть хорошим знаком.

Я киваю и направляюсь в ванную, борясь с постоянным пульсированием в заднице и неудовлетворенной пульсацией в сердцевине.

Я задыхаюсь от вида в зеркале. Мои волосы растрепаны. Слезы и сперма размазаны по лицу. Слава богу, я не пользуюсь косметикой, иначе картина была бы трагической.

Улыбка растягивает мои губы. В глазах блестит искра. Я счастлива. Я просто счастлива, что могу пережить этот сокрушительный опыт с кем-то вроде Доминика.

Камилла – ботаник, девушка из маленького городка, переживает умопомрачительный роман на одну ночь с социопатом.

Способ окунуться в приключение.

Я брызгаю водой на лицо и стараюсь, чтобы волосы были как можно более послушными. Я нахожу банный халат и колеблюсь. Доминику не понравилось, что я раньше прикрылась простыней, и странно, что мне так комфортно быть голой рядом с ним.

И все же...

На моих губах заиграла озорная улыбка. Хочу проверить его реакцию. Я проскальзываю в халат и завязываю его, прежде чем вернуться в комнату отдыха.

Я замираю на пороге. Доминик сидит на кровати и ест с подноса. И он голый. Полностью. И брюки, и рубашка валяются на полу. Мои жадные глаза впиваются в его худую, но хорошо очерченную грудь.

Bah alors ( с фр. Ну что ж)!

У него есть татуировка! Как будто все в нем не было слишком манящим, но под этим идеальным костюмом у него должна была быть чертова татуировка.

По бокам от него тянется спираль с жирными буквами «No Regrets» (прим. — Без сожалений).

Судя по тому, что я о нем узнала, татуировка говорит о нем как нельзя лучше.

— Ты голодна? — спрашивает он, не поднимая головы. Его нагота ничуть его не смущает.

Он совершенно не стесняется. Горячий тип бесстыдника.

Я подхожу к кровати и сажусь рядом с ним, чтобы продолжить любоваться его мужественной красотой вблизи. Если он демонстрирует товар, то не может винить меня за то, что я наслаждаюсь этим зрелищем.

Я беру английские булочки. Раз уж он об этом заговорил, значит, я действительно голодна.

Может, хороший секс заставляет людей голодать? Не то чтобы мы дошли до самого секса.

Доминик наконец смотрит на меня и хмурится:

— Почему ты снова прикрылась?

Я поднимаю плечо, и напоминание о его «наказании» на моей заднице жжет. Это становится слишком сильной дофаминовой дымкой.

Он тянет за пояс халата и распахивает его. Мурашки пробегают по моей коже, когда его голодный взгляд пробегает по вершине моего декольте.

— Такую красоту не стоит прикрывать. — Он делает паузу, словно обдумывая свое заявление. — Она не должна быть прикрыта передо мной.

Он ведет себя как собственник. Почему я сдерживаю улыбку?

Я не могу не думать обо всех других женщинах, которых он приводил в этот отель, возможно, в этот же номер, и заставлял испытывать такие же сильные ощущения.

— Ты часто это делаешь? — я откусываю от булочки, стараясь не замечать его пристального взгляда.

— Это? — он опирается на руку. Доминик закончил есть и смотрит на меня любопытным взглядом.

— Ну, знаешь, вся эта одноразовая схема.

— Это единственное, что я делаю.

Я проглатываю еду, но не чувствую вкуса.

Конечно, я просто другое имя. Почему, черт возьми, я должна думать, что чем-то отличаюсь?

— Почему ты это делаешь?

Он потирает указательным пальцем нижнюю губу.

— Почему ты хочешь знать?

— Я просто... хочу.

— У меня нет отношений.

— Значит, ты просто встречаешься со случайными женщинами. — Это как проститутка за вычетом денежной части соглашения.

— В основном да.

Я смотрю на него из-под ресниц.

— Ты хоть помнишь их имена?

— А с чего бы?

Волна разочарования накатывает на меня, и мое настроение портится. Я ничего не ожидала от этого, но никогда не думала, что стану такой незначительной остановкой.

Я дала ему то, что не давала никому раньше. Черт. Он показал мне, что есть части, о существовании которых я даже не подозревала. Ненавижу, что они ничего для него не значат. Ненавижу, что он показал это тысяче до меня и покажет миллиону после.

— В конце концов, — продолжает Доминик слегка язвительным тоном, — ты же не помнишь имен всех мужчин, с которыми занималась чем-то подобным.

Я вспыхиваю. Знаете что? К черту его. У меня было достаточно приключений, которых хватит на всю жизнь. Будет лучше, если я избавлюсь от него сейчас, пока он не затронул более глубокий слой и не разорвал меня на куски в манере социопата.

Я скрещиваю руки.