Эндо Биндер И вернуться

^{© Eando Binder — «And return», 1941}

Отлёт был до странности удручающим. И доктор Артур Темплтон, и молодой Генри Мур с нетерпением ожидали этого момента. Теперь, когда обе их жёны были в слезах, они чувствовали себя до странности расстроенными. Их прежний энтузиазм сменился натянутой шутливостью.

— Пожалуйста, останься! — внезапно взмолилась миссис Темплтон, обращаясь к своему мужу. — У меня ужасное предчувствие, что я больше никогда тебя не увижу.

Эти слова вызвали у собравшихся холодящее, хотя и неопределённое чувство тревоги.

— Что? Давно ли ты стала медиумом? — мягко пошутил доктор Темплтон.

— Ну, дорогая, — серьёзно продолжил он, — беспокоиться абсолютно не о чем.

— Но вы рискуете своими жизнями! — вмешалась миссис Мур.

— Кто-то же должен был управлять первым самолётом, — заметил Генри Мур. — Так же обстоит дело и с этим новым типом космического двигателя. Но наш корабль отменно зарекомендовал себя во время пробного полёта на Луну. Опасности нет.

— Мы вернёмся через месяц, — пообещал Темплтон, взглядом показывая молодому человеку, что пора идти.

Они вошли в длинный, изящный корабль. Двери воздушного шлюза захлопнулись.

Внутри корабля, отрезанные от остального мира, двое мужчин прошли в находившуюся на носу пилотскую кабину. Несмотря на нервозность, Мур умело справился с управлением, и корабль, качнулся вперёд и назад под равномерный шум реактивных двигателей. Мощный толчок атомной энергии оторвал огромный аппарат от земли и подбросил его в воздух.

Катастрофа, словно оправдывая предчувствие, едва не настигла их в самом начале. Через пятнадцать минут после того, как они оторвались от земли, что-то огромное и сверкающее пронеслось мимо них так близко, что они едва не столкнулись с ним.

— Великий Скотт! — тихо воскликнул Мур. — Этот метеорит был очень близок к тому, чтобы отправить нас в путешествие иного рода.

Когда они в десяти милях над Землёй достигли стратосферы, Мур добавил тягу задней системы ракет. Он постепенно увеличивал скорость, которая быстро вывела их за пределы земной атмосферы.

Испытывая сильное волнение, они смотрели на открытое, усыпанное звёздами пространство. Каких новых пределов они могут достичь со своим сверхмощным двигателем?

Доктор Артур Темплтон и Генри Мур составляли блестящую научную команду — Темплтон, увлечённый теоретик, и Мур, искусный техник. Под их совместным натиском не устоял ни один научный рубеж.

Их последним и наиболее важным результатом стала разработка технологии использования атомной энергии, дававшей практически неограниченную мощность. Вместо того, чтобы обнародовать результаты исследований, они решили первыми применить их для дальних межпланетных путешествий. Обычные космические корабли ещё никогда не достигали Плутона.

После успешного испытательного полёта на Луну они сразу же начали готовиться к длительному путешествию на Плутон. На борт были погружены продукты питания, вода, воздух и другие припасы, которых хватило бы на год — именно на таком объёме запасов, обеспечивающих экипажу безопасность, настаивал доктор Темплтон. Он также настоял на том, чтобы взять с собой тонну их нейтронизованного топлива, распад которого и давал им энергию. Мур подумал, что было бы довольно глупо брать с собой достаточно топлива, чтобы доставить их к следующей островной вселенной, и припасов, которых хватило бы на десять таких рейсов, какие они собрались совершить, но не стал возражать. В обстановке полной секретности, они покинули свой огороженный стеной ангар, расположенный в пяти милях от города, в котором все они проживали.

Корабль устремился в космическую пустоту. Земля превратилась в огромный зелёный шар, который сжимался так быстро, как будто его проткнули. Впереди ярко светился красный Марс, на него Мур и взял курс. Он придал кораблю ускорение, на которое не решался во время короткого полёта на Луну. Через 24 часа Марс превратился из точки в диск. Они миновали его и продолжили путь, благополучно пролетев над поясом астероидов, состоящим из карликовых миров. Они не представляли интереса для двух путешественников, но прекрасная картина могучего Юпитера, выраставшего перед ними, заворожила их. Они пролетели достаточно близко от него, чтобы разглядеть несколько потускневшее Большое Красное пятно, и одиннадцать лун.

Затем они отправились дальше, туда, куда отваживались заходить лишь немногие корабли.

Здесь, на открытом пространстве протяжённостью в три миллиарда миль, Мур развил скорость, которая, по его оценкам, составляла 60 000 миль в секунду. Плутон был достигнут за один день. Это было разочаровывающее зрелище, но оно вызвало у них особое чувство, когда они увидели, что Солнце уменьшилось почти до размеров обычной звезды. Прошло меньше недели с тех пор, как они покинули Землю. Они гордились своим достижением, впервые преодолев пространственную пропасть, отделявшую Землю от границ Солнечной системы.

