Боже, какая сладость.

Я закрываю глаза и наслаждаюсь блаженством. Вкус танцует на моем языке. Мед — это простое вещество, которое мы употребляем в пищу на протяжении тысячелетий, но еще это и удовольствие, дар богов, который наш организм мгновенно распознает.

Особенно после того, что я несколько дней не ела ничего, кроме консервов.

Я встаю и несу банку Таю, который все еще пьет водку, глядя в никуда.

— Тай, — шепчу я, засовывая палец в банку.

Стою прямо перед ним, вытянув палец, с которого капает мед.

Он моргает, глядя на него.

— Где ты это взяла?

— Открой рот.

Его глаза встречаются с моими, и на мгновение мне кажется, что он будет очень упрямым и откажется.

Затем он делает то, что ему говорят.

Открывает рот.

Этот великолепный, чувственный рот.

Обхватывает губами мой палец и делает один долгий глубокий вдох, который я чувствую до самых пальцев ног. Его глаза не отрываются от моих, язык скользит по моей коже.

Он издает стон, и это самый сексуальный звук, который я когдалибо слышала.

Медленно, не прерывая зрительного контакта, он хватает меня за руку и медленно вытаскивает палец, и о боже, я уже мокрая.

Это… это… интенсивно.

Бутылка с водкой падает из его рук на песок.

Тай берет мою руку и снова окунает палец в мед.

Проводит им по моим ключицам.

Боже.

Его глаза хитро сверкают. Потом он опускает голову и медленно проводит языком по моим ключицам. Все мои чувства обострены. Я

вдыхаю запах шампуня, которым он пользовался после нашего водопадного душа, смотрю на его густые, великолепные волосы, ощущаю вкус меда во рту, слышу, как громко стучит мое сердце, чувствую, как его губы обсасывают мою чувствительную кожу, и как он покусывает.

Внутренне содрогаюсь, а его голова опускается все ниже и ниже к моей груди.

Он замирает, отстраняется, глядя на меня сквозь ресницы.

Я втягиваю воздух, напрягаясь, распознавая мрачную похоть в его взгляде.

Он хочет меня.

Этого точно нельзя отрицать.

Одной рукой он все еще держит меня за запястье, а другой тянется к моей груди. Нежно обхватывает ладонями, мой сосок уже затвердел сквозь мокрую майку.

Я замираю.

Его большой палец слегка касается соска, а затем он его сжимает.

У меня перехватывает дыхание, когда его рука поднимается к моему плечу, скользит вниз, дергает за бретельку, оголяя мою грудь.

Он наклоняется, как будто собирается поцеловать меня в губы.

От него пахнет медом и водкой, дыхание хриплое, взгляд голодный. Он облизывает губы, глядя на мой рот, затем окунает мой палец в мед и проводит кончиком пальца по моему соску.

Блять.

Я задыхаюсь, когда он опускает голову, обхватывая, сжимая, разминая мою грудь, потом всасывает сладость с затвердевшего соска.

Я таю у него во рту, таю у себя между ног. Запрокидываю голову назад, смотрю на небо, на это утреннее небо, выпячивая грудь вперед, пока он пожирает меня, облизывает и дразнит.

— О боже, — шепчу я.

Я упаду на колени, если он будет продолжать в том же духе.

И все же я не хочу, чтобы он останавливался.

Он стонет мне в грудь, затем стягивает с меня топ, обнажая обе груди.

— Пиздец как это прекрасно, — бормочет он, сжимая их в ладонях и облизывает языком.

Затем он внезапно останавливается.

А я страстно хочу поддаться вперед.

Он отстраняется и кладет одну руку мне на затылок, удерживая на месте, прижимаясь своим лбом к моему. Его глаза зажмурены, он тяжело дышит. Пытается держать себя в руках.

Я больше не хочу, чтобы он сдерживался. Он и так уже слишком много всего натворил.

Может быть, все дело в водке. Или в мёде. Или в радости от того, что нас скоро спасут.

Может быть, в том, что это Тай Уэйкфилд, человек, который меня покорил и стал моей одержимостью.

Но я отпускаю руку, банка падает на песок. Мне плевать.

Кладу ладони по обе стороны от его лица, ощущая грубую щетину, которая скоро станет бородой.

Я жду, пока он откроет глаза. Посмотрит на меня.

— Трахни меня, — говорю охрипшим от удовольствия голосом.

Я вижу борьбу в его глазах. Здравомыслие заставляет сказать «нет», а желание - сказать «да».

И желание побеждает.

Как и у меня.