— Это было великолепно! — вздохнул Мур, понимая, что первое волнение прошло и его больше никогда не вернуть. — Что касается нашего двигателя, то он оправдал все наши ожидания. На самом деле, я его ещё толком не освоил. С атомной энергией кажется очевидным, что пределом является только скорость света. Что ж, я полагаю, ничего не остаётся, кроме как вернуться.

Он потянулся к кнопкам управления.

— Подождите!

Соратник доктора Темплтона резко обернулся.

— Пока мы здесь, вдали от яркого солнечного света, я хочу, чтобы вы измерили скорость звёздного света. Вот почему я попросил вас захватить с собой вращающееся зеркало Майкельсона.

Мур уставился на необычно серьёзного учёного. Во время полёта он был погружён в какие-то мысли, о которых Мур и не догадывался.

Мур улыбнулся.

— А у вас есть чувство юмора, доктор. Мы вернёмся на Землю и объявим о нашем новом двигателе и полёте к Плутону — двух новых великих достижениях. А затем, в довершение всего, мы объявим, что измерили скорость света вблизи Плутона, ведь на Земле это делалось всего несколько десятков раз!

Доктор Темплтон даже не улыбнулся.

Внезапно Мура осенила мысль.

— Ради бога! — взорвался он. — Вы же не ожидаете, что скорость света будет выше 186 300 миль в секунду, как рассчитали Майкельсон и другие?

— Это звёздный свет! — ответил загадочным тоном Темплтон.

— Какая разница? Свет есть свет.

— Я не знаю. Но давайте измерим и посмотрим. Попробуйте свет Сириуса.

Мур на мгновение задержал на нём взгляд, затем пожал плечами. Со свойственным ему мастерством он установил необходимые зеркала, чтобы отразить один луч света несколько сотен раз. Вращающееся зеркало в конце схемы приводилось во вращение электрическим двигателем.

— Вы знаете, — сказал Мур вполголоса после многих часов тщательной настройки, — это бессмысленный эксперимент. Если результат будет иным, чем 186 300, вы понимаете, что вся структура астрофизической теории будет подорвана, разбита вдребезги?

— Вы понимаете это? — серьёзно спросил Темплтон.

Мур печально покачал головой и приступил к эксперименту. Удерживая корабль в неподвижном состоянии с помощью гироскопов, он выключил освещение в каюте и установил своё первое зеркало так, чтобы оно отражало лучи Сириуса. Затем он включил вращающееся зеркало. Каюту наполнил тихий вой. Это была жутковатая сцена, и только тусклые лучи Сириуса освещали напряжённые лица двух мужчин.

Когда вращающееся зеркало достигло скорости, при которой оно должно было отклонить световой луч настолько, чтобы создать обычные интерференционные полосы света и тьмы, Мур заглянул в окуляр. Интерференции не было!

— Господи! — потрясённо выдохнул он.

— Увеличьте скорость зеркала! — посоветовал Темплтон.

Мур постепенно увеличивал скорость, пока зеркало не стало вращаться в два раза быстрее, чем требовалось. Он снова посмотрел в окуляр. Интерференционных полос по-прежнему не было! Он выключил машину, с трудом поднялся на ноги и включил освещение в кабине.

— Нельзя вращать зеркало быстрее, иначе оно разлетится на части, — пробормотал он, выражение лица у него было как у пьяного. — Что это значит? — хрипло прошептал он. — Это не может быть правдой! Свет здесь не может распространяться со скоростью, вдвое превышающей скорость, установленную на Земле. Что это значит, доктор?

Лицо последнего озарилось торжеством. Но, как ни странно, к нему примешивалась смутная грусть.

— Это означает, — медленно произнёс Темплтон, — что одна вселенная уничтожена и на её место должна прийти другая!

Он выглянул в иллюминатор, как будто мог видеть, как рушится общепринятая вселенная. Затем он снова повернулся к Муру.

— Все наши представления о вселенной за пределами Солнечной системы основаны на визуальной интерпретации. Науке пришлось использовать свет в качестве мерила для измерения космоса. Принятая сегодня на Земле теория астровселенной основана главным образом на скорости света. Эйнштейн говорит о неизменной скорости света, абсолютной величине, которая входит в каждое из его уравнений.

Темплтон указал на зеркальный прибор.

— Но, как мы уже видели, абсолютная скорость света — миф! Все измерения на Земле проводились с помощью земного источника света. Никому не пришло в голову взять луч звёздного света и измерить его скорость после того, как он пересёк бездны космоса.

— На Земле это было бы практически невозможно из-за рассеивания слабого звёздного излучения, — пробормотал Мур. — Вот почему это никогда не пробовали. Но это так фантастично! Я всё ещё с трудом могу в это поверить! Свет от Сириуса распространяется со скоростью, по меньшей мере, в два раза большей, чем мы считали на Земле.[1]

— А как же тогда звёзды, лучи которых преодолевают расстояние в тысячи раз большее? — продолжил Мур.