В мгновение ока он разворачивает меня так, что я с силой прижимаюсь к пальме, шершавая кора впивается мне в затылок.

Он целует меня грубо, с нетерпением, зубами, губами, языком, создавая ураган, который с радостью поглотит нас. Сначала он сжимает меня за соски, а потом хватает мои волосы в кулак. Затем его ладони скользят по моим бедрам, и между ними.

Поцелуй углубляется. Жаркий, грязный, такой поцелуй, от которого у меня закатываются глаза, а пальцы ног поджимаются на песке. Он отодвигает мое нижнее белье, уже промокшее от океана и от моей собственной смазки.

Я уже практически умоляю, когда его палец скользит по моему клитору.

Ах…

Как же я хотела это почувствовать.

Я вскрикиваю ему в рот, нуждаясь в большем, раздвигая ноги.

— Черт, — бормочет он мне в губы. — Ты промокла насквозь.

— Это не должно тебя удивлять.

Он ухмыляется. Я знаю, что он вспоминает мой сексуальный сон, медленно просовывая палец внутрь меня.

Теперь пути назад нет.

Я задыхаюсь, стону, как в порнушке, и сжимаюсь вокруг него.

Потом он добавляет еще один палец. И еще один.

— Сколько тебе нужно? — спрашивает он, теперь уже губами касаясь моей шеи, оставляя быстрые поцелуи. — Сколько нужно твоей киске?

Я хрипло смеюсь.

— Очень много, но твой член подойдет.

— Потерпи, моя рыжая бестия, — говорит он, облизывая мочку уха, отчего я дрожу. Он ласкает еще одну точку на моем теле, которая меня возбуждает. У меня мурашки бегут по коже.

— Думаю, я уже долго терплю, — с трудом выговариваю я.

— Может быть, — он начинает медленно двигать пальцы внутрь и наружу. — Я хочу, чтобы ты кончила мне на руку. Хочу знать, каково это. Хочу, чтобы ты сделала это прямо здесь.

Мои колени начинают подгибаться,

приспособиться к его движениям.

когда

я

пытаюсь

— Тогда тебе придется меня ловить, если я упаду от оргазма.

— Я готов, — говорит он, двигая пальцами быстрее, наклоняется и берет мою нижнюю губу зубами, потом медленно втягивает ее в рот.

Дразнит языком.

Если он будет так…

Все мысли вылетают у меня из головы, когда его большой палец трется о мой клитор.

Давление внутри переходит все границы.

Моя кожа вспыхивает, как будто я в огне, а потом…

Я срываюсь.

Прислоняюсь к пальме.

Кончаю в его руку.

Кончаю сильно.

С моих губ срываются едва различимые звуки, а тело словно разрывается от наслаждения. Я дрожу и трепещу, прижимаясь к Таю, пока все вокруг превращается в кометы и падающие звезды, а мое сердце и душа будто просвечиваются сквозь призму.

Не хочу, чтобы это заканчивалось.

В конце концов, каким-то образом, я возвращаюсь к реальности.

Солнце так ярко светит, а Тай все еще нежно гладит меня своей большой рукой, расслабляя умелые пальцы. Он кусает губы, улыбается мне, его глаза мерцают дикостью и желанием, которые теперь усилились.

Я все еще пульсирую, когда он вытаскивает свои пальцы из меня.

Мои глаза едва фокусируются, когда я смотрю, как он облизывает свои пальцы.

— Не знаю, что слаще, — хрипло произносит он. — Ты или мёд.

Этот человек хорош в своих репликах.

И тоже заслуживает хорошего.

С ленивой, удовлетворенной улыбкой на губах я тянусь и хватаю его член, толстый, длинный и твердый. Его рот приоткрывается, из него вырывается стон.

Опускаюсь на колени в песок, расстегиваю липучку на его шортах, затем стягиваю их, член выскакивает наружу.

Чуть не ударив мне по лицу.

Но, боже мой, это великолепно. Я видела много членов, чтобы быть своего рода экспертом, и, может быть, я немного предвзята, но у Тая — самый идеальный член, который я когдалибо видела.

Настолько большой и пугающий, насколько это возможно, но не так, чтобы раздолбить к хренам женскую матку. Он массивный, средний и красивый.

Импульсивно я наклоняюсь и облизываю кончик, наслаждаясь соленым вкусом его предэякулята. Кулаком сжимаю его ствол, но у меня маленькие руки, и я едва могу его обхватить.

— Черт возьми, — ругается Тай, обматывая мой хвост вокруг своей руки.

Я пристально смотрю на него, убеждаясь, что он наблюдает, и начинаю